Не время для нежности

— Кричать?

— Ни в коем случае. Сама найду, понял?

Расценив движение головы висельника, как согласный кивок, Юстина вышла за калитку: осмотрелась, прислушалась, поманила зажатым в руке клинком.

Тишина стояла оглушительная. Ей никогда еще не приходилось попадать в песчаные бури. Лишь по рассказам сестер знала насколько трудно ориентироваться при этой напасти. И вот впервые оказалась в похожей ситуации…

Минут десять они шли вдоль ограждения, потом свернули к близлежащим домам. Миновали колодец, из которого несло затхлой влагой; остановились у узкого, вопреки обыкновению — трехэтажного, в одно окно, — здания. Табличка над входом гласила об аптекарской, готовой принять страждущего в любое время дня и ночи. С землей в Сар-городе туго, каждый строит и перестраивает, ориентируясь лишь на собственные желания и возможности.

— Попробуй достучаться до хозяев, — сказала Юстина, снимая капюшон и повязку с лица. Ткань намокла от выдыхаемых паров, забилась мелкой пылью — дышать становилось все труднее. — Тебе лекарства нужны, долго так не протянешь… А я пока транспорт поищу.

— Спасибо за заботу, госпожа, — смиренно ответил висельник. — Но вряд ли они помогут. Если хозяева пустят меня, что вряд ли при нынешней непогоде, как же ты попадешь внутрь?

— Не переживай, — усмехнулась Юстина. — Уж я-то найду действенный способ… Тихо! — шепнула она, затыкая ему рот рукой и с силой вжимая в вымазанную глиной стену. — Идет кто-то.

Она вслушалась, пытаясь уловить направление, откуда приближалась частая дробь шагов. Человек бежал, рыдая в голос; звонко отстукивали о камень каблучки. Девушка. Плачь ее ручейком просачивался сквозь плотные слои пыли.

На всякий случай Юстина приготовила клинок к бою, слух может и обмануть.

Наконец впереди появилась размытая тень: вынырнула из переулка на противоположной стороне улицы и помчала прямо, не разбирая дороги. Спотыкаясь, размазывая по мокрому лицу грязь и придерживая почему-то спадающую при малейшем движении юбку. Лет двадцать ей было.

Пробежав мимо, она остановилась у колодца. Словно почувствовав чужое присутствие, обернулась и посмотрела туда, где стояли дочь Тысячеглавой с замершим у стены висельником. Долго всматривалась перед собой — очевидно, взвешивая все «за» и «против», но подойти так и не решилась. Двинула прочь, по дороге, которой они только что пришли.

Расслабившись, Юстина отпустила переставшего дышать висельника. Тот немедленно закашлялся — как только молчал все это время?! Он уперся в ступени рукой, слабые ноги Иглао совсем не держали.

«Вот достался же заказ…» — мельком подумала девушка, отступая во мглу. Повторила: — Попробуй достучаться до аптекарей, и никуда отсюда…

Не дождавшись согласия — что двигался, что соображал Иглао очень неспешно, она скрылась в пыли и некоторое время бежала без отдыха, слыша лишь собственное мерное дыхание. Подошвы гибких мокасин касались булыжной мостовой мягко, не издавая и звука. Ни людей, ни лошадей отпущенных без призора, ей так и не встретилось.

Свернув на перекрестке за угол, сбавила темп — почудилось далекое ржание. Пошла вдоль стены на звук: шершавые рукояти клинков лежали в руках привычно, не доставляя каких бы то ни было неудобств.

Остановилась оттого, что пред ней неожиданно возникла рукотворная гора, пирамида из уложенных на бок бочек. В нос шибануло дешевым кислым вином. По другую сторону от преграды бродили неясные тени. Двуногие — и на том спасибо.

Одной стороной пирамида примыкала к зданию. Удостоверившись, что та надежно заклинена от расползания, девушка взобралась наверх. Стараясь не закашляться от мерзкого привкуса на языке, глянула вниз.

Там двое дюжих детин, кряхтя и постанывая под весом длинного ящика, осторожно выносили его через дверной проем. Третий с самодовольным видом стоял у груженой телеги, в которую была впряжена, вся в лишаистых проплешинах, худого вида кобыла.

Поодаль, с улицы и из близлежащего низкорослого здания похожего на трактир, доносился многоголосый мужской гомон. Кто-то отпустил пошлую шутку, басовитый хор в десяток луженых глоток поддержал продолжительным, мало отличимым от лошадиного ржания, смехом.

С сожалением спрятав клинки в ножны — здесь без громкого и кровавого побоища никак не обойтись — Юстина спустилась обратно. Так же беззвучно, как поднималась до этого. Устраивать массовую резню из-за четырехногого ходячего трупа в ее планы не входило. На той кобыле далеко не уедешь, разве что на корм собакам пойдет. Оно того не стоило…

Юстина вернулась к перекрестку и попробовала испытать судьбу за другим углом. Пробежала немного и тот час же поняла, что метания ее не напрасны. Дуновение слабого ветерка — как вознаграждение за упорство! — донесло до ушей слабый рокот парового движителя.

Она притаилась в кусте сирени, вновь приготовила клинки. В солнечный день Юстину завидели бы издалека — лишенный листьев скелет корявого кустарника обычно не прибавлял скрытности, но не сейчас, когда улицы потонули в коричневой мгле. Чтобы разобраться в увиденном за сто метров, мозгу следовало проявить соответствующие способности. Вряд ли таковыми обладало подавляющее большинство обывателей Сар-города: что чернорабочие, что чиновники средней руки, да и стража тоже, не отличались тут особенной прозорливостью.

Рокот движителя приближался, с каждой секундой становясь все сильнее. «Ну что за удовольствие находит люд в передвижении на новомодных колясках? — подумала Юстина. — Грохочет так, что любая мысль моментально испаряется, не оставляя после себя и следа. А еще угольная вонь, которая за время поездки наверняка въедается в поры. Никакими маслами и припарками не ототрешь».

Взглянула на себя со стороны, взвесила шансы… Каким образом она собирается остановить железного монстра? Объективно рассчитать скорость перемещения коляски Юстина не могла. Понимала только, что передвижение будет затруднено при ограниченной видимости. Чтобы не встретить на пути внезапно выросший столб или стену дома, дорогу необходимо выбирать аккуратно.

Броситься наперерез?

Но что, если водитель неожиданно прибавит движителю прыти, едва он почувствует опасность? Клинки, заговоренные Мамой, против кузова из толстой клепаной стали бессильны. Переедет тонкими, обшитыми резиной колесами — и поминай, как звали…

Время у нее еще было. Юстина распрямилась, пряча оружие в ножнах. Их она недолго думая перецепила на ремень и сдвинула назад, пряча от постороннего взгляда. Спешно расстегнула комбинезон.

Освободив рукава, спустила его до начала бедер, повязала на поясе — сойдет за странноватого вида юбку. Убедившись, что узел находится чуть ниже пупка, и материя не будет мешаться, когда придет время демонстрировать силу кинжалов, ослабила бинт на груди. Оттянула чуть ниже. Так, чтобы открыть взору водителя коляски глубокую ямочку. Хотелось ей развеять у того последние сомнения, что перед ним находится женщина. И женщина, чего уж таить, привлекательная.

То, что управлять машиной будет мужчина, Юстина не сомневалась. Ни разу еще не видела она за баранкой лицо противоположного пола. На это и был расчет: мужики, как известно, существа довольно примитивные; думают чем угодно, но только не той головой, в которой в избытке присутствует серое вещество. Завидев подходящий экземпляр издали, теряют рассудок — порой безвозвратно и навсегда.

Вздохнув, она пригладила волосы. Желая сейчас полностью соответствовать вожделенной самке, от каких нет отбоя на Красной улице, вышла из куста на дорогу. Приняв самый невинно-испуганный вид, на какой только была способна и сумела изобразить, стала ждать коляску. Грохот приближался, заполнив улицу целиком.