Не желаю быть королевой

Он так же провёл меня в ванную через спальню, в этот раз не спрашивая ничего. Он шел впереди, а я смотрела на него и не могла в себе разобраться.

– Это последняя перевязка? Или вас ждать ещё? – криво улыбнулся он, развернувшись ко мне уже возле умывальника. Зато на этот раз здесь был простой стул со спинкой.

– Устали стоять? – Я смогла сдержать улыбку.

– Всё для вашего удобства, принцесса. Вы же еле мне до плеч достаёте, – продолжал ухмыляться он. Вот наглец. И неправда это всё, не настолько уж я и маленькая. Конечно, ниже него, но в пупок не дышу.

– Так что? Положены мне ещё перевязки?

– Да. Эта и ещё одна сегодня. Следующие три дня всего дважды в день, а потом по одному, но это будет зависеть от скорости заживления раны. Слишком едкой… – на последних словах я отвела взгляд и понизила голос, ибо сама напомнила о том, что виновата в сложившейся ситуации именно я.

– Лефания, не корите себя. Я жив, и рана тоже затянется, – сделал он шаг ко мне, приподнимая лицо за подбородок. От этого касания и его взгляда у меня дыхание перехватило. Сейчас и он смотрел на меня не так, как обычно. Я даже была готова к поцелую, как бы дико это ни казалось мне позже. В этот самый миг мне хотелось ощутить это. И почему-то верилось, что эти губы могут быть не только ехидными, но и нежными.

– Хм, – кашлянул он, разрушая это неповторимое мгновение, – шкурку вы мне подпортили, теперь пора латать.

Вот же невыносимый мужчина! И этой ехидне я только что хотела подарить свой первый поцелуй? Да ни за что! Треснуть бы его чем, да и так уже травмированный.

Только потом мне пришла мысль, что собственное настроение и желания скачут как кролики. И что делать?

– Лефания, вы уснули? – помахал перед моим лицом Татинкор. Оказалось, что я так и замерла с тряпкой в руках, даже не намочив её.

– Нет. Я в порядке, – махнула я головой, отмечая, что мужчина уже сидел на стуле с оголённой раной. Ой, кому я рассказываю… с голой спиной и частично ягодицами. И да, я засмотрелась именно на нижнюю часть – пусть будет раны.

И вообще, разве может попа мужчины быть соблазнительной?

– Не похоже. Может быть, попросить кого из слуг? – вздохнул он. И мне даже показалось, что прозвучали в этом предложении нотки грусти, будто он и сам этого не хотел.

И почему на моём лице стала расплываться улыбка? Почему дыхание сбилось? Что за ерунда?

– Нет, – решительно заявила я, беря себя в руки. Почему? Ведь это решило бы мою проблему с притяжением. Но что-то внутри не давало просто отказаться. Нет, не только чувство обязанности хоть как-то загладить свою вину. Нет, сейчас появилось какое-то пока непонятное мне желание даже продлить эти перевязки.

Наносила мазь на этот раз я не то чтобы смелее, но пыталась анализировать свои ощущения. Мы не разговаривали, он на меня не смотрел и взглядом не давил, значит, я могла подумать. Как следствие, процедура затягивалась.

Интересно, что в самом начале, когда я только наносила первые мазки на рану, он слегка вздрагивал (опять), а потом расслабился или ещё что, но больше не было никаких движений с его стороны. Я даже украдкой пощупала кожу сбоку – проверяла на температуру. И мне показалось, что температура у него всё-таки имелась, пусть и невысокая.

Может быть, именно поэтому дальнейшая перевязка пошла для меня проще. Я старалась закончить и наконец-то прислать ему противопростудный отвар.

– Леди, вы решили сразу проследить, как мазь действует, и не ходить туда-сюда? Просто остаться до следующей перевязки? – подал голос Татинкор.

– Конечно, – радостно воскликнула я, ибо нечего задавать глупые вопросы, – когда ещё мне представится такая возможность посмотреть собственными глазами на действие нескольких не самых безопасных веществ в действии. Вот думаю, что такие рубцы с обугленными краями, – в этот момент специально провела пальчиком по коже, и нет, никаких озвучиваемых мною ран у него уже не было, но это знаю только я, – могли образоваться от кислоты. Вопрос: какой именно? В результате смешения тех веществ теоретически при различных дополнительных обстоятельствах могли образоваться несколько кислот…

Ещё минут десять, не меньше, я разглагольствовала о всяких веществах. И если сначала делала это специально, чтобы позлить одного язвительного субъекта, то в процессе вошла во вкус. И дорассуждалась до ответа на самый интересный вопрос: что произошло?

Из всего состава того зелья, что я тогда варила, только две травки в свежем состоянии содержат в себе оксиды, необходимые для образования кислоты. С другой стороны, в зелье было столько всего намешано…

– Так, я всё, – чуть ли не бегом закрывала рану марлей, – получается, что через два часа я буду у вас. А пока побежала.

И я действительно обошла стул с мужчиной и направилась к двери. И лишь когда я была уже в спальне, меня настиг шокированный вопрос:

– Куда это ты так быстро?

– Вам не угодить, – развернулась я, даже руки в боки поставила. – То слишком долго, то слишком быстро. Вы бы уже определились.

И, не дожидаясь от него ответа, рванула прочь. Мне не терпелось сделать выкладки и схемы для наглядности. На полпути в библиотеку мне повстречался слуга, которому я наконец-то дала распоряжение отнести Татинкору противопростудный отвар.

Большой стол в читальном зале меня давно дожидался. Я так хорошо устроилась на нём. Но мне не суждено было долго пробыть в одиночестве. Я успела только разложиться и начать всё выписывать по каждой составляющей и их стадиям, как Татинкор явился. И хотя он присутствовал в помещении, но ничего не говорил, поэтому о нём я достаточно быстро забыла.

– По-моему, пора на новую перевязку, – раздалось неожиданно откуда-то сбоку. Я вздрогнула всем телом и даже кляксу (на самом деле – черту в пол-листа) оставила.

– Что вы так пугаете?

– Я думал, что ты заметила моё присутствие, – приподнял он бровь. При этом оказалось, что он сидел с полным комфортом в кресле за моим левым плечом.

– Лучше бы помогли, – буркнула я.

– Прости, в химии и зельях я не понимаю ничего от слова совсем. Паноку в своё время со шпаргалками сдавал. Только тс-с, – поднёс он палец к губам, задерживая на них мой предательский взгляд. Да что ж такое-то!

– Ай-яй-яй, – наигранно схватила я за грудь, – как вы могли?