Не желаю быть королевой

И если я ждала дальнейших споров, то ошиблась. Татинкор напрягся всем телом, стиснул губы и глянул строго. Лекарь же лишь покачал головой и тяжело вздохнул. Я же перевела взгляд с одного на другого, не понимая реакции. Только и мужчины не собирались мне ничего объяснять.

– Не отстанете? – только спросил Татинкор.

– Нет, – упрямо заявила я, здраво рассудив, что самое тяжёлое прошло. Дальнейшее лечение не будет отнимать столько времени и сил. Ещё сегодняшний день выдержать…

– Отлично, – хлопнул лекарь по коленкам и встал. – Тогда завтракайте. Принцесса принесла вам очень вкусный и полезный завтрак. Дальнейшие инструкции вы получили, и не в ваших интересах их нарушать. И более не смею вас задерживать.

Вот же. Мог и раньше отпустить. Мы бы и позавтракали в более комфортных условиях. А проходя мимо меня, он ещё и подмигнул. Я же стояла, смотрела ему вслед, точнее, на закрывшуюся за лекарем спину и не понимала его действий.

– Присаживайтесь, Лефания. Надеюсь, это не всё мне? – раздался за спиной голос, заставив очнуться.

– Конечно. Я тоже не откажусь поесть. Но поскольку я оказалась не в курсе, что вы предпочитаете на завтрак, принесла разного, – села я напротив него. Меня одарили кривой улыбкой и внимательным взглядом.

На самом деле на подносе было не так уж и много, иначе как бы я всё это донесла? Здесь имелись творог с ягодами и орешками, бутерброды из тончайшего чёрного хлеба с маслом и лососем, салат из курицы, яиц, сыра и фасоли, а запивать всё это предлагалось специальным витаминным компотиком, который на самом деле был сильно разбавленным восстанавливающим зельем. Это мама в детстве его спаивала мне под видом волшебного компота. Потом, начав заниматься зельями, я узнала секрет этого чудесного напитка, но нисколько не расстроилась. Он был вкусным помимо полезности.

Молча и не отводя от меня взгляда он придвинул к себе салат. И так же, не произнося ни слова, он стал есть. Хорошо хоть, что взгляд опустил. А мне же не елось. Аппетита не было. Размяла в пюре все ягоды в твороге. И ведь даже не могла понять, что мешает.

– Меня отпустили, – усмехнулся Татинкор, отодвигая от себя салатник и беря с тарелки бутерброд.

– Да. Сегодня до вечера ещё нужно делать перевязки каждые три часа, а потом уже реже, – кивала я.

Тут в дверь раздался стук, а следом и мальчишка вошел, держа в руках огромную бесформенную рубаху.

– Вам велели передать, – сказал он, всучив её мне. И тут же убежал.

– Полагаю, это для меня, – протянул Татинкор руку, но я не дала.

– Компот. Его обязательно надо выпить.

– Компот? – криво улыбнулся он, но смиренно взял стакан и залпом выпил напиток, даже не отведя взгляда. Стоило только поставить стакан, как рука вновь требовательно протянулась к рубахе. Пришлось отдавать. Так же смотря на меня, он её надел.Под его внимательным взглядом я терялась.

– Я так понял, что сделать перевязку самостоятельно я не смогу?

– Нет, рана успела расползтись, – помотала я головой.

– И вы будете продолжать меня перевязывать? – задрал он одну бровь.

– Конечно, – выдохнула я, а потом всё-таки спросила: – Что вас не устраивает? Я всю ночь это делала. Ничего сложного.

– Ничего сложного. – Опять непонятная кривая улыбка и качание головой, – Хорошо.

И поднялся. Просто взял и встал. Рубаха, кстати, доставала до середины бедра и была настолько широкой, что он в ней тонул. Выглядело это забавно и заставило улыбнуться. Но улыбка быстро исчезла под прищуренным взглядом.

Всю дорогу до покоев я чувствовала какое-то доселе небывалое напряжение между нами. Настолько, что даже не стала провожать его до комнат.

– Никуда не выходите. В нужное время я приду, – сказала и шмыгнула в свои комнаты. Что это было?

Немного поразмыслив, пришла к выводу, что ранее он никогда при мне не был раненым и уж тем более не нуждался в моей помощи. Именно поэтому так напряжён.

Найдя причину, я успокоилась, решив просто переждать. Ну выздоровеет же он когда-то? Значит, и напряжение уйдёт.

Времени хватило лишь на душ и приведение себя в порядок. Смотря на себя лохматую, со следами недосыпа, я даже засомневалась в своих выводах. Может быть, он просто не знал, как сказать мне о неподобающем внешнем виде?

На мой стук он долго не отвечал. Я даже успела заволноваться. Но дверь резко распахнулась, и на пороге образовался Татинкор с мокрыми волосами.

– Вам нельзя купаться, – возмутилась я, пытаясь заглянуть ему за спину, что было невозможно. Во-первых, он стоял ко мне лицом. А во-вторых, всё в той же рубахе.

– Не переживайте, грозная спасительница, я мылся частями, – дрогнули уголки его губ в намёке на улыбку. Да он насмехается надо мной! Я тут переживаю, а он…

Фыркнула возмущённо, задрала подбородок и прошла в комнату. В его покоях я ещё не была. Обычно он приходил за мной и мы шли заниматься. А тут я, можно сказать, оказалась на его территории. Даже как-то волнительно стало.

Сейчас я находилась в гостиной. Очень аскетичной, надо сказать. Стол, два небольших прямых дивана, сервант и… всё. Больше ничего не было. Даже на стенах не было ничего: ни картин, ни панно, ни чучел, ни оружия или прочей мужской атрибутики. Голые ровные стены. Хорошо хоть, шторы были. Пусть и тяжёлые, плотные, но они хоть как-то разбавляли интерьер.

– Вижу, вам моя гостиная не приглянулась, – послышался насмешливый голос.

– Не блистает. Но мне здесь не жить, – пожала я плечами, – главное, что вам нравится. Так что? Где будем делать перевязку? Удобнее, конечно, было бы в ванной комнате.

– Войдёте в спальню? – дрожали его губы.

– Через спальню пройду, – нахмурилась я, понимая, что он надо мною потешается. А чтобы не было лишних издёвок, самостоятельно направилась в приоткрытую дверь. Даже не стала осматривать помещение, целенаправленно идя в ванную.

– Вам нужен будет стул. Хотя можете и постоять, – теперь я усмехнулась, но рано.

Татинкор спокойно, я бы даже сказала, вальяжно вошёл. Без стула. И не успела я отпустить колкость или ещё что-то сказать, как он стал поднимать рубаху. И опять смотрел мне в глаза. Вот теперь мне стало не по себе. И с одной стороны, я прекрасно понимала, что рубаху надо снять, иначе рану не обработать, но зачем так? От его взгляда у меня во рту пересохло. Почему? Он уже поднял рубаху до груди, обнажив живот, который я видела периферийным зрением, не в силах отвести взгляд. В горле уже ком образовался, а дыхание сбилось. Что он делает со мной?