Не жизнь, а роман!

– Он спокойный.

– Да? А как...
– повторяться не хотелось. На осле не было ни седла, ни уздечки...

– Стукните его - и он пойдёт.

– О, конечно, - Катерине пришлось сдаться. Из этого мужчины лишнего слова не вытянешь. Рутгер посадил её на осла, который абсолютно не обратил на это никакого внимание и потянул животное на верёвке за собой.

– Имад, а как его зовут?

– Осла?

– Да!
– она попыталась улыбнуться, хотя сидеть было неудобно.

– Осёл.

– О, ну конечно, как я не догадалась, - проворчала она.

В стороне на ослике везли женщину и, подглядев, как сидит она, Катя, немного поёрзав на покрывавшем животное вытертом коврике, более-менее устроилась. Сидела она боком, но спина у её транспорта была довольно широкой, и если он не помчится галопом, то терпимо. Спинки не хватает, но не до роскошеств. Чем дальше уходили от порта, тем больше пальм попадалось на улице, кое-где буйствовал кустарник, но всё это было такого неопрятного вида, что не стоило даже обращать внимание. Вскоре ей надоело сидеть.

– Рутгер, снимите меня с... ну, с этого...

– Осла?
– усмехнулся рыцарь.

– Нет, так не годится! Надо дать ему имя.

Катя залезла в закреплённую сбоку её «скакуна» сумку и достала оттуда яблоко. Несколько раз укусила его, не из жадности, а чтобы пахло сочнее, потом предложила ослику. Тот принюхался и нехотя съел.

– Ну надо, же какой капризный! А я хотела дать тебе имя Яблоко! Теперь вижу, что никакой ты не Яблоко!

Немного пройдя рядом с Рутгером, вскоре с разочарованием поняла, что выданные ей сандалии натирают ногу. Это была катастрофа. Сбивать ноги в кровь в пыли и грязи, при том, что впереди длинный путь почти в четыреста километров, никуда не годится. Надо было оставлять свои тщательно выделанные сапожки и не мудрить!

– Рутгер, подсадите меня, похоже, я вынуждена сидеть на этой неприветливой жёсткой спине всю дорогу.

– Что случилось, мадам?

– Дурацкие сандалии, - уже устроившись, она протянула ногу, показывая ступни.

Ремешки сдвинулись и отчётливо были видны покраснения.

Капитан нахмурился и потянул осла, но тот не желал двигаться. Он дал ему по заду, но в ответ получил возмущённое: «И-ааа!»

– Ага, у нашего товарища прорезался голос!
– обрадовалась Катя.
– Вы слышите, он требует и жалуется.

– И что же он требует и на кого жалуется мадам? Уж не на вас ли?

– Требует вкусненького, а жалуется на вас.

– Чем же я ему не угодил?
– улыбнулся Рутгер.

– Тем, что съели морковку и не угостили его. Я видела, как он смотрел на вас, столько эмоций!

– Если мы будем столь часто угощать это глазастое существо, то сами останемся голодными.

Имад приоткрыв рот, слушал, как переговаривается сеньора с рыцарем. Она шутила? При нём? Жена сеньора Фернандо редко разговаривала со слугами и никогда не демонстрировала при них своё настроение или что-то личное. Из-за этого она казалось недосягаемой и возвышенно-сложной натурой. Не женщина, а правительница своих земель, властительница душ, принадлежащих их семье людей. Это казалось правильным, но вот не менее важная сеньора, и она совершенно другая. Как к ней относиться? Хорошо ли, что она такая необычная? Поскорее бы довести её до места и вернутся в привычный мир.

– Смотрите, с какой жадностью он ест морковку?!
– умилилась Катя.
– Он чуть пальцы вам не откусил!

– Жадная тупая скотина, - буркнул Рутгер.

– Вовсе нет, он подсказал нам, как его назвать!

– Морковью?

– Это слишком солидно. Вы правы, манеры у нашего ослика ещё не те, чтобы получить достойное прозвище. Он Морковкин!

– Морковкин? Да, пожалуй, что так. Рад, что вы не назвали его сладкоголосым Орфеем или воинственным Марсом.

Рутгер и Имад поначалу шли довольно быстро. Самым капризным в их команде оказался Морковкин: он мог задавать всем темп, подгоняя двуногих незамысловатым «и-а-а», и он же всех тормозил, останавливаясь в самых неожиданных местах.

Катерина, занятая изучением характера осла и пытающаяся догадаться, из каких соображений у него происходит остановка, не сразу заметила, что её рыцарь прихрамывает. Только сейчас она сообразила, что Рутгер не привык много ходить пешком, к тому же длительное бездействие на корабле пагубно сказалось на них всех.

– Имад, мы можем где-то прикупить ещё осла?

– Ещё? Но зачем?

Катя не стала отвечать, лишь перевела взгляд на Рутгера и обратно. Имад понял. Он тоже заметил, что сопровождающий мадам не привычен к длительным пешим перемещением.

– Мы проходим мимо небольшого селения и можно спросить у них, но, сеньора, не сочтите за дерзость...

– Да? Не мнитесь, говорите прямо.

– Лучше всего доверить торговаться мне.

– Конечно. Мы можем даже не показываться местным жителям.

– Это излишне, но чем меньше о вас будут знать, тем лучше.

– Мадам, зачем вам ещё один Морковкин? Вам мало хлопот?

– Это для вас, Рутгер.

– Я не сяду на эту пародию лошади.

– Хорошо, что вы в принципе не спорите с тем, что пешим ходом вам не одолеть дорогу.

Капитан помрачнел. Местами дорога была ровной и твёрдой, но были участки, где приходилось идти по песку или пробираться по тропе через кустарник, поднимаясь всё время вверх. Нагрузка получалась разнообразной и непривычной. Он способен преодолеть все трудности, но каким он будет воином в случае необходимости?

– Я не спорю, мадам, - угрюмо согласился он.

Катя улыбнулась, принимая его ответ, как согласие ехать на осле. Деваться всё равно некуда.

Через полчаса Имад показал место, где рыцарь и сеньора могут передохнуть, пока он сходит в поселение.

– Сколько вам потребуется денег?

– Это не ярмарка и мне согласятся продать животное только за хорошую цену, - начал объяснять Имад, сторонясь Рутгера.

– Ну так сколько?

– Несколько серебряных монет, мадам. Сдачу я принесу.

Капитан хмыкнул.

– Имад, не могли бы вы сразу присмотреть ремни, сумку и необходимые запасы для осла, ну и для нас?

– Да, сеньора.

– Вот, возьмите. Серебряных у меня немного, но полно меди.

Катя ссыпала в ладонь мужчины горсть монет и пожелала удачных покупок. Конечно, это были не все её деньги, но раз они с Рутгером оделись как бедные жители, то надо соблюдать выбранное амплуа. Драгоценный медальон был прикреплён с внутренней стороны к балахону между грудей, а мешочек с деньгами и другими украшениями был подвешен так же под балахоном и болтался у бедра, теряя свои очертания в складках одежды. При ходьбе он немного мешал, и Катя проделала в своём наряде прорезь по шву, чтобы иногда поправлять его. Сейчас она уложила складки так, чтобы дырка не была видна ни при каких обстоятельствах, и смотрела на Рутгера. У него тоже было припрятано немного денег, но от болтающегося кошелька он наотрез отказался. С десяток серебряных монет ему вложили в кушак и зашили его. Катерина тоже предпочла бы такой вариант, но её никто не удосужился спросить, а долее задерживаться в доме Фернандо после того, как он объявил, что вынужден тоже уезжать, было неловко.

– Не уверен, что Имад вернётся, - прислушиваясь к окружающему, неожиданно бросил Рутгер.

Катя едва заметно дёрнула плечом, ленясь полноценно выразить, что всё может быть, но они недалеко ушли и вполне способны вернуться и пожаловаться на недобросовестного проводника. Так что нет смысла Имаду обманывать их из-за горсти монет. Тем более она заранее показала ему серебряное кольцо с крупной бирюзой, что отдаст ему в качестве вознаграждения за выполненную работу.

Ждать пришлось долго. Но время всегда тянется для тех, кто ничем не занят. За часик отдохнули, перекусили, а далее уже каждая прошедшая минута приобретала значение уходящего впустую времени. Имад вернулся через два часа и незаслуженно получил раздражённые взгляды за всё сразу: за то, что вынудил волноваться; за осла; за потерянное время; но приятный запах горячей выпечки из сумок, что были прикреплены к бокам осла, реабилитировал его полностью.