Не жизнь, а роман!

Несмотря на привычку мало есть, которая сложилась на корабле, сейчас чувство голода начинало изнуряюще терзать желудок и портить настроение. Понятно, что теперь приходится двигаться, тратить энергию, а еда осталась скудной. Катя вздыхала, Рутгер сурово смотрел вдаль и оба отдавали лишнюю вкусняшку своим ослам, лишь бы те не теряли темпа. Сами путешественники не смогли бы целый день идти быстрым шагом. Несмотря на ноябрь, днём солнце ещё припекало.

Рыцарь беспокоился о всяком сброде, что мог встретиться им на пути, продумывал способы защиты, а Катерина размышляла, насколько всё относительно.

В замке она была угнетена и подавлена, а сейчас ей осточертела дорога с первого же дня, и всё прежнее казалось капризами.

Она ощущала себя чужой? Как же она ошибалась! Вот здесь, на этой земле она чужая! Они с Рутгером как два чужеродных элемента, которым не подходит здешний воздух, не нравится окружающая природа, непонятны люди, а они упорно пробираются всё глубже и глубже. Что хотел понять Бертран, достигнув этих территорий? Озарила ли его истина? Дай Бог сил добраться до него, уж он ответит ей за все испытываемые страхи, за стёртые ноги и побаливающую поясницу!

Караван догнали, миновав Халеб, и чуть не проскочили мимо.

– Рутгер, это же они!
– зашептала Катя.

– Что-то не похоже, - засомневался он, присматриваясь к разношёрстной компании.

Парочка облезлых верблюдов были едва видны под нагруженными на них тюками, несколько ослов, запряжённых в небольшие телеги-арбы с двумя колёсами и одна кляча, везущая какого-то сонного старика.

Рутгер обратился к возглавляющему жалкую процессию мужчине с просьбой присоединиться к ним до Эдессы. Тот бездумным взглядом осмотрел стоящую перед ним пару, задержался на мече, нахмурился и махнул рукой.

– Это что?
– тихо спросила Катя.
– Знак, чтобы мы проваливали?

Капитан хмыкнул. Очевидно, что в этом «караване» не горят желанием взять в свои ряды человека с мечом, но отказать такому боязно.

– Мы можем следовать за ними, - пояснил он мадам и улыбнулся ей, увидев, что она облегчённо выдохнула.

Ландшафт изменился, и теперь, куда ни посмотри, повсюду твёрдая поверхность песочного цвета со множеством хаотично раскиданных камней и засохшими кустиками, куда-то катящимися при порывах ветра. С разных сторон виднеются тропки, но куда они ведут, кто их протоптал, неизвестно. Дорога, по которой шёл караван, внешне ничем не отличалась от таинственных троп, разве что камней на ней было меньше.

Рутгер невозмутимо подождал пока все пройдут и вместе с мадам пристроился в конце. Его лицо выражало брезгливость и Катя, заметив это, слегка коснулась его рукой.

– Без них мы заблудимся, - тихо напомнила она ему.

Он кивнул. Это единственная причина, по которой он присоединился к этим людям. Они сами искали друг в друге поддержку, иллюзию защиты, но на самом деле все они тощие овцы, которых без конца стригут разбойники. Остаётся надеяться, что это случается не каждый раз, иначе по этим дорогам уже никто не ходил бы.

Шли медленно, но без остановок. Эта медлительность навевала раздражение, а когда оно, перекипев, отступало, то появлялось безмятежное спокойствие, похожее на то, что было на корабле. В первую же ночную стоянку Катерина расположила свои сумки вплотную к Рутгеру.

– Вы меня простите, но спать я буду, прижавшись к вам, - безапелляционно заявила она.

– Мадам, это неприлично.

– Всё равно все думают, что вы мой муж, а ночи уже слишком холодные. Надо было взять одеяло!

Коврик, что днём лежал на спине Морковника, ночью служил коротенькой подстилкой, отделяющей Катю от земли. Утром она его тщательно выбивала, чтобы крошечные камешки не поранили спину осла, и накидывала его на животное.

Устроившись спиной к рыцарю, она приподнялась на локте:

– Рутгер, прижимайтесь, у меня больше всего страдает поясница, и спина без конца мёрзнет. Будьте же милосердны, грейте! Обещаю, что никогда не расскажу об этом даже на исповеди. Вы останетесь чисты аки юноша.

Он хмыкнул и осторожно придвинулся сзади к Катрин. На площадке горел небольшой костёр, рядом стояли привязанные животные, в стороне лежал груз, а круг завершали тела людей, устроившиеся на ночёвку. Мадам права, не то место, где стоило бы ей спать отдельно. Он лёг на бок и одну руку подпихнул под голову, а вторую...

– Мадам, можно положить на вас руку?

– Да, Рутгер, только ноги не складывайте, - прошептала она, - давайте же, - поторопила она его, - я хоть высплюсь. Вы же даже не понимаете, как мне страшно было прошедшими ночами, что возле источника, что в том поселении!

Катя уснула сразу же, как почувствовала тяжесть ладони на своём бедре, а Рутгер... он с приятным удивлением ощутил, что сеньора доверчиво расслабилась. Под тряпками, напяленными на неё, он почувствовал, что она сильно похудела. Его рука скользнула на талию, чуть огладила возвышающееся бедро, ища удобное положение, и замерла, опустившись к животу.

Такая тоненькая, в чём только жизнь держится! Откуда столько сил в ней?

Осторожно подвинулся к ней поближе, чтобы её спине было теплее, и вскоре тоже уснул привычным сном в полглаза. Стоило только кому-то подняться, так он пробуждался, наблюдал и, поняв, что опасности нет, снова засыпал. Прижатое ухо к земле чутко улавливало любой шорох.

Рано утром все засуетились. Кто-то торопился перекусить, кто-то начинал укладывать на своих животных груз, кто-то уже выводил свою тележку на дорогу, ставя её в нужном направлении. Почти все пытались разглядеть лицо единственной женщины. Катин рост привлекал внимание даже больше, чем рост Рутгера. Они оба возвышались над всем спутниками как минимум на полголовы. А лицо она прикрывала, чтобы не загорать. На корабле ей удавалось быть всегда в тени, но всё равно лицо слегка обветрилось, утратило белизну кожи, а здесь к солнечной угрозе добавились пыльные буранчики, которые налетали из ниоткуда, заставляя потом отплёвываться. Рутгер тоже стал закрывать лицо. Головной убор, что ему подарили, он оценил по достоинству. Катя не поскупилась на комплимент, отмечая, что синеватая чалма рыцаря, пусть даже не особо аккуратно уложенная им, очень ему идёт. Придаёт невыразимый шарм оставшимся открытым глазам, на что он ответил тем же, а она расстроилась.

– Вы правда считаете, что оставляя открытыми только глаза, я ввожу попутчиков в заблуждение и они думают, что я красавица?

– Э?
– Рутгер растерялся. Он не умел говорить красивости, а тут вроде всего лишь повторил чужое - и вдруг такой вывод.

А Катерина после этого долго возилась со своим покрывалом на голову, чтобы оно теперь закрывало даже брови, и она ещё пыталась навесить его на глаза, лишь бы не привлекать ненужного внимания или сплетен, но ткань была слишком плотной. Ей не нравились торговцы, с которыми они шли. Вынужденные попутчики даже между собою неприязненно косились друг на друга, а уж от чужаков ожидали только неприятностей. Каждый вечер они все усаживались по кругу, и кто-нибудь начинал бухтеть, что, мол, помяните его слово, но эти двое накличут на весь караван беду!

Эта тема объединяла всех. Если её не поднимали, то некоторые ссорились между собою из-за разных вопросов. Какой товар надо везти, почём продавать, как избежать разбойников, через какие ворота выгоднее идти, что сделать, чтобы не платить налог.

А Катя, закрывая лицо неподходящей для этого тканью, задыхалась, потела, расчёсывала щёки и подбородок, соскребая ногтями грязь и с радостью отсчитывала каждый оставшийся позади день. Они два раза встретили таких же торговцев, что шли со стороны Эдессы, и те порадовали, что на них никто не напал.