Небо — пусто?

Она усмехнулась — «в институт поступят!»

Встала, пошла к ЖЭКу.

В паспортном столе её встретила молодая, сильно крашенная девица с распущенными русалочьими волосами, чем-то похожая на ту, что работает в Наташином магазине.

— Кто он вам? — спросила она Дору.

— Сын.

— Свидетельство давайте.

— Какое свидетельство?

— О рождении.

Дора с открытым ртом уставилась на неё.

— Это моя квартира или не моя?

— Ваша.

— А почему я не могу прописать в неё того, кого хочу?

— Можете. Дайте свидетельство о рождении сына.

— Нету.

— Если потеряли, восстановите в архиве. А коли он вам не родной сын, платите.

— Сколько?!

— Шестьдесят тысяч.

— Сколько?

— Шестьдесят тысяч, — повторила равнодушно девица.

Дора так и не закрыла рта, ошалело смотрела в её крашеное лицо.

— Следующий. Отойдите, гражданочка, пока думаете. Мне работать надо.

Прижавшись к жёлтой облупленной стене, стояла Дора и никак не могла осознать, что же такое сказала ей девица. Шестьдесят тысяч рублей? А она получает пятьдесят тысяч. Не может же она уморить с голоду своих зверей!

— Знаешь, Соня, — сказала она за их скудным общим обедом, — в последнее время мне часто в голову приходит… открыть газ, как Наташа сделала. Выхода нет. Заработать не могу. По привычке мету двор, но кому это нужно? Даже мальчишки теперь не в игры играют, а деньги зарабатывают. И платить мне никто ничего не платит.

— Да, — сокрушённо согласилась Соня Ипатьевна, — я ходила, просила, говорят: «Прости, сами еле сводим концы с концами», а новые даже двери не открывают. Буркнут — «Нам не нужно», и всё. Я пыталась объяснить: «Как не нужно, на машине по льду и снегу не проедете зимой». «Вот зимой и поговорим» — отвечают. Я решила, зимой буду дежурить весь день, не отойду от того, кто на машине, пока денег не даст. Мне что… для тебя не стыдно…

Дора покачала головой:

— Нет, Соня, не получится. Они тебя размажут по асфальту или отшвырнут. Они как Виточка. А ты — кто? Божий одуванчик. Это для меня ты — сила, а для них… Нет, Соня, мы свой век отжили. У меня одно большое дело осталось: квартиру на Кроля оформить.

— Что же проще? Пропиши.

— Шестьдесят тысяч. Где возьму? Да и всё равно, я уверена, нужно будет свидетельство.

— Слушай, напиши завещание или дарственную. По закону. Заверь у нотариуса. У меня есть честная женщина. Живёт, правда, отсюда далеко, но доедем как-нибудь.

— Тоже деньги нужны.

— Я позвоню ей сейчас. Всегда помню её телефон. Пока Соня говорила по телефону, Дора гадала — как подработать денег? Она умеет стирать, готовить, убирать, сидеть с детьми. И — больше ничего.

И вдруг ей пришла в голову идея. Новые жильцы… Те, что Соне дверей не открывают. Наверняка барчуки. Наверняка им нужна обслуга. И наверняка не у всех домработницы есть. Зато у всех у них машины — иномарки, значит, они — богатые. Она развесит объявления на квартирах этих новых жильцов. Уж она-то наперечёт знает, из какой квартиры уехали. Кто-нибудь да наймет её! Вот она и заработает на завещание.

— Девятьсот, — сказала Соня, положив трубку на, рычаг.

— Что — «девятьсот»?

— Стоит оформить завещание. Она берёт девятьсот.

И тут Дора вспомнила о тех девятистах, что оставила «на червячка». Удивительно, почему оставила именно девятьсот?

— И всё? И ничего больше не надо? — спросила она, вставая из-за стола и снимая тапки. Сейчас наденет свои «лодочки» и — в нотариальную контору, к Сониной знакомой!

— Ничего, — отвечала Соня Ипатьевна.

— Поедем! У меня от пенсии осталось девятьсот. На еду заработаю, — она распахнула шкаф, сняла с плечиков и надела плащ, сунула ноги в лодочки.

— Не можешь немного подождать? Я должна хоть час-полтора полежать, а то не доеду никуда.

Так и не сняв плаща и лодочек, Дора уселась писать объявления. Попробует развесить пока три. Что выйдет?

Никого не встретила на лестницах, налепила объявления и уселась на своём роскошном диване ждать Соню.

4

Катя любит Кроля. Не так всё безнадежно. Не одинок Кроль. Есть живая душа рядом.

А ведь Катю, пожалуй, и не узнать. Вытянулась, небось. Какая она? Волосы, глаза? Сохранились ли веснушки? На фотографиях не видно.

Катю перебивает телефонный звонок.

— Простите, вы повесили объявление? — приятный мужской голос. — Можно к вам зайти? Какой у вас номер квартиры?

— Да, да, конечно… — Дора сказала номер квартиры, положила трубку. Кинулась к зеркалу, поправила волосы, подошла к двери, приоткрыла.

Стёпка зарычал, когда увидел гостей, вскочил, сбросив с живота Ксена. Тот недоумённо забурчал, но тут же стал потягиваться и с любопытством воззрился на рычащего Стёпа.

— Ой, простите, — сказала Дора, схватив Стёпа за поводок и едва удерживая его.

Вошли девушка и мужчина — оба высокие, под стать один другому. У мужчины плечи — широченные, волосы чем-то помазаны, уложены аккуратно, волосок к волоску. У девушки волосы — длинные, как у той, что в паспортном столе ЖЭКа, — похоже, в Америке такая мода, раз московские девицы пораспускали свои…

— Вы хотите заработать деньги? Правильно я понял ваше объявление? — продрался вкрадчивый вопрос сквозь Стёпкино рычание.

— Да, — кивнула Дора. — Я могу делать любую домашнюю работу. Подождите, пожалуйста, я уведу собаку.

Не спрашивая её, без приглашения, гости двинулись за ней, жадно оглядывая каждую половицу и каждую стенку. Девица и в кухню, и даже в туалет заглянула.

— Работы у меня нет, а предложение есть, — мужчина заговорил сразу же, как только она кивком пригласила их садиться к столу в гостиной и сама уселась на своё место, впился в неё взглядом, серым, весёлым. — До последней минуты будете сыты, благополучны.

— Любая вещь будет доступна вам. И, главное, инфляция никак вас не коснётся, — добавила девица.

Почему-то Дора стала потная, хотя даже в жару не потела, может, из-за худобы. Несмотря на Стёпкины рычание и лай, она слышала сердце — оно толкало её изнутри, как человек, пытающийся, сдвинуть тяжёлый предмет.

Она не понимала происходящего. Почему-то было не по себе.

Совсем, совсем не такая девица, какой должна быть девушка в её возрасте. Что непривычно? Сильно крашенные глаза, с подведёнными веками, неестественно розовые щёки, ярко накрашенные губы, как у кинозвёзд в сериалах — «Богатые тоже плачут», «Просто Мария», «Моя вторая мама» и других. Да сейчас их, подобных, сильно раскрашенных девиц сколько угодно на улицах. Что-то — незнакомое в этой породе. А может, и знакомое. Что-то общее с Виточкой, хотя Виточка почти не красится…