Небо в кармане 3

На левой коленке карта лежит, привычно сложенная раскладушкой вдоль предстоящего нам маршрута. Чтобы не сваливалась под ноги, резинкой прихвачена. На правом колене планшет с карандашиком простым, для записей. Примитивная подделка под авиационный, но тем не менее, на нём хотя бы можно маршрут расписать. Так, на всякий случай. Больно местность тут сложная, заковыристая, заблудиться в этих горах с непривычки нечего делать. Пока ни картой, ни планшетом воспользоваться не могу по причине темноты, но оно и не нужно. Прибираю обороты до номинала. Это я так для себя этот режим работы мотора называю, на самом же деле просто сделал их меньше, и всё. Больше на слух ориентируюсь и на опыт, на ходу же инструкцию по лётной и технической эксплуатации самолёта составляю.

Летим вдоль долины, придерживаемся курса и потихоньку высоту набираем. Наберём, тогда и посветлее будет. Как раз время для разворота на новый курс и подойдёт. Сверюсь с картой, уточню место, и только тогда буду крутить в нужном направлении. И только так, постоянно сверяя карту с местностью можно летать в нынешних условиях. Потом проще будет, когда полетаю над этими горами и немного пообвыкнусь. Они ведь все разные, хребты эти и вершины. Просто к ним присматриваться нужно внимательно, присматриваться, определять и запоминать характерные отличия. Потом всё это будет делаться автоматически, без заострения внимания.

Чем выше забираемся, тем становится светлее. Ну как светлее? Карту читать нельзя ещё, но я её хоть на коленке вижу. Подождём ещё, благо время позволяет. Тарахтим дальше по долине.

Чем меньше остаётся времени до поворота, тем сильнее нервничаю. Темно ещё. То ли не угадали с рассветом, то ли с расчётами немного ошибся. И вставать в круг над долиной нет никакого желания, баки у нас не бездонные, топливо нужно экономить. Эх, вертикальная маловата, добавить, что ли? Добавляю обороты, так, немного, на полпальца, расход увеличивается, но и вертикальная, соответственно, тоже. Я же и ручку на себя слегка поддёрнул, чтобы увеличение поступающей скорости вертикальной составляющей компенсировать.

О, совсем другое дело! Вот она, граница между ночью и днём, чёткая полоса, которую прекрасно видно на ближайшем к самолёту горном склоне. Пересекаем эту невидимую линию и сразу будто кто-то щёлкает выключателем. Становится светло, приходится прищуриваться, чтобы глаза привыкли к новым условиям. И держать режим, не дёргаться — летим-то сейчас вслепую, наощупь в самом буквальном смысле.

Проморгался, первым делом показания приборов считал, потом карту с местностью сличил, взгляд на часы бросил, пройденное время засёк. Потом на планшет наколенный глянул, сверился с предварительными расчётами маршрута. Вот он, перевал, наша точка разворота на новую линию пути, впереди слева находится. И с картой совпадает. Осталось только чуть повыше забраться. Я же через него собираюсь перелететь, а не проехать…

Дальше становится проще. Летим почти перпендикулярно хребтам и пересекаем одну долину, за ней другую. И ещё одну, и ещё. Остаётся считать эти долины, чтобы не ошибиться. Так-то мне на Пяндж выйти нужно, но здесь этих речек столько, что попробуй навскидку отличить одну от другой, не получится. С высоты они все одинаковые, пока не привыкну.

К месту припомнилась постановка задачи генералом Ионовым, особенно тот момент, когда он начал местные названия перечислять, все эти перевалы, вершины и районы называть. Послушал-послушал и взмолился:

— Ваше превосходительство, можно помедленнее, я записывать не успеваю…

Ну а как ещё? Попробуй вот так сходу запомнить все эти названия — Рушан, Шугнан и Вахан. О, Бадахшан! А ещё хребты Сарыкольский и Кухибаланд, озеро Зоркуль, река Бартанг и Шанджанский отряд. Это то, что запомнил, а сколько ещё записал, страницы не хватило. Ничего, лишь бы мне цель на карте намечали, и достаточно для работы. Всё равно по большому счёту в небе все эти названия не более чем определённая географическая точка на земле.

А вот и наша долина. Здесь уже светло, а там, внизу, предрассветная темень. Солнышко всё выше и выше, ещё немного и всю долину до последнего камешка осветит. Как раз долетим до цели…

С местом определился, в нужную долину вышел согласно расчёта, не просчитался и не ошибся. Ну и не заблудился, что особенно радует. Всё-таки ночью лечу, да ещё и район незнакомый. Теперь осталось ждать и лететь. Ждать и лететь дальше. До цели. Солнце за спиной поднимается всё выше и выше, тёмная пелена сползает с горных склонов, прямо на глазах уходит вниз, безуспешно прячется на дне долины. Стараюсь держаться ближе к левому краю долины, там склоны всё ещё в тени прячутся. Ну и я этим воспользуюсь, так нас снизу вообще никто не разглядит.

Появился отчётливый запах гари в кабине. В первый момент забеспокоился, задёргался, но потом сообразил — дым попадает в кабину снаружи. Пригляделся — далеко впереди кишлак догорает. Подробности пока не разглядеть, открытого огня не видно, но дымит отчётливо. Изотов тут же засуетился, фотоаппарат к съёмке готовить принялся. Ну и правильно, потом некогда будет.

Напротив разграбленного и сожжённого кишлака, на левом берегу реки наша цель. Думал, нам их искать придётся, а они далеко не ушли, пересекли Пяндж и тут же остановились на ночлег, расположились нагло, на виду. Ничего не боятся, привыкли к безнаказанности. Даже серо-белый квадратик палатки там разглядел. А вот это то, что нужно! По палатке и буду прицеливаться в первую очередь.

Сразу пересчитал рубеж начала снижения по этой палатке, но так, больше для самоуспокоения это проделал. Чтобы себя чем-то занять.

Ладони в перчатках немного вспотели. При всём своём прежнем опыте я всё-таки волнуюсь, так получается. Но это и не удивительно, первое бомбометание у меня в этой действительности, как-никак. Да и вообще первое, здесь ещё никто ничего подобного не выполнял. Ошибиться никак нельзя. Значит, не ошибусь. Условия идеальные, противодействия никакого не ожидается. Да и какое может быть противодействие, если с подобным никто никогда не сталкивался. Даже если и увидят снижающийся самолёт, то вряд ли сообразят, что это и с какой целью эта штука к ним направляется…

Подходим к точке расчётного начала снижения. Пора! Ещё немного, и будет ясно, не зря ли мы сюда летели? Достаточно ли эффективно на практике всё то, что я в теории государю доказывал?

Прибираю обороты, мотор тут же отзывается на движение РУДа, вздыхает и послушно притихает. Еле слышно рокочет выхлоп за бортом и даже становится слышно, как шуршит воздух в расчалках. Жду, когда скорость упадёт до семидесяти пяти по прибору, и только тогда плавным движением кисти отдаю ручку от себя. Немного, лишь бы перевести самолёт в пологое снижение. И дальше просто слежу за скоростью, чтобы она так и оставалась на этой отметке. Начнёт расти, уменьшу уголок планирования, упадёт — увеличу угол. Всё просто.

Впереди внизу всё спокойно, нас не услышали и тревогу не подняли. Сейчас, когда подлетели ближе, стало понятно — внизу не один лагерь, а два. Второй из угнанных из кишлака жителей. Пленников. Хорошо, что он чуть в стороне от главного располагается. Опасно всё равно, можем кого-то из них зацепить.

Изотову точно такая же мысль в голову пришла. Переглядываемся с ним, какое-то короткое мгновение смотрим друг на друга и… Продолжаю снижаться на цель. Нужно постараться положить бомбы точнее, вот и всё. А полковник поднимает камеру, щёлкает затвором фотоаппарата…