Небо в кармане 3

— Да, Константин Романович? — старательно делаю вид, что чрезвычайно занят управлением самолёта.

— Нам срочно нужно опуститься на землю! — строгим безапелляционным тоном заявляет Изотов.

— Что? — даже несколько растерялся в первый момент. Подумал, что ослышался. — Повторите, что-то я не понял, Наверное, не расслышал вас.

— Нужно опуститься вниз, на землю, — полковник не спускает с меня строгого взгляда, и я понимаю, что он говорит всё это на полном серьёзе.

— Вы шутите, Константин Романович? — пытаюсь достучаться до его разума. — Вы вниз гляньте, там же сплошные камни! Разобьёмся!

— Не имеет значения, — тем же тоном отрезает Изотов. — И это не просьба, это приказ.

Смотрю на него, потом вниз, через боковое окошко, снова на Изотова.

— Палатку видите? — сжалился надо мной полковник и попытался объяснить причину своего приказа.

Перекладываю самолёт в левый крен, виражу над разбитым лагерем, всматриваюсь в разгромленный лагерь и сразу нахожу взглядом искомое. А что её искать, эту палатку, если я отлично помню, где она находилась.

— И что?

— А тело рядом с ней наблюдаете?

— Наблюдаю, — коротко отвечаю. Вон оно в чём дело, сразу всё становится яснее ясного…

Вот теперь понимаю просьбу Изотова. Тело внизу своей одеждой сильно отличается от остальных убитых. Английскую военную форму невозможно не узнать. Это и есть те самые доказательства, которые мы и должны были найти.

Но и садиться сюда самое натуральное самоубийство. Тут же не земля, а сплошной камень. Булыжник на булыжнике сидит и булыжником погоняет. Здесь площадку для приземления несколько дней расчищать нужно. Нужно осмотреться…

Изотов же продолжает объяснять:

— Там могут быть карты, дневники и записи. Необходимо срочно осмотреть палатку и тело. Иначе освободившееся местное население всё там уничтожит в порыве слепой ярости!

— Так скоро казаки подойдут, они и осмотрят, — этот вариант сам собой с языка слетает. Очень уж не хочется мне на эти камни садиться. Но уже шарю глазами по долине, прикидываю, куда можно машину приткнуть.

— Я должен лично всё осмотреть, — снисходительно поясняет Изотов. И добавляет. — Опускайтесь на землю. Это приказ.

— Опускайтесь на землю, — бурчу вполголоса. — Что мы, на парашюте, что ли?

Но бурчу так, ради проформы, внутри себя уже согласился с полковником. Казаки могут подобрать бумаги, если они там, конечно, есть. А могут и пропустить. Подобной задачи им не ставилось, это я точно знаю. Они трофейщики знатные, тут не поспоришь, но с профессионалом не сравнятся. А ведь иная бумажка всего моего самолёта может стоить! Придётся садиться.

Стоило только согласиться с полковником и принять решение идти на посадку, как отступили прочь все волнения и переживания за технику. Надо, значит, надо. И весь разговор. Если что, останусь на месте, а казаки мне запасные части привезут. Ищу подходящую площадку, и пока ничего приемлемого не нахожу. Внизу сплошь камни и камни. Даже отмелей на реке нет подходящих. Погоди-ка, а кишлак же неподалёку был? Должна же быть там хоть какая-то дорога? Или тропа?

Секунды, и я кружу над саклями. Больших дымов уже нет, всё, что могло сгореть, сгорело, курятся кое-где пепелища сизым дымком, но обзору не мешают.

Самолёт то и дело сильно потряхивает на поднимающихся снизу потоках горячего воздуха. Кидает из стороны в сторону, так и норовит завалить машину на крыло. Похоже, смерть здесь не насытилась или вошла в охотку и хочет собрать дополнительные жертвы.

— Ступай на тот берег, там поживись, — бурчу сквозь крепко стиснутые зубы и ловлю на себе удивлённый взгляд полковника.

Ничего объяснять не собираюсь, просто делаю вид, что не заметил вопроса в его глазах.

Всматриваюсь вниз — и здесь отсутствуют подходящие варианты. Тропа-то есть, но не про нашу честь. Выравниваю машину, иду прямо над ней и вижу — внизу вообще нет ровных и прямых участков. И узкая она, от стены до стены руками дотянуться можно. Да ещё вся в естественных ступенях. А сколько убитых лежит внизу, куда не глянь, а везде тела и тела. Редко где копошатся оставшиеся в живых, но их настолько мало, что по пальцам двух рук пересчитать можно. Видят нас, задирают головы и замирают. Никто рукой не взмахнул, просто стоят безжизненными столбиками и смотрят.

Всё, дальше по прямой лететь нельзя, дальше склон начинается. Выполняю разворот на сто восемьдесят градусов буквально «на пятке». Вниз больше не смотрю, тягостное там зрелище. Уничтоженный лагерь по сравнению с этим кишлаком райское место.

Зато отсюда хорошо вижу противоположный край долины там, за разгромленным лагерем и правее его метров триста. И заинтересовали меня покрытые травой и низкорослыми деревцами зелёные террасы над речкой. Поток там круто изгибается, уходит влево за эти террасы. А ещё русло разделяется, даже несколько небольших островков имеется. Небольшой правый крен, и самолёт послушно подворачивает на новый курс. Сейчас гляну, может быть, там найдётся что-то подходящее для площадки приземления?

Снижаюсь, прибираю обороты, лечу на минимальной скорости. Да какое там лечу! Скорее, парашютирую. Расстояние плёвое, если снижаться по-нормальному, то точно промахнусь и пройду мимо. Поэтому только так — газ на себя до упора, гашу скорость и отдаю ручку от себя. Аппарат клюёт носом, тут же его поддёргиваю и отпускаю, поддёргиваю и отпускаю.

Основная часть бывших пленников уже успела перебраться по мосточку на правый берег реки, нам навстречу попадаются жалкие единицы запоздавших. Они пугаются низко летящего самолёта, падают на землю, закрывают головы руками. И правильно делают…

Метрах на десяти добавляю обороты и перевожу машину в горизонтальный полёт. И внимательно всматриваюсь вниз. Острова точно не подойдут, а вот нижняя терраса…

Есть небольшой пятачок травы на склоне, есть! И трава зелёная не по-осеннему. Здесь зима только наверху, в горах, а в долинах ещё лето, тепло, температура воздуха далеко за плюс двадцать, не сравнить с нашим промозглым Северо-Западом. Так что нечего удивляться наличию зелени, не первый день в Туркестане нахожусь.

Ну что? Рискнём? Повторим знаменитую пайперовскую посадку на ограниченную площадку? Сколько там пробег был? Метр? Аэродинамика моего самолёта ничем не хуже американской машины, а скорости ещё меньше. И держится мой самолёт в воздухе тоже отлично. Насчёт метра не обещаю, но посадка на склон, поэтому в десятку постараюсь уложиться.

И переусердствовать нельзя, потому что чем меньше скорость, тем круче угол атаки и сильнее перегрузка на посадке. Ну и в довершение шасси у моего самолёта слабее, это да. Так что есть хорошая вероятность его подломить. Я, конечно, всеми силами постараюсь этого избежать, но приготовиться к худшему не помешает. Что ещё плохого имею? Да главное — моторчик больно дохлый. Но тут уж какой есть, выбирать мне было не из чего. И так самый лучший использовал. А хорошее-то хоть есть? Конечно — на посадку мощность мотора никак не влияет.