Небо в кармане 3

Это он так вежливо меня послал? Лишь бы не отвлекал? Отлично!

Обернулся, периферийное зрение сработало, что-то заметило, какая-то неучтённая помеха за рекой появилась. А это запоздавший отряд объявился. Как раз к мосту подъезжают, неторопливой такой трусцой. Не спешат, черти мохнатые.

Ну, моё дело сторона, я для них по службе никто. Зато у нас тут целый полковник присутствует, пусть он и разбирается с ними. А я похожу, посмотрю, послушаю…

За мост не ходил, на сгоревший кишлак я и сверху достаточно насмотрелся. А вот Изотов с сопровождением туда чуть позже наведался. И запропал надолго. Что уж там делал, не знаю, расспрашивать и проявлять любопытство по его возвращении оттуда не стал. Не моё это дело. Моё вон, на террасе стоит, крылья по сторонам раскинуло и отдыхает. Но догадаться догадался. Один только вид распухшей от бумаг командирской сумки всё объяснил. Он там показания с местных жителей снимал, так полагаю.

Казаки побродили по берегу, повздыхали, покосились в мою сторону с осуждением во взглядах. Не утерпел, спросил, почему. Больно уж любопытно стало, почему такое осуждение?

— Нехорошо, ваша светлость, казаков без добычи оставлять. Столько времени угробили на осмотр, и всё зря, ничего стоящего не нашли — отозвал меня в сторону урядник, чтобы пояснениями своими не умалять княжеское достоинство. — Неужели нельзя было как-нибудь поаккуратнее сработать? Местные говорят, это у них не первый сожжённый кишлак был на нашей стороне, поживились они тут хорошо. Добра награбленного полные хурджуны были. И где оно всё?

— Какие ещё хурджуны? — удивился и переспросил. Мысль какая-то важная промелькнула, но успел ухватить её за кончик и держу вот теперь, чтобы не улетела. А вопросом время выигрываю, чтобы разобраться с ней и додумать.

— Сумки такие перемётные, — начинает говорить казак и поглядывает при этом на меня этак немного снисходительно. — Через плечо их носят или, если большие, на лошадях или верблюдах перевозят.

— Что-то я здесь, — демонстративно оглядываюсь по сторонам. — Никаких останков лошадей не наблюдаю. Говорите, вы всё здесь осмотрели? И ничего не нашли?

Подхорунжий зависает, смотрит на меня какое-то время, потом приходит в себя, крякает и неожиданно сильно смущается. И, чтобы скрыть своё смущение, оборачивается и кричит во всю свою лужёную глотку, перекрывая голосом грохот речной воды:

— Пахомыч, лошадей ищите! Быстро!

И следом уже мне, с восхищением и явно возросшим уважением в голосе говорит:

— Ну, ваша светлость! Если найдём, то долю вашу лично отбирать буду.

— Давай для начала найдём, — говорю с самым серьёзным видом. — Нехорошо делить шкуру неубитого медведя. Удачу спугнём.

— Разрешите выполнять? — подобрался казак и неожиданно приложил руку к папахе, козырнул.

— Выполняйте, —копировать его жест не стал, у меня на голове шлема нет. А к пустой голове, как говорят, руку не прикладывают. Ну, в смысле, не к пустой, а к непокрытой. В общем, вы поняли, да?

— Ваша светлость, а позвольте вопросец задать? — обернулся и притормозил урядник. — У вас, случайно, казаков в роду не было?

— Были, — не отказываюсь. — Давно, правда.

— От это дело, — расплывается в улыбке лицо урядника. — Мы же, я же… Сразу понял, что вы нашего роду-племени, казацкого!

Лошадей не нашли. А вот место, где их прятали, всё-таки обнаружили. Далеко, правда, даже я это место сверху не видел, не долетали мы туда. Получается, кто-то из разбойников присматривал за четвероногим транспортом, услышал взрывы и от греха подальше увёл невеликий табунчик.

Упускать добычу казаки не захотели, тут же отрядили в погоню пятерых товарищей. Всех остальных припахал себе в помощь. Неужели мы с полковником будем камни из-под колёс убирать, когда вокруг столько рабочей силы? Ну и самолёт развернуть и перекатить помогут заодно. И придержат, пока мотор обороты наберёт.

Дожидаться результатов погони не стали. Мне тут вообще нечего было делать, полковнику тем более. У него трофейные ценные бумаги, о содержании которых нужно было срочно доложить кому-то. Кому именно, я не стал уточнять. В конце концов, это государственное дело, жандармские секреты, и прочее. Ещё и в это влезать? Увольте.

Пока полковник с урядником какие-то свои вопросы решали, я перемерял шагами всю террасу, прикинул варианты взлёта. Освободившегося после инструктажа казака озадачил расчисткой площадки от камней. Хорошо, что объяснять и настаивать не пришлось, одного моего слова хватило. Похоже, сегодня мой авторитет среди казаков приподнялся на две большие ступени. Одна — когда они увидели результаты бомбометания. Вторая — подсказка с лошадьми…

Казаки мудрить не стали, прошлись цепочкой по террасе, собрали да и покидали все камни в обрыв. Быстро и без хлопот.

Убрал из кабины всё лишнее, инструмент, запасные части. Даже баночки с лаком и клеем пришлось выложить.

Высокогорье, как-никак. Взлёт и посадка имеют свои особенности. Нужно учитывать низкую плотность воздуха, чуть меньшее количество кислорода. Всё это в той или иной степени влияет на длину разбега и работу мотора. Если вкратце, то тяга падает, а дистанция разбега увеличивается. Чем выше в горах находится аэродром, тем больше получаются эти значения. И повлиять я на эти факторы никак не могу. Но зато могу разгрузить самолёт, уменьшить взлётный вес, и хоть как-то компенсировать эти величины.

Так что пришлось и парашюты оставить на земле вместе с сиденьями. Своё кресло только не тронул, без него мне с управлением не справиться никак. Короче, ободрал кабину по максимуму, оставил только наружную обшивку. Да, варварство, но по-другому нам не взлететь.

Зато вес самолёта хорошо так уменьшился. Можно бы ещё и топливо слить, по расчёту его у нас чуть больше потребного, но подумал и решил не сливать.

Парашюты не бросим, казаки их привезут. А без сидения придётся обойтись. Потом что-нибудь обязательно придумаем. А пока полковнику придётся на полу кабины посидеть. Или полежать. Да, предлагал ему назад с казаками добираться, но Константин Романович отказался наотрез. Мол, документы, что удалось найти, слишком важные. Чем быстрее об их содержимом узнают в столице, тем лучше для Отечества. Вот так и сказал, и прозвучало это у него без всякого пафоса…

Удивительно, но полковник верит в меня, в мои способности и в самолёт. Убеждён, что у меня получится взлететь, и не испытывает при этом ни капли сомнения.

Совместными усилиями дружно перекатили самолёт к началу террасы, поставили у самого края. Пришлось инструктировать казаков, за что можно руками хвататься, а за что нельзя ни в коем случае. Само собой, тут же послышались шуточки, смешки. Весело хлопцам, а мне вот немного не по себе. Маловата площадка, маловата. Пусть и разбегаться будем под уклон, и обрыв за террасой имеется, но он не высокий, всего-то метров десять.

Ещё раз обошёл по кругу самолёт, тщательно осмотрел перед взлётом. В который уже раз провёл инструктаж, показал казакам, как правильно нужно будет удерживать машину. Повторил с урядником команды — на мою отмашку рукой он даёт сигнал подчинённым отпускать аппарат. Даже отрепетировали этот момент несколько раз.

Нервничаю, но это нормально. Был бы у меня мотор мощный, как у восемнадцатого пайпера, в те же девяносто пять лошадок, я бы сейчас и не парился. Взлетел бы, как и он, с трёх-четырёх метров, и всё.