Небо в огне

– Алсек, кусай тебя куман! – нахмурилась Аманкайя. – Это за тобой присмотреть бы! Не вздумай драться там со Скарсами – я не Некромант, и в Кигээл за тобой не полезу!

– Хссс, - Хифинхелф шевельнул тонким языком, принюхиваясь к воздуху. – Не знаю, шшто там ссо Сскарссами, но сс ссеверо-восстока вессь день тянет кровью. Я думал, мерещитсся. Ессли Шшун взяли… Большшая, небоссь, армия у Джасскара Ханан Кесснека! Помню я эту крепоссть…

– А Ильюэ? – встрепенулась Аманкайя. – Разведчики видели его в плену? И что стало с кошками, с Уску Млен-Ка? Его видели живым?

– Пленных не было, - покачал головой Алсек. – Может, их увели раньше или спрятали где-нибудь. Говорят, Кошачьи Скалы выжжены, так же, как Шун и его поля. Мне не верится, Аманкайя. Джаскар всё-таки не беззаконный демон, не бешеная гиена. Он не стал бы убивать кошек. Ильюэ, может, и погиб, но Уску? Он же старик, совсем не воин, и к тому же кот. Кто посмеет его тронуть?!

Перед рассветом ветер распахнул неплотно закрытые ставни, и Алсек проснулся от стука. Встряхнувшись, он сел у окна и выглянул наружу. Небо над западной стеной уже начинало светлеть, над широкими уступами башен протянулась жемчужно-желтоватая полоса зари. Алсек мигнул, протёр глаза, - полоса не позеленела. «Рыжий рассвет,» - хмыкнул изыскатель, качая головой. «Что ни день, то небо по-новому раскрашено. Боги знают, чем себя занять…» Он снова протёр глаза и подавил зевок. «Пора будить Хифинхелфа…»

– Пусстыня Ашша? Хсссс! – ящер вскинулся, ударил по стене хвостом и перекатился с боку на бок, но взгляд его глаз, лишённых век, по-прежнему был устремлён в одну точку, и осмысленности в нём не прибавилось. Алсек огляделся и с силой дёрнул иприлора за хвост, одновременно шарахаясь от его ложа к дальней стене. Хифинхелф скатился на пол, молча выпрямился во весь рост и взмахнул чешуйчатой лапой. Ещё немного, и он сцапал бы Алсека – жрец едва успел отпрянуть.

– А-ах, - из-за тростниковой завесы выглянула сонная Аманкайя.
– Зген всесильный…

– Хиф, тише! – нахмурился Алсек. – Просыпайся, нам пора. Пока ищешь одежду, я умоюсь.

– Хссс, - ящер помотал головой и потянулся к коробу, с которого свисала серая броня. Когда Алсек вернулся, уступив ему место у чана с водой, постели уже были прикрыты циновками, а поверх них лежали красные жреческие накидки – одна поновее, другая – потёртая и местами заштопанная, а рядом – доспех иприлора и кольчуга из речного стекла, выуженная из-под стола.

– Хиф, ты зачем это вытащил? – спросил Алсек, допивая остывший отвар из листьев Орлиса – больше ничего на столе не было.

– Хсс… Как ссам думаешшь? – иприлор со сна был не в лучшем настроении. – Наденешшь, как перейдём реку. В землях Владыки Ашша без досспехов делать нечего.

Не слушая возражений, он затолкал кольчугу в дорожную суму, сам влез в броню из хуллака и бронзы и долго проверял, прочны ли ремешки. Алсек пожал плечами. «Охота лишнюю тяжесть таскать! На что мне доспехи – я что ему, воин?!»

Во дворе уже что-то брякало и позвякивало, журчали водоводы, фыркал разбуженный куман. Ксарна Льянки подсунул полосатому ящеру охапку почти свежей травы и сидел теперь у водяной чаши, задумчиво поглядывая на дом Сонкойоков. Хифинхелф, отобрав у кумана несъеденное, стал скреплять ремни упряжи, Алсек, чтобы не мешать, отошёл в сторону.

– Значит, властитель Джаскар надумал закончить войну, - вполголоса пробормотал Ксарна, тронув его за плечо. – Что же, это весть радостная. Если он взял Шун, то с Кештеном долго не провозится. Скорее бы! Пусть правит Джаскар, если сможет. Кто угодно, только бы закончилась эта позорная грызня.

Алсек повернулся к иларсу. В предрассветных сумерках было не разглядеть его лица, но в его голосе не было усмешки – только тоска и усталость. Алсек поёжился.

– А ты, почтенный жрец, что думаешь? – спросил Ксарна, оглянувшись на прикрытые окна.

– Я слышал, что в Чакоти убивают крылатых кошек, - нахмурился изыскатель. – Если в этом хотя бы четверть правды – к Джилану таких правителей. Явар Эйна, может, не самый достойный из Ханан Кеснеков, но кошек он не трогает.

Ксарна растерянно усмехнулся и отступил на шаг.

– Это так. Но мы-то, почтенный жрец, не кошки. Э-эх…

Он медленно пошёл к дому. Хифинхелф следил за ним с седла, принюхиваясь к ветру и негромко шипя.

– Едем, - тихо сказал изыскатель, забираясь на спину кумана. – Только будь осторожен, Хиф. Скарсы – не храмовая стража…

…Второй куман, увешанный вьюками, неохотно спрыгнул с плота в вязкий ил, провалился по колено и зашлёпал к берегу, разбрасывая по сторонам ошмётки тины и гниющего тростника. Выбравшись на отмель, Алсек развернулся и помахал рукой плотовщикам. Воин Эхекатлана, стоящий у руля, кивнул и жестом велел отчаливать. Ил колыхнулся и замер. Плот медленно отползал обратно, к едва заметному в тумане обрывистому южному берегу. Алсек отвернулся и поторопил кумана. Первый ящер с седоком-иприлором уже скрылся в высоченных тростниках, и только шелест гигантских трав напоминал о нём.

Два месяца назад эта заиленная коса была дном реки, сейчас вода отступила за самые дальние тростниковые заросли, обнажив грязевые заливы. Ил отчасти растащили, и со дна поднялись жёсткие кольчатые трубки толщиной с руку. Хифинхелф ехал, осторожно обходя их и выискивая места посуше. Воды тут осталось немного, местами ил затвердел и покрылся трещинами, как будто лето уже было в разгаре.

– Хссс… - Хифинхелф, отступив к воде, погнал волну к берегу. Влага лениво качнулась, слегка омочив трубки, и отхлынула. Алсек хмыкнул.

– Хиф, ты чем занят? – вполголоса спросил он. Иприлор вздрогнул.

– Ещё ссередина вессны, а они уже наполовину ссухие, - шевельнул хвостом он. – Так не годитсся.

– Думаешь, это им вредно? – удивлённо мигнул Алсек. – Ну и боги с ними. Проживём один год без медуз на каждом кусте. Хиф, хватит месить ил, нам ещё ехать и ехать. Ты не забудь, тебе ещё куманов усиливать…

– Хшш, - ящер склонил голову, пришпорил кумана и выбрался из грязевой лужи, но долго ещё оглядывался на кольчатые трубки, торчащие со дна, как обломки соломин. Они росли вдоль всего берега, - странный тростник без листьев и корней…

Уже на сухой дороге, у водяной чаши, вытирая лапы и бока перепачканного кумана, Алсек что-то вспомнил и усмехнулся. Угрюмый иприлор покосился на соседнее поле – там булькала вода утреннего полива, разбегаясь по оросительным канавкам, и тем, кто за ними присматривал, было не до проезжих чужестранцев – и повернулся к изыскателю.

– Помнишь, как Нецис принёс в дом мешок медуз? – хихикнул тот. – А потом вывалил их в мой лучший котелок и рассказывал, какая вкусная будет похлёбка. Помнишь это месиво с щупальцами?