Небо в огне

В молчании они выехали на призрачную, будто из земли прорезавшуюся дорогу. Впереди виднелись очертания полевых хижин, фамсовых башен с сорванными навесами, тускло блестела вода в каналах… и повсюду расстилался пепел.

– Око Згена! – Алсек прижал ладонь ко рту. Выжженные поля тянулись с двух сторон от дороги, и нигде не видно было ни единой живой травинки. Почерневшие стебли повалились, обугленные пеньки остались торчать, уже с трудом можно было понять, что здесь росло. Хифинхелф остановил кумана, опасливо огляделся и громко зашипел, указывая на порог хижины.

Этот дом был выстроен из глины на каменных подпорках и от огня лишь почернел, но не покосился. Пепел сгоревших растений укрывал его. У порога на земле скорчились, цепляясь друг за друга, два обугленных тела. Из-под ссохшейся чёрной плоти проступили кости, вскипевшая кровь разорвала кожу, лиц не осталось вовсе, - Алсек с трудом понял, что они были людьми, а не хесками или вовсе йиннэн.

– Сстрелы, - ящер приглядывался к стенам дома. – Сследы вижу, а наконечники вынули. Вссё унессли. Они не сспешшили…

– Бережливые воины Чакоти, - Алсека передёрнуло. – Эти мёртвые… Я не вижу пластин брони. С них содрали всё?

– Хссс, - ящер подтолкнул кумана поближе к убитым, но тот затряс головой и попятился. – Они маленькие для воинов, Алссек. У них не было никаких пласстин. Не надо сстоять тут. Я чую впереди много такого.

– Око Згена! – Алсек поёжился и пришпорил кумана. Горький запах гари выедал глаза, обжигал горло, - и жрец чуял, что горели тут не только растения.

Путь по выжженному полю показался изыскателю бесконечно долгим. Он достал связку цветных нитей и отмечал всё увиденное узелками, - и золотую ленту на древке, воткнутом в землю у развороченной башенки, и выгоревшие до самых корней гряды с земляными клубнями, и разодранный в клочья обгоревший труп на дороге – куманы перешагнули через него с величайшей осторожностью – и груды битых горшков и плошек в пустом доме. Алсек решился войти в одну из хижин, долго разглядывал потёки оплавленного камня на стенах, посмотрел на угли внутри и расколотую посуду – и вздрогнул, увидев на куче пепла след широкой когтистой ступни.

– Сскарсс, - пригнувшись к седлу, прошипел Хифинхелф, и его глаза налились кровью.

Глубокий водоносный канал, ещё недавно питавший всё поле, теперь растекался по выгоревшим грядам. Плиты, крепившие его стенки, кто-то выворотил, на мокрой земле Алсек увидел ещё несколько широких следов, а рядом с ними – следы сандалий. Обугленных костей рядом не было – и жрец сдавленно охнул.

– Люди и Скарсы рядом! Хиф, ты видишь?!

– Пуссть, - дёрнул хвостом иприлор. – Лишшь бы нам рядом не оказатьсся.

Он влез на стену фамсовой башни – внутри ещё осталась вода, и ящер запустил внутрь куманов, чтобы они напились, но ни одной рыбы видно не было – и долго смотрел на крепость. Древняя твердыня Гвайны была уже совсем рядом – ещё четверть Акена, и путники добрались бы до её ворот.

– Что там, Хиф? – Алсек тоже смотрел на стены и уговаривал кумана встать на цыпочки, но тот лишь фыркал и мотал головой. – Я вижу жёлтые блики у входа и наверху, во взломанной нише…

– Хссс… Это знамёна, - отозвался иприлор. – Я вижу коссти у ворот… много косстей, вссе обожжены. Ворота выломаны, всся сстена разворочена и оплавлена. Тут вссё пропахло ссмертью, Алссек, я не чую ничего живого.

Жрец смотрел на крепость, щурился и недоумённо пожимал плечами. Он видел едва заметные красноватые и жёлтые блики у ворот, на стенах, в чёрном провале входа, - и ни за что он не решился бы до них дотронуться. Кто-то, уходя, запечатал крепость, запечатал каждую нишу и каждый пролом, - огненные отблески перекатывались по всей громаде. У кого-то было много силы и много времени, чтобы поставить испепеляющую печать на каждый лаз. Алсек был почти уверен, что половину чар накладывали не люди. Он не понимал одного – зачем они это сделали.

– Хиф, ты видишь? – повернулся он к ящеру. – Весь Шун опечатан и замурован чародейством! Снаружи, Хиф, не изнутри! Зачем?! Они взяли его уже, почему они там не остались – и зачем они всё зачаровали?!

– Хссс, - ящер осторожно сполз по стене и тихим свистом подозвал кумана. – Кого-то не хотели впусстить – или выпусстить. Ессли бы я чуял хоть что-то живое, Алссек, я ссказал бы, что вессь Шшун ссейчасс там, в крепоссти. Люди Джаскара знали, чего боятсся. Может быть, Ильюэ сспусстилсся вниз, к реке…

– Говорят, тут всё изрыто ходами ещё со времён Гвайны, - Алсек посмотрел под ноги, будто ожидая увидеть ворота в подземное убежище. – Хорошо, если спустился. Но сквозь такие печати мы не пролезем.

– Нам тут и близко не подойти, - покачал головой иприлор. – Алссек, поищи промежуток в печатях. Я закину внутрь летающий глаз, ему шширокие ворота не нужны.

Они свернули с мощёной дороги, поехали прямиком по вытоптанному и выгоревшему полю. Алсек думал, что воины Джаскара не иначе как лишились рассудка. Зачем жечь поля, ломать каналы и башни, если эта земля – уже твоя?! Разве что Скарсы, дорвавшись до беззащитной местности, решили разнести всё в прах – ведь нет ничего, что не приводило бы их в ярость, а человеку, даже Ханан Кеснеку, не заставить их уняться…

Тихий заунывный вой донёсся с севера, едва различимая серая тень мелькнула среди обгоревших домов. Алсек натянул поводья и прислушался. Существо снова подало голос, ему ответили с востока, из-за покинутой крепости.

– Хаэ-эй! – изыскатель сложил руки воронкой, чтобы «тени» наверняка его услышали, и охнул, когда лапа иприлора опустилась ему на плечо.

– Тишше, - сверкнул глазами Хифинхелф. – Это Войкссы, ты их только отпугнёшшь. Посстой сспокойно…

Он порылся в поясной суме, поднёс ко рту расщеплённую трубку, похожую на изломанный и обугленный обломок кости. Негромкий протяжный вой пролетел над полями, но никто на него не откликнулся. Там, где Алсек вроде бы видел серую тень, уже ничего не было.

– Войксы людей не едят, - пробормотал себе под нос Алсек, расстроенный бегством «собеседников» - Войксы, если верить сказаниям, могли бы ответить не намёками и не дёрганьем хвоста, а вполне внятной и понятной хесской речью. – Кто-то из Скарсов отсюда живым не ушёл – вот падальщики и собираются. Хиф, позови их ещё раз.

– Бесс толку, - отмахнулся ящер. – Сс ними вссегда так. Видимо, манок неправильный.

Он повертел в руках костяную дудку и небрежно бросил её обратно в суму.

За разговором Алсек забыл о поводьях – и через несколько мгновений оказался свисающим с куманьего бока и едва не вывихнул себе обе ноги, запутавшись в стременах. Полосатый ящер, дёргая передними лапами, пятился назад и сдавленно рычал. Хифинхелф перехватил повод, за шиворот вздёрнул Алсека обратно в седло и громко, с присвистом зашипел, глядя на что-то под лапами кумана. Изыскатель потёр лодыжку, посмотрел туда же – и охнул, одним прыжком вылетая из седла и склоняясь над ярко-жёлтым пятном, перемазанным сажей.

Это был сегон – маленькая ушастая кошка с нелепо вывернутыми крыльями, нанизанная на две боевых стрелы, одна из которых приколотила её к земле. Алсек потянул за древко и поднял трупик, спугнув толстую личинку да’анчи. Красный падальщик, перебирая щетинками, проворно уполз в ближайшую нору. Он успел прогрызть в мёртвой кошке немаленькую дыру, не пощадила её и жара, - Алсек, неосторожно потревоживший мертвечину, поспешно отвернулся, борясь с тошнотой.

– Рассветный сстранник, - склонив голову, прошелестел иприлор. Он тоже спешился, в руках у него была тонкая циновка.