Небо в огне

Алсек почувствовал невесомую ледяную лапу на загривке и вздрогнул.

– Великая жертва на День Хелана? Ты ничего не спутала, Аманкайя? Завтра дойду до храма, узнаю наверняка…

«Зген всесильный! Давно такого не было,» - он поёжился. «Пожалуй, с самой Волны. Даже в том году обошлось…»

Его мысли прервал шум во дворе. Чьи-то когти простучали по мостовой, затрещала дверная завеса, сердито рявкнул, влетев во двор, куман, и снова захрустел тростник. Кто-то быстро поднимался по лестнице.

– Хаэй! – Алсек, схватив палицу, вскинул свободную руку и выгнул пальцы, готовясь к удару.

– Хсссс! – отозвались по ту сторону завесы, и шипение легко перекрыло удивлённые возгласы Шафката и Койлор. – Алсссек, потишшше!

– Хиф?! – изыскатель отшвырнул оружие и сжал ящера в объятиях. Тот изумлённо фыркнул, крепко обхватил Алсека за плечи и украдкой пощупал языком его лоб – не перегрелся ли знорк за день?

– Хифинхелф! – Аманкайя похлопала иприлора по чешуйчатой лапе. – Откуда ты примчался среди ночи?!

– А, пока выбралсся из торговых дворов… - махнул рукой Хифинхелф, отпустив Алсека, и сбросил с плеча дорожную суму. – Думал усспеть до заката, но где там! Сскажи, давно сстража западных ворот такая ссердитая?

– Все Гларрхна сейчас такие, - виновато вздохнул Алсек. – Эрсега убили, Глорна покалечили, не с чего тут радоваться. Я же посылал тебе письмо…

Ящер щёлкнул языком и вытряхнул из складок пояса пучок цветных нитей, привязанный к тростинке.

– Посссылал, да, - кивнул он, встряхивая плетёнку. – Из-за него я и приехал. Кто из васс прочитает мне, что тут написссано?

Алсек растерянно замигал и вполголоса помянул бога смерти.

– Хиф! Я ведь помнил, что ты этого языка не знаешь… Видно, я не в себе был, когда отправлял его.

– Я так и понял, - кивнул Хифинхелф. – И решшил, что дело ссерьёзное. У насс там тоже не до весселья, но… Значит, уже до ссмертей дошшло? Рассказывай…

Они долго сидели в полумраке, при тусклом сиянии узкой кромки церита – почти весь кристалл прикрыли колпаком, чтобы не разбудить Шафката. Хифинхелф шипел и расхаживал по комнате, задумчиво помахивая хвостом, и Алсек даже не пытался за него подёргать.

– Сстало быть, поджигатели Джасскара… Сстранно вашш верховный правитель захватывает влассть, - покачал он головой, останавливаясь у окна. – А войсска он ещё не поссылал? Вы ссейчасс сс ним граничите. Ничего не сслышшно из Джэйкето, из Кешштена?

– Всё тихо, Хиф, - отозвался изыскатель, чуть приподнимая колпак над сияющим кристаллом. – Ни гонцов, ни воинов, ни заклятий. Может быть, Джаскар и Явар Эйна уже заключили мир?.. Только одно тревожит меня – река…

– По вссему течению вода отсступает, - шевельнул хвостом ящер. – Иногда в Год Каринкайесс обнажалиссь первые два Камня Жары, ссейчасс вссе шшессть на ссушше, и ил под ними твёрже гранита. Подобной зассухи сстарейшшины не помнят сс тех времён, когда мы рыли норы в речных обрывах. Но шштобы река вовссе перессохла… Я хочу на это взглянуть.

– Завтра же на рассвете, - пообещал изыскатель. – Выберемся к восточным башням, нас пустят глянуть со стены. Всё-таки хорошо, Хиф, что ты пришёл на праздник! Тебя тут очень не хватало…

Они покинули дом ещё затемно, едва начали тускнеть звёзды, - Алсек знал, что очень скоро горизонт заалеет, в Храме Солнца заговорят дождевые барабаны, и жреца, не успеет он и пары шагов по улице пройти, отловят и приставят к делу. В сумерках, хвала богам, по городу бродили только ночные стражники и крылатые коты…

– Очень много жреческой работы в эти дни, - вполголоса сетовал он, пробираясь переулками к северо-восточной стене. – Иной раз поесть некогда – и совершенно нет сил на размышления. Ты, Хифинхелф, из Мекьо узнал в тысячу раз больше, чем я – отсюда.

– Не то шштобы я узнал много, - негромко зашипел иприлор, косясь на закрытые ставни. – Ссмотрел, сслушшал, удивлялсся…

– Те три пожара в Мекьо, - Алсек приостановился, посмотрел ящеру в глаза. – Вы нашли виновных? Это те же… слуги солнечного змея?

– Хсссс, - Хифинхелф отвёл взгляд. – Пока не сспрашивай об этом, Алссек. Неохота это всспоминать. Ессть вещи поинтересснее. Вот это, например, одна ящерица принессла в дом Макула. Прочтёшшь?

Бахрома цветных нитей свисала с полосы толстого велата. Алсек притронулся к ним и вздрогнул, растерянно поглядел на Хифинхелфа.

– Они и почтенному Макулу предлагали стать убийцей?! Ох, надеюсь, он достойно ответил! Неужели и это письмо послал Сахик Хурин Кеснек? Знать бы, кто такой этот Гедимин Кет, что слуги Джаскара так его невзлюбили…

– Хэссс, - сощурился иприлор, затаскивая изыскателя в глухой переулок подальше от патруля. – А вот это интерессно, Алссек. Почтенный Макул и его ученики в защите не нуждаютсся, сскорее надо бы защищать того, кому хватит дури к ним полезть. А вот то, шшто я сслышшал о Гедимине… Это очень интерессно. До васс не доходят вессти из Чакоти? Может, у Шшафката ессть там ссоратники по гильдии…

– Их казнили, Хиф, - нахмурился жрец. – Некому передавать нам вести из Чакоти.

– Хсссс, - покачал головой ящер. – Сскверно. Один человек гильдии, Кетмон из Тенны, пришшёл к нам однажды вечером. Ссейчасс он почти оправилсся от ран, но тогда на него ссмотреть было сстрашшно. И вот он рассказывал очень сстранное… Хссс! Ссилы и сславы воинам Гларрхна!

– А, Сонкойок и его товарищ, - угрюмо взглянул на него с башни хеск с лихорадочно горящими глазами. – И ночью не находите покоя?..

На стену их не пустили – стражники были не в духе, но узкий лаз в одной из башен приоткрылся для них, и Алсек выбрался на обрывистый берег, к выступам крошащегося песчаника, поросшим жёлтой травой. Где-то внизу, в стороне, осталась крутая дорога к переправе, здесь же скала уходила отвесно вниз чуть ли не на полсотни локтей. Выветренные каменные ступени потрескивали под ногами, угрожая обвалом, и очень скоро даже отважный иприлор остановился и всеми четыремя лапами вцепился в обрыв.

– Хсссс! – прошипел он, преграждая Алсеку путь. – Сссожги меня Кеоссс! Вот это сссушшшь…

Долго ещё он молчал, глядя вниз. Алые лучи рассвета разливались по жёлтым уступам – и чёрной жиже, покрывающей дно. Там, где когда-то колыхались волны широкой могучей реки, сейчас застыла тёмная гладь вязкого ила, и полусгнившие стебли тростников и обломки разбитых плотов торчали из неё. Крохотными оконцами блестели лужи мутной воды. У берегов ил высох, и его изрезали трещины. До ближайшей лужи по дну пришлось бы пройти двадцать-тридцать шагов от тех камней, над которыми весь прошлый год текла вода. Эти валуны – Камни Жары – поднимались над рекой в дни сильнейших засух, сейчас же вода отступила далеко от их подножий. Хифинхелф молчал, тяжело дышал и смотрел на реку, и Алсеку мерещилось, что он сдерживает рыдания.