Небо внизу

Угловатое колено Тома торчало из мыльной пены, как крохотный скалистый островок. Не удержавшись, Тео наклонилась вперед и укусила за косточку.

— Ай! — позорно взвизгнул Том, отдергивая ногу. — Щекотно!

— Естественно, щекотно. В этом же весь смысл, — самодовольно ухмыльнувшись, Тео сползла в горячую воду по подбородок.

— Это нечестно!

— Да. Такова жизнь. Побеждает сильнейш… АЙ! — пискнула Тео, когда Том, поймав ее за щиколотку, дернул на себя. Белая шелестящая пена сомкнулась над головой, и на мгновение Тео погрузилась в тесный, жаркий, наполненный невнятным звуками внутренний мир ванны. — Ты что творишь! — гневно завопила Теодора, выныривая из воды и отплевываясь. — Томас, мать твою, Макбрайд!

— Что поделать. Побеждает сильнейший, — философски провозгласил поганец и, уворачиваясь от летящей в него губки, сам нырнул в воду.

— Вот то-то же, — удовлетворенно кивнула Тео, наблюдая, как Том стирает с лица медленные потеки пены. — Справедливость восторжествовала.

— И это ты называешь справедливостью?! Банковские служащие во всех мирах одинаковы, — тряхнув головой, Том отбросил назад облепившие лицо волосы. — Пф. Дрянь. И вода от мыла горькая.

— Зато пахнет ванилью.

— Это еще хуже. Я теперь есть хочу, — откинулся на бортик Том. — Так что ты думаешь о доме Эвери? По-моему, это муж.

— А по-моему, это банальная небрежность. И причина этой небрежности очевидна: Эвери недавно потеряла мужа. Естественно, теперь она рассеяна и не может уследить за домом.

— Допустим. Но как ты тогда объяснишь болезнь ребенка?

— Плесень. У мальчика аллергия на пропитавший стены грибок. Кстати, обрати внимание — как только ребенок уехал из дома, ему стало лучше.

— Или ребенок избавился от воздействия призрака.

— Или это, — покладисто согласилась Тео. — Забавно получается: рассуждая логически, я прихожу к выводу, что единственная причина всех несчастий Альбины Эвери — это сама Альбина Эвери. А когда перестаю искать разумное объяснение происходящему… Мне не понравился этот дом. Не знаю, почему, но не понравился.

— И мне. Там так воняет гнилью, как будто подвал прошлогодней капустой забит.

— Почему гнилью? Пылью. Как в дровяном сарае.

— Ну нет, какой пылью. Я на овощном складе полгода проработал — такой аромат нескоро забудешь, — Том поерзал, рождая крохотный хаотичный шторм. — Вода остывает. Включи горячую.

Тео послушно повернула вентиль, и в ванну с шумом устремился поток. Но горячая вода почти сразу сменилась теплой, а вслед за ней потекла прохладная.

— Черт. Дрова в бойлере перегорели, — завернула вентиль Тео. — Ненавижу эту систему. Ну почему стабилизированную терморегулирующую печать нельзя сделать отключаемой?

— А почему? — заинтересовался Том.

— Потому что для прекращения нагрева нужно стереть часть печати. А значит, когда тебе снова понадобится горячая ванна, придется его дорисовывать. Вот только пару раз черкнуть мелком не получится. Если ты привносишь в сигил новые элементы, нужно проводить полноценный ритуал, от первого шага до последнего. Ради одной-единственной ванны. Проще уж дрова нарубить.

Том задумался, меланхолично вырисовывая завитушки в тающей пене.

— А если нарушить целостность печати, не стирая ее?

— Это как?

— Вот так, — Том сдвинул ладони, как театральный занавес, а потом снова раздвинул. — Может, нарисовать печать на разъемной поверхности? Ну, скажем, на двух дощечках. Надо — совместил контуры, не надо — отсоединил.

Тео вытаращилась на него, безмолвно открывая и закрывая рот.

— Что? — занервничал Том. — Я что-то не то сказал? Ну… извини. Я не разбираюсь. Считай, что я ничего не говорил, вообще рот не открывал. Тео? Тео… Только не обижайся, я…

— Томас. Макбрайд.

— Да?..

— Томас. Макбрайд. Ты. Долбаный. Гений! — взметнув пенное цунами, Тео рухнула на Тома, чудом не отдавив бедняге самое дорогое, и звонко чмокнула в губы. — Томми, ты умница!

— Я?! О… Ну… — мучительно покраснел умница и гений, пристраивая ладони Тео на задницу. — Ну… Спасибо?

— Пожалуйста, — подняв еще одну волну, Тео потерлась о Тома скользким горячим бедром. — Предлагаю вылезти и переместиться в спальню. Обсудим эту идею детальнее.

— Только обсудим? — невинно захлопал глазами Том, крепко прижимая к себе Тео. В живот Теодоре упиралось убедительное свидетельство того, что разговорами дело не закончится.

— Вообще-то такая идея — это потенциальный патент. А патент — это деньги, — сделала слабую попытку воззвать к здравому смыслу Тео. — Ты сколько банку должен?

— Много. Но этот долг висит на мне уже четыре года. За пару часов ничего не изменится, — выпрямившись в ванне, Том легко подхватил Теодору на руки. — Пошли в кровать. Патент подождет.

— Не понял. Зачем тебе встречаться с Делани? — Том, сдвинув брови, разглядывал содержимое своей чашки так сосредоточенно, словно там плескался не кофе, а сжиженный смысл жизни.

— Потому что я совершенно не знаю местное патентное законодательство. На кону слишком многое, мы не можем рисковать.

— Ты можешь почитать. Разобраться. У меня контракт на год оплачен, спешить некуда.

— Так, как Делани, я все равно не разберусь. Он в местном котле уйму времени варится, а я только пенки сняла. Это по определению разный уровень квалификации.

— Делани банкир. Он не занимается патентами.

— Зато он знает людей, которые занимаются. И может обратиться к ним с неформальной просьбой.

— Тогда почему бы тебе не встретиться с Делани в банке? Раз уж он банкир. Зачем тащиться в ресторан?

— Потому что… — Тео смущенно почесала черенком ложечки за ухом. — Ну… Как бы тебе сказать… Видишь ли, Том… Чтобы гарантированно вытащить тебя из банка в Лиможе, я обратилась к Жоану с личной просьбой. Дала ему понять, что он может рассчитывать на мою искреннюю симпатию и благодарность.

— Ага. Понял, — тусклым голосом ответил чашке Том. — Теперь ты собираешься отблагодарить благодетеля. Со всей возможной искренней симпатией.