Небоскребы магов

– Я знаю…

Он спросил хмуро:

– Что?

– Что все… из ничего, – ответил я. – И что это… ужасно. Я знаю.

Он спросил с вялым изумлением:

– Ты… знаешь? И… как с этим живешь?

– Если честно, – признался я, – стараюсь об этом не думать. Живу, как другие живут. Все эти темные материи, квартовые точки, бозоны… все это как бы не существует, когда о них не думаешь. Ну разве простой крестьянин может представить себе, что все мы… из пустоты?

Он содрогнулся, лицо стало бледным.

– Я знаю… что мир… пустота… но мы?

– И мы, – подтвердил я. – Но думать об этом нельзя!..

Он перехватил мой взгляд, полный сочувствия, ему в самом деле жутко, это я знаю о строении атома, и что там пустота на самом деле не пустота, что расположенные на огромных расстояниях один от другого атомы моего тела достаточно устойчивы… не знаю почему, но я верю, что для этого существуют некие фундаментальные законы, и не надо бояться, что я весь из пустоты, нужно только не стараться представить это, иначе в самом деле рехнуться просто…

Он сказал мертвым голосом:

– Ты сделал мои знания еще ужаснее… Я не должен это представлять… и не могу не… нет, нельзя, нельзя…

– Погоди! – вскрикнул я. – А как насчет…

Слабо сверкнуло, пахнуло озоном. Он исчез, я застыл с сильно колотящимся сердцем, не понимая, то ли он переместился в свою башню, то ли все-таки представил пустоту на своем месте и… для человека с нашим могучим воображением это чревато. И смертельно опасно.

Кресло исчезло моментально, без всяких эффектов, просто атомы приняли другую конфигурацию, конфигурацию окружающего воздуха…

За дверью послышался веселый голос и топот сапог, Фицрой напевает нечто фривольное, остановился у моей двери, я уже решил, что пройдет мимо, однако дверь распахнулась с треском, что и понятно: у него в одной руке большой кувшин с вином, а другой прижимает к груди две серебряные чаши.

– Есть повод выпить! – сказал он бодро.

– Это хорошо, – ответил я с облегчением. – Наливай! Пополнее.

Он хохотнул.

– Ага, и ты…

– Точно, – согласился я. – И ты пытался представить, что весь мир… пустота?.. Да ладно, шучу…

Он сказал с неодобрением:

– Непонятные у тебя какие-то шутки. Пустота будет в чаше, когда я выпью вино! Но я знаю, как эту пустоту заполнить…

Я жадно пил и думал, что у нас так много защитников памятников старины, истово охраняющих каждый камень старинных боярских усадеб, что им страшно ощущать себя в современном постоянно изменяющемся мире.

Все они инстинктивно избегают ужасающей мысли о невероятном мире впереди, куда прогресс их несет вопреки их желанию, таком сложном, где все не так, а как хорошо на природе, желательно – дикой, чтобы никакой техники, а только трава, вода, небо, чистый воздух…

Но эти люди, хоть и страшатся наступления нового технизированного мира, где всё-всё по сложнейшей науке, сами все же обитают в мире, достаточно насыщенном высоким хай-теком, а вот человеку прямо из Средневековья оказаться в таком мире… да еще узнать и представить… именно представить!.. что все мы состоим из пустоты, из частиц, которые можно переставить и получить такое, что просто не просто…

Фицрой наполнил чашу вином, взглянул на меня исподлобья.

– У тебя все в порядке?

– Да, – ответил я. – А что?

– Да полыхнуло, – сообщил он подчеркнуто безучастным голосом. – Даже через дверь было видно.

– Я ничего не видел, – ответил я. – Тебе почудилось.

– Да? – переспросил он. – Половина команды тоже заметила, кстати. Ну да ладно, я не лезу в твою магию. Допивай и пойдем наверх. Что-то мне стало нравиться стоять на мостике! Сам бы ни за что не поверил.

Мы стояли на капитанском мостике с Фицроем и Грегором, я наблюдал за работой матросов, когда с верхушки мачты Понсоменер прокричал ликующе:

– Корабль!.. Слева по курсу!

Я взбежал на корму, торопливо ухватил оптический прицел. Фицрой и Грегор поднялись ко мне, Грегор дольше всех всматривался в проплывающий вдали крохотный кораблик, лицо сперва озарилось радостью, потом приняло встревоженное выражение.

– Это большой торговый, – определил он. – Идет из Гарна. С грузом, а это значит, направляется в Шантель. Это королевство за Гарном. Туда всегда с грузом…

– Откуда знаешь?

Он ответил скромно:

– В тюрьме чем народу заняться, как не поговорить?

Я внимательно рассматривал корабль в оптический прицел. Большой торговый, так здесь это называется, но всего лишь та же большая лодка с одним-единственным прямоугольным парусом. Очень непрочная конструкция, любая лодка имеет пределы в размерах, увеличить чуть больше, и рассыплется под собственным весом.

– Отчаянные люди, – согласился я. – Если застигнет буря…

Он проговорил:

– Если такая, что трепала нас, этим вообще погибель.

– Значит, – сказал я, – отважные люди. Из Гарна, говорите?

– Из Гарна, – ответил он нехотя. – Отважных в Дронтарии не меньше, только у нас нет кораблей… Глерд?

– Будут, – ответил я на невысказанный вопрос. – Но все нужно делать очень осторожно. Похоже, это море не так уж и велико? В самом деле, гигантский залив. Ладно, потом узнаем, а сейчас идем на сближение.

Фицрой спросил тихо:

– Хочешь захватить?

Я ответил так же шепотом:

– Королевства, навязавшие кабальный договор Дронтарии, должны понимать, что не все примут его покорно. Как два демократа, мы имеем полное моральное право бороться против гнета, сатрапства и несправедливости!.. Ты же, надеюсь, демократ?

Он буркнул:

– Да как-то не всегда хочется быть демократом, судя по твоим отзывам об этих самых. Но сейчас да, я готов бороться. Захватим и утопим? Это точно демократично?

– Точно, – твердо сказал я. – В духе либеральных ценностей двойных стандартов. Как люди широких взглядов, мы должны допускать разные варианты решения проблем.

– Значит, – сказал он с удовлетворением, – утопим. Что-то мне начинает нравиться это дело. Признаюсь, первый раз я все-таки трусил.

– Ты отважен, – сказал я. – Трус никогда бы не признался. Ты держался великолепно, Фицрой! И не догадаться, что ты был на корабле первый раз.