Нечто в воде
Шрифт:
А дальше вы знаете.
38. Уборка
Суббота, 1 октября
Раскрасневшаяся, вся в грязи, я наконец добираюсь до отеля. Рана на лбу надежно спрятана под шапочкой, а взмыленный вид легко объяснить сложным туристическим маршрутом. В качестве доказательства могу предъявить свои потные подмышки.
В рюкзаке лежат отбеливатель и моющие средства, которые я купила на заправке по пути из леса. Если вам доведется покупать нечто подозрительное, захватите в придачу огромную упаковку тампонов. Кассиры так смущаются при виде «Тампакса», что редко обращают внимание на остальное. Они хотят как можно быстрее
К счастью, в номер никто не заходил, табличка сработала. В комнате беспорядок. Кровь, стекло, следы борьбы. Ключ от ванной я нахожу в мусорной корзине. Его наверняка выбросил туда Патрик, когда уходил из номера. До того как уложить Патрика в могилу к Марку, я просмотрела его одноразовый телефон. Мужчина работал не на владельцев самолета, а на Марка. Он напал на меня прошлой ночью по приказу моего мужа. Тот хотел вывести меня из дела – правда, не убить, а только напугать как следует, чтобы я держалась подальше. Собирался ли он убить меня лично, позже? Я подумаю об этом на досуге.
Цепочка сообщений между их одноразовыми телефонами тянется до второго дня после нашего возвращения из свадебного путешествия. Но после того как я отнесла бриллиант для оценки в Хаттон-Гарден и Марк узнал о старшем инспекторе Фостере, расследующем дело Холли, его тон изменился. Он разозлился, приказывал Патрику следить за мной, пугать меня. Я вспоминаю, как Марк убеждал меня, что я в опасности, что Патрик из СО-15. Это Патрик звонил на домашний телефон, оставлял сообщения на автоответчике. В тот день в ресторане Патрик ждал Марка. Муж пытался меня запугать. Это он оставил незапертой дверь на кухне, убрал фото. Хотел убедить меня, что я схожу с ума. Чтобы я отказалась от бриллиантов и выбросила их, а он бы подобрал и продал сам. Он, наверное, боялся, что я испорчу его план, если расследование дела Холли подберется слишком близко ко мне, а значит, к нему. Он открыл собственный счет в Швейцарии – наверняка тогда же, когда я отнесла деньги в банк и открыла наш общий. Все это я узнала из одноразового телефона Марка. Муж планировал положить на свой счет деньги от продажи бриллиантов, опустошить наш общий и наконец продать флешку. А я, ни о чем не подозревая, находила все новые способы удержаться в игре. Продала бриллианты через Эдди, потом нашла флешку и тоже решила продать. Это его взбесило. Я помешала его планам, и ему пришлось действовать.
Перед тем как похоронить Марка, я обыскала карманы. Я искала хоть какой-то намек, хоть какое-то свидетельство, что происшедшее – одно большое недоразумение, а на самом деле он меня любил. Надеялась найти какое-то указание, что Марк поступил так ради меня, ради нас. Конечно, ничего подобного я не нашла. Зато обнаружила два телефона: его айфон и новый одноразовый телефон, который он использовал для связи с Патриком, с которого проверял свой швейцарский счет. Марк знал, что делает. Его айфон находился в режиме полета, который он наверняка включил еще вчера, в Лондоне, после отправки того сообщения, чтобы ни одна транслирующая вышка не засекла его местонахождение. Последнее сообщение, вполне невинное, могло бы послужить лишь косвенной уликой для суда. «Я знаю, где ты. Скоро вернусь, дорогая, целую». Если бы я по той или иной причине никогда не вернулась из Норфолка, Марк мог бы притвориться, что ничего не знает. Он прикрыл свою задницу.
Заглянув в электронную почту на одноразовом телефоне, я выяснила, что последние два дня муж искал квартиру на Манхэттене. Новый дом. Для новой жизни. Без меня.
Я задумываюсь, что такого сделала. Почему он так поступил? Как могла в нем ошибиться? Я ведь искренне верила, что он меня любит. Более того, я это видела. Клянусь, видела. Я знала, он меня любит.
Ладно, сейчас не время. Надо
вначале разобраться с текущими делами. Если я не буду действовать достаточно быстро и осторожно, то могу все испортить. Нужно прибраться в номере. Ошибки возникают из-за дефицита времени, нехватки предприимчивости и недостаточного усердия.Я сдираю с кровати постельное белье и застирываю окровавленные простыни в раковине. Потом развешиваю их на горячем полотенцесушителе и начинаю драить отбеливателем умывальник и плитку. Оттираю лампу и возвращаю на ночной столик: как ни странно, мраморное основание уцелело после столкновения с головой Патрика. Я все отмываю, привожу в порядок, перестилаю постель, раздеваюсь и иду в душ.
Горячая вода течет по лицу. Ссадина на лбу болит. Все мышцы кричат от восторга под горячим душем, но расслабляться рано. Я расковыриваю рану на голове перед зеркалом, пока не показывается кровь. Налив на пол воды, с громким хрустом разбиваю последний крупный кусок стекла в двери.
Я звоню на стойку регистрации. У меня дрожит голос. Мне нужна помощь. Администратор появляется очень быстро. Это не та девушка, которая встретила меня вчера, – постарше, более участливая.
Я стою и дрожу, завернувшись в полотенце. Объясняю, что вышла из душа, поскользнулась на мокрой плитке и разбила головой стекло. Со лба течет кровь.
Женщина в ужасе.
– Плитка не должна быть такой скользкой!
Она рассыпается в извинениях, предлагает возместить ущерб.
Я говорю, что ничего страшного. Просто я испугалась.
Администратор звонит управляющему, который предлагает мне бесплатное проживание. Я отказываюсь. Он предлагает бесплатный обед. Я соглашаюсь, дрожа в своем полотенце. Сахар в крови упал, нужно поесть. Час назад я прикончила все печенье в мини-баре. Одеваюсь и иду вниз, в паб-ресторан.
Проблема с разбитым стеклом решена. И с едой тоже. Мне выдают бинт. Администратор помогает перевязать голову.
Лишь благополучно выехав на трассу, ведущую домой, я останавливаюсь возле автосервиса и звоню из автомата Эдди.
– Все готово. Спасибо. Огромное спасибо за помощь.
Я чувствую, что мы с Эдди становимся ближе. У нас появились общие интересы.
– Вот и хорошо, дорогая. Рад помочь. Только постарайся не вводить это в привычку.
Он тихонько фыркает в трубку.
Я молча улыбаюсь. К такому я определенно не привыкну.
– Не стану, – мягко обещаю я.
Не могу ему рассказать, как сильно он помог мне в действительности. Насколько я ему обязана. Хотя, похоже, он все понимает.
– Послушай, милочка, я не сказал тебе ничего такого, до чего ты сама не додумалась бы. Просто у тебя был шок. Помню свой первый раз. Такое чувство… Шок… Да, с перепугу можно натворить дел. Ты как, очухалась?
Он произносит это грубоватым тоном: вернулся к реальности. Хватит нежностей.
– Да, уже получше. Я хотела спросить еще только об одном, Эдди. Сколько нужно ждать, прежде чем сообщать о пропаже человека?
Тишина на линии, я почти слышу, как он моргает.
– Не сообщай, – отвечает он.
– А если все-таки нужно? – настаиваю я.
Следует мгновение тишины, и я опять будто слышу, как он складывает два и два. Он понимает: кто-то очень мне близкий уже не вернется домой.
– Ага. Понял. Хорошо, – говорит он и начинает объяснять.
Дома я первым делом набираю Марка. Звонок, естественно, перенаправляется на голосовую почту. Телефон похоронен под тремя футами земли в лесах Норфолка. Я прокашливаюсь.
– Привет, милый, я добралась до дома. Хотела узнать, как ты. Надеюсь, Нью-Йорк тебя не разочаровал. Я только что из Норфолка. Где ты сейчас? Если хочешь, чтобы я оставила тебе поесть, дай знать. Жду тебя. Люблю. – Я чмокаю и отключаюсь.