Нечто в воде

Какая же я дура. Сколько наделала ошибок. Могла бы и догадаться. Накатывает тошнота. Мне конец. Сердце грохочет, колени подгибаются. Я падаю, он бросается ко мне. Я теряю сознание.

37. Марк

Суббота, 1 октября

Открыв глаза, я вижу что-то белое. Я лежу в ванной, распластавшись на полу, лампы слепят глаза, щека прижата к холодному белому кафелю. Я вскакиваю на ноги – бесполезно. Дверь ванной закрыта, сквозь узоры на стекле видна только темнота. После резкого подъема кружится голова. На краю ванны виднеется длинный кровавый след и отпечаток ладони. В виске пульсирует боль, а когда я трогаю лоб рукой, она становится темно-красной и липкой. Видимо, он ударил меня головой об умывальник. Раны на голове всегда сильно кровоточат, я или слышала об этом, или видела в кино. Не помню. Смысл в том, что они зачастую не настолько серьезны, как выглядят. Хотя у меня наверняка сотрясение мозга. Я пытаюсь оценить ущерб. Такое ощущение, что у меня похмелье одновременно с опьянением. Вспомнив о ребенке, прижимаю руку к животу, а потом быстро просовываю между ног. Крови нет. Слава богу. Держись, маленький. Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо.

Я бреду к двери, кровь стучит в висках, тошнота не проходит. Из комнаты не слышно ни звука. Осторожно вытираю футболкой кровь с лица, прижимаюсь ухом к двери и жду. Тихо. Кажется, ушел. Я молюсь, чтобы он ушел. Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания, но явно не пять минут. Кровь на белой плитке уже засохла. Приподнимаюсь, встаю на колени и смотрю в темноту за стеклом. В комнате – никакого движения.

Я дергаю ручку, хотя уже понятно, что дверь заперта. Ключа, торчавшего до этого в замке изнутри, нет. Меня заперли в ванной.

Вновь налегаю на ручку. Бесполезно – я в ловушке. Он оставил меня здесь. Ушел, а меня запер, чтобы не сбежала. На случай, если не найдет флешку. Только поэтому я еще жива. Он вернется, когда получит желаемое.

Кто такой Патрик? Это с ним я переписывалась с помощью чужого айфона? Кем бы он ни был, теперь ясно: мужчина работает на владельцев сумки. Мне конец. Они получили все. Мой телефон с записанными координатами лежал возле кровати. Ясно, что он додумается поискать в телефоне, обнаружит координаты и обыщет поляну. Я привела его прямо к флешке.

Нужно выбраться отсюда, пока преступник не вернулся. Уйти как можно дальше. Бросить все это, вернуться домой. Сбежать. Мы с Марком вызовем полицию. Все объясним. Мне уже плевать на возможные последствия. С ними мы разберемся позже, возможно, заключим сделку, учитывая информацию, которая у нас есть. Так или иначе, нам нужна защита полиции. Я не хочу закончить как Шарпы.

Потом вспоминаю сообщение Марка. Любимый уже в пути. Куда? Сюда? Откуда он узнал, что я в Норфолке? Я подозревала, что он догадается о моих планах, когда вернется домой, но как он узнал, что я именно здесь? Отчаянно роюсь в памяти: все просто. Уже три года, как я потеряла предыдущий телефон, а когда купила новый, Марк установил на него приложение, с помощью которого можно определить местонахождение. Ему достаточно открыть мой ноутбук и кликнуть по иконке приложения. И – вот она я.

Слава богу, он уже едет. Как только муж будет здесь, мы сразу позвоним в полицию, а приедет он очень скоро. И тут до меня доходит: он приедет не сюда, а туда, где находится мой телефон. Господи боже! Прямо к ним в зубы.

Я должна его остановить. Добраться до них раньше, чем он. Предупредить Марка, что он движется прямо в ловушку. Я должна его спасти. Это я во всем виновата.

Дергаю дверь ванной, на этот раз сильнее. Из груди вырывается отчаянный всхлип. Я заглядываю в замочную скважину. Ключа нет и снаружи. Его не получится вытолкнуть, а потом затащить внутрь под дверью, как показывают в кино. Патрик его либо выбросил, либо забрал с собой. Я поднимаю взгляд к витражу с поющими райскими птицами, застывшими на стекле.

От неуклюжей попытки встать на ноги стены пускаются в пляс, вновь накатывает тошнота. Дождавшись, когда пройдет головокружение, я сдергиваю с вешалки толстое полотенце и заворачиваю в него увесистую керамическую мыльницу. Надеюсь, я не разбужу весь отель. Чтобы заглушить звуки, включаю душ. Град осколков стучит по кафельному полу, сыплется на плюшевый ковер спальни. Мелкие стеклышки летят в лицо и застревают в волосах. Я выключаю воду и прислушиваюсь, затаив дыхание. Из коридора не слышно ни звука – ни открывающихся дверей, ни голосов. Подтаскиваю к двери мусорное ведро и осторожно встаю на него, застелив острые края разбитой рамы другим полотенцем, чтобы не порезаться, и стремительно пролезаю в комнату. Как я и подозревала, мой телефон исчез.

Не обращая внимания на порезанную руку, мчусь к телефону на прикроватной тумбочке, чтобы позвонить Марку, предупредить. И останавливаюсь как вкопанная. Современные технологии. Я не могу позвонить собственному мужу, потому что не помню его номера. Больше всего на свете жалею, что не выучила его наизусть. Теперь я не могу ему позвонить.

Единственный способ предупредить Марка – самой отправиться туда, где спрятала флешку. Нужно перехватить Марка, пока он не отследил мой телефон до самого конца и не наткнулся на наших противников.

Я шарю глазами по комнате. Рюкзак пропал. Проклятье! Однако самое страшное не это. Дверца сейфа открыта, он пуст. Там был «Глок». Откуда Патрик узнал код? Хотя тут много ума не надо, он такой же, как дома, и его до смешного легко вычислить: день рождения Марка. Возможно, в тот раз к нам приходил Патрик. Дата рождения Марка не тайна за семью печатями, он перебрал все подходящие варианты и угадал. Теперь у меня ничего нет: ни пистолета, ни телефона, ни плана.

На полу и на ковре – стеклянные россыпи. Простыни в крови. Мы тут изрядно напачкали, и нужно будет убрать, но сейчас не до того. Часы на столике у кровати показывают восемнадцать минут пятого, через двенадцать минут сработает будильник. Я хлопаю по кнопке и бросаю его на кровать. Придется взять с собой, иначе как узнать время?

В зеркале вижу, что с левой стороны моего лба, по линии роста волос, тянется рана, покрытая запекшейся кровью. На секунду я теряюсь. Может, в полицию позвонить? Пусть сами идут в лес. Нет, сначала нужно вытащить оттуда Марка. Не хочу, чтобы он попал под обстрел.

Я поспешно одеваюсь, сую ноги в ботинки и натягиваю вязаную шапочку, чтобы прикрыть ужас, который сотворил с моей головой Патрик.

Двадцать минут спустя я бесшумно открываю задвижку парадного входа в отель. На двери разгромленного номера я оставила табличку «Не беспокоить», на которую очень надеюсь. Чтобы добраться до нужной точки в лесу, потребуется час; у меня нет телефона, чтобы позвонить Марку, Эдди или кому-то, кто мог бы помочь. Нет навигатора, нет плана действий, я не знаю, что буду делать, когда окажусь на месте. Мною движет единственная мысль: спасти Марка.

Снаружи еще темно. От моего дыхания поднимается пар. Пять утра – отличное время задуматься о правильности жизненных решений. Сегодня это особенно уместно. Я совершила в своей жизни немало ошибок, но теперь все осознала и готова исправить.

У меня нет телефона, на котором можно было бы посмотреть время, и рассчитываю я только на маленький пластмассовый будильник. Если бежать, то время сокращается вдвое. И я бегу. Очень долго.

В пять сорок три начинаю паниковать. Не помню этой придорожной стоянки. Наверное, проскочила нужную точку. Я возвращаюсь в лес.

Без трех минут шесть слышу голоса. Они доносятся справа, примерно в сотне метров по склону. Я падаю на колени, доползаю до вершины склона и осторожно заглядываю вниз. На поляне стоят и разговаривают двое. Они не ссорятся. Оружия не видно.

В предрассветных сумерках я не могу различить, кто эти люди, только слышу голоса. Подползаю чуть ближе, отчаянно пытаясь не выдать себя, хотя ветки и листья трещат под моим весом. Голоса становятся громче, и я вдруг застываю на месте.

Я знаю и люблю этот голос. Марк. Он уже здесь. Хочется вскочить, броситься на поляну, упасть в его объятия. Если он в опасности, мы встретим ее вместе.