Недотрога для адвоката. Дело о разводе

Киваю. Я и сам в этом уверен.

– Что ещё?

– Есть…. документы. Бумаги. Копии аренды, фиктивные договоры, – женщина сглатывает, – с девушками, которые у них якобы работали «PR-менеджерами». Подписи одни и те же – я однажды сравнила. Всё фальшивка. Ещё фото с камер, где кто-то выводит девчонок через чёрный ход. Он хранил всё на жёстком диске, я…. его забрала, – добавляет еле слышно, дышит тяжело, испуганно.

Глава 20

Андрей

Да уж, за такое её по головке не погладят.

– Он у тебя с собой? – спрашиваю негромко.

Анита кивает, роется в сумке, протягивает мне небольшой чёрный футляр.

– Там проводок есть, – добавляет. – У тебя мобильный….

– Сейчас гляну, – киваю, доставая свой смартфон.

Повезло, у меня разъём подходит. Подключаю жёсткий диск, быстро проглядываю файлы – их там дохрена. Фото, сканы, даже фрагмент переписки, где обсуждают «вот эту блондинку – её за ДПСниками не пришлют?».

– Кажется, те самые, – хмурюсь, вглядываясь в имена и немного смазанные фото сотрудников.

– Вас останавливали? – Анита дёргается всё время, пока я просматриваю документы.

– Ага, – киваю, жёстко усмехаясь. – Вряд ли им придётся работать ещё. Ближайшие пару лет они будут пересказывать, как их «по учебнику» обезоружили.

Она вздрагивает.

– Ты.… их…?

– Да, – отвечаю спокойно. – А теперь слушай. Ты сдаёшь этот жёсткий диск в прокуратуру. С показаниями. Добровольно.

– Я боюсь, – губы у неё кривятся, как будто разреветься собирается.

– Бояться раньше надо было, – отрезаю бескомпромиссно. – Хоть что-то сделай уже в своей жизни правильно!

Анита, помедлив, кивает. И всё-таки всхлипывает.

– Я не хотела! Не думала, что это так обернётся. Это несправедливо… Что я, не заслуживаю, чтобы меня любили?! От Артура только и слышала всю жизнь, что от меня одни проблемы! – задирает голову, слёзы катятся.

Молча смотрю на неё. Мне, честно говоря, нечего на это сказать. И не за что её прощать. Даже ненависти к ней нет, за то, что она отталкивала Соню и вела себя с ней не как мать, а как… не знаю кто.

Я, кажется, просто устал.

А ещё…. к Соне хочу, обратно. Взять её за руку и не отпускать.

Кстати, о Соне. Она ведь хотела увидеть мать. Я видел, что хотела.

– Сама расскажешь всё это Соне?

Анита замирает, потом качает головой.

– Нет. Не сейчас. Если хочешь… если она захочет.… потом.

– Ладно, – киваю, соглашаясь.

Может, и правда, не нужно им сразу сейчас видеться. Пусть девочка сначала в себя придёт до конца.

– Я сам скажу. Когда будет нужно, – делаю шаг назад. – Твоя задача сейчас, Анита, держаться подальше от клуба. От Дамира. Вообще от всех. И продолжать строить из себя капризную стерву, которой ты успешно была до сегодняшнего дня.

Женщина хмурится, но молчит. Вот и ладно.

– Я скину тебе информацию, к кому и куда обратиться, чтобы у тебя взяли показания, – киваю ей.

– Спасибо, – отвечает кисло.

– Не за что меня благодарить, – не могу сдержаться и кидаю на неё презрительный взгляд. – Соня… дочь тебя всё равно любит, Анит. Это самое большое зло, какое мать только может сотворить со своими детьми. Они умудряются любить несмотря ни на что, даже если мать этого совершенно не заслуживает. Спасибо ты скажешь ей, если она когда-нибудь забудет то, что произошло. И простит тебя.

Разворачиваюсь и иду обратно, в клинику.

Возвращаюсь так же, как уходил, через боковой выход, не спеша. Сначала в приёмный, в котором сейчас тихо, потом поднимаюсь в палату. Осторожно открываю дверь – не хочется пугать девушку шумом, если она задремала.

Соня действительно спит. Лежит на боку, уткнувшись лбом в сгиб локтя. Одеяло сбилось, край футболки чуть задрался на плече, обнажая светлую полоску кожи.

Рядом сидит Агата, тот администратор, просматривает какие-то бумаги, делает пометки карандашом на листах. Увидев меня, тихо встаёт из кресла, прижимает палец к губам.

– Всё в порядке, – говорит негромко, кивает мне. – Температура в норме. Соня немного вспотела, но, думаю, это реакция на препарат. Капельница уже закончилась, если она проснётся и захочет пить – вы давайте ей воду по глотку.

– Давно заснула? – спрашиваю шёпотом.

– Минут двадцать назад отключилась окончательно, – девушка улыбается. – Не переживайте, всё будет хорошо.

– Спасибо вам, – вкладываю в голос всю возможную благодарность.

– Да ну что вы, – она машет рукой. – Всегда пожалуйста. Если что, я буду на посту, – добавляет, собирая все свои бумажки. – Не исчезаю.

– Хорошо, – киваю с признательностью.

Когда девушка уходит, сажусь в кресло, стараясь не шуметь. Смотрю на Соню, не отрываясь.

Она спит спокойно, лицо расслаблено. Но… на память мне приходит сцена в машине. Как она вздрогнула, когда я потянулся к ней. Как испугалась прикосновения. Сказала, что это из-за металла, но, похоже, она сама пока не отдаёт себе отчёта в том, как на неё повлияло похищение.

Пытаюсь вспомнить всё, что я читал по психологии, всё о том, как помочь жертве вернуть уверенность в себе…. было время, когда я не поднимал головы от профессиональной литературы, пытаясь заглушить в себе чувство вины.

Мне сейчас нужно помочь ей вернуть ощущение, что она в безопасности. Вернуть…. себя, без давления, без даже намёка на контроль – наоборот, она должна понимать, что весь контроль в её руках.

Как пройти по этой грани и не передавить – большой вопрос. Ей бы, конечно, с психологом поработать, но не факт, что она сходу согласится.

Вздохнув, откидываюсь на спинку кресла. И тут же вспоминаю – Макс!

Достаю телефон и набираю приятеля.

Он отвечает сразу.

– Что, жив ещё?

– Пока да, – усмехаюсь грубоватой шутке. – Макс, слушай. Есть информация, жёсткий диск с информацией. Фото, документы, фиктивные договоры, куча всего.

– Что, баба этого Дамира таки решила встать на светлую сторону? Или ты малость помог?

– Испугалась за дочь, – хмыкаю, продолжая смотреть на Соню. – Хоть что-то материнское и человеческое в ней проснулось. Ну, ещё и Дамир на неё руку поднял – у мужика крыша, похоже, поехала, ситуация из-под контроля вышла. Тоже повлияло. Она сбежала и хочет свидетельствовать. Похоже, и правда не была в курсе всего.