Неизбежная могила

— Ты и так сделала для Джейкоба все, что могла, — заметил Страйк. — Если повезет, ты навела достаточно шороху в полиции, чтобы они провели еще один обыск. Ешь свои чипсы.

Робин вскрыла один из пакетов и сделала, как ей было сказано.

— Я уже догадывался, что церковь, должно быть, опознала нас, — сказал Страйк. — Мне только что позвонил Фергюс Робертсон. Очевидно, моя страница в Википедии была отредактирована кем-то из ВГЦ.

— О нет, — отозвалась Робин.

— Это было неизбежно. Кто-то нашел наш пластиковый камень, и Тайо хорошо разглядел меня у забора по периметру, прежде чем я ударил его. Теперь мы просто должны попытаться снизить ущерб.

— Ты читал что-нибудь о себе в Википедии?

— Пока нет, у меня не было времени, но Робертсон дал мне хорошее представление о том, что там понаписали. Возможно, мне понадобится официальное письмо, чтобы это опровергнуть. На самом деле, я даже знаю человека, к которому могу обратиться за советом.

— Кто это?

— Эндрю Хонболд. Он королевский адвокат. Любовник Бижу.

— Я думала, вы с Бижу вместе...?

— Господи, нет, она же чокнутая, — сказал Страйк, забыв, что притворялся, что все еще встречается с Бижу, когда они с Робин были в «Фелбриг-Лодж». — В данный момент Хонболд хорошо расположен ко мне, и поскольку диффамация — его специальность...

— Он хорошо к тебе расположен? — спросила Робин, совершенно сбитая с толку. — Даже несмотря на то, что?..

— Он думает, что мы с Бижу всего лишь пропустили пару стаканчиков, и она не собирается убеждать его в обратном, учитывая, что беременна от него.

— Ясно, — произнесла Робин, которой от такого потока информации совсем ничего ясно не стало.

— Мёрфи уже забронировал билет на более ранний рейс? — спросил Страйк, надеясь, что это не так.

— Нет, ему не удалось его раздобыть, — ответила Робин. — Значит, прилетит в воскресенье.

— И он не будет возражать, если ты отправишься в Торнбери в понедельник, не так ли?

— Нет, конечно, — сказала Робин, вскрывая вторую пачку чипсов. — Он сам вернется на работу в понедельник утром. Имей в виду, он может бросить меня, как только узнает, что мне предъявлены обвинения в жестоком обращении с детьми.

— Тебе не предъявят обвинения, — твердо произнес Страйк.

«Легко тебе говорить», — подумала Робин, все еще потрясенная последними событиями, но вслух она сказала:

— Ну, я надеюсь, что нет, потому что сегодня днем я узнала, что у меня скоро будут еще две племянницы или племянника. Я бы не хотела, чтобы мне запрещали с ними видеться...

95

Это задумка требует осторожности… мрачная природа настоящего предполагает, что она знает, как заставить замолчать тех, кто хотел бы поднять тревогу.

«И цзин, или Книга перемен»

К огромному облегчению Робин, ее родители уехали в Йоркшир в полдень в воскресенье. Это позволило ей, наконец, закончить отчет о ферме Чапмена, который она готовила для Страйка. В свою очередь, он прислал ей аналогичный документ, содержащий всю информацию, которую ему удалось выяснить за время ее отсутствия. Робин как раз читала этот документ, когда прямо из аэропорта к ней приехал Мёрфи.

Она забыла не только о том, как он хорош собой, но и о том, как он добр. Хотя Робин постаралась отодвинуть свои переживания на второй план, стараясь сделать встречу счастливой, вопросы Райана, заданные, к счастью, без обвинительного и возмущенного подтекста, свойственного ее матери, позволили ему получить гораздо больше информации, чем Линде, о пребывании на ферме Чапмена. Робин также рассказала Мёрфи о том, что произошло, когда ее допрашивали инспекторы Хан и Хардинг.

— Я выясню, в чем там дело, — сказал Мёрфи. — Не беспокойся об этом.

Слегка подвыпившая — после потери веса и долгого воздержания от алкоголя он действовал на нее гораздо сильнее — Робин вошла в спальню. Она купила презервативы перед приездом Райана, поскольку последние четыре месяца вынужденно не принимала противозачаточные таблетки. Секс, который на ферме Чапмена был практически постоянной опасностью, а не удовольствием, стал такой же желанной разрядкой, как и вино, и на время снял ее тревогу. Когда потом она лежала в объятиях Мёрфи, ее мозг слегка затуманился от алкоголя и усталости, которую она чувствовала с тех пор, как вернулась в Лондон. Мёрфи поднес свои губы к ее уху и прошептал:

— Я кое-что понял, пока тебя не было. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Застигнутая врасплох, она произнесла эти слова автоматически, как делала сотни раз за годы, проведенные с Мэтью. Она говорила их даже тогда, когда уже не чувствовала любви, именно так ты и делаешь, когда на пальце обручальное кольцо, а ты пытаешься наладить брак, хотя его осколки разваливаются в руках, и ты не знаешь, как их собрать воедино. В ее затуманенном алкоголем мозгу зашевелилось беспокойство. Она только что солгала, или ей показалось?

Мёрфи еще крепче прижал ее к себе, бормоча ласковые слова, и Робин обняла его в ответ, отвечая взаимностью. Несмотря на то, что Робин была одурманена вином и усталостью, она не спала еще полчаса после того, как Мёрфи уснул. Любила ли она его? Сказала бы она это сама, без его признания? Она была искренне рада его видеть, у них был прекрасный секс, и она была безмерно благодарна ему за чуткость и такт в разговоре о ферме Чапмена, даже если она и опустила некоторые наихудшие подробности. Но было ли то, что она чувствовала, любовью? Возможно, да. Продолжая размышлять, она погрузилась во сны о ферме Чапмена и проснулась в пять утра, судорожно глотая воздух, думая, что снова заперта в ящике.

Мёрфи, не собиравшийся оставаться на ночь, поскольку на следующий день ему предстояло идти на работу, был вынужден покинуть квартиру в шесть утра, чтобы успеть вернуться домой и переодеться. Робин, которая договорилась заехать за Страйком на «лендровере» и вместе отправиться в долгую поездку до Торнбери, была поражена, что почувствовала облегчение от того, что не потребуется долго разговаривать со своим парнем.

Остановившись у станции «Уэмбли», где они со Страйком договорились встретиться в восемь, она увидела, что он уже на месте, курит вейп в ожидании.

— Доброе утро, — поприветствовал он, садясь в машину. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — ответила Робин.

Хотя она и выглядела несколько более отдохнувшей, чем неделю назад, но все еще была бледной и осунувшейся.

— Мёрфи долетел нормально?

— Ну, его самолет не разбился, если ты об этом, — ответила Робин, которой в данный момент совсем не хотелось говорить о Мёрфи.

Хотя Страйк и был удивлен столь язвительной реакцией, она, напротив, воодушевила его: возможно, взаимное влечение Робин и Мёрфи угасло за четыре месяца вынужденной разлуки? Желая подчеркнуть, что если Мёрфи, возможно, и не ценит ее, то уж он-то признает ее заслуги, он сказал: