Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...
Шрифт:
empty-line />

А то рубахи на груди рвем: «зажимают русских», а как до дела — тут «ищи жида, он пробьет, без него туго».

Пусть мама подчеркнет, что она готова работать безвозмездно, фонд зарплаты (105 руб. в месяц) пробивать через Госплан и СМ РСФСР не надо, пусть это будет филиалом Сибирского музея великого художника России и Европы и Азии!

Ежели мамин пыл не иссякнет и не начнется пора новых туров с черными силами магии, пришли мне черновик ее письма Мелентьеву, я готов внести свои коррективы, подсказать что-то, авось пойдет на пользу делу.

Повторяю: отправные политические пункты, которыми можно пробить нашу бюрократию обломовского, столь маме милого типа: 1) Сибирь, родина гения. 2) Художник, принадлежащий миру, Европе, рожден в Азии! 3) Москва должна постоянно н а п о м и н а т ь своим гостям о том, что Сибирь — исконный п о с т а в щ и к русских талантов.

Пишу стремительно, ибо уезжаю сейчас с Ольгой в Утрехт, на Пагоушскую конференцию в какой-то замок Гамлета, где сидят 21 сов. академик и звонят в Бонн, требуя моего присутствия: пошла у серьезных людей мода на автора полицейских сочинений!

На связь выйду — может аж с Парижу. Кузя, твое будущее будет сказочным, коли сейчас 3 года отдашь себя творчеству (из них — 6 месяцев туши). Это я тебе говорю ответственно, «официально заявляю» (Алябрик *).

Целую тебя, мой самый близкий, дорогой и интересный друг.

Твой Юлиан Семенов.

* Друг Юлиана Семенова в Абхазии.

1982 год, Коктебель.

Дом творчества.

Телеграмма маме — Ноздриной Галине Николаевне.

Наверно люди уж слыхали

Про все пробежки бабы Гали.

Ходи спокойно, думай всласть,

Не дай Господь тебе упасть.

Внучки и Борода.

1982 год

Дуня и Оля!

Поскольку я уезжаю с плохим предчувствием, хочу сказать вам кое-что давно.

1. Мама — прекрасный человек, но мы были разными. Я должен был уйти давно. В этом — мое преступление перед вами. Ваше преступление перед вами же в том, что вы эгоистично хотели, чтобы я был — формально — рядом, но недисциплинированность мамы, ее очень импульсивный характер не могли просто-напросто позволить мне продолжать работу, помните это.

2. Вам станет когда-нибудь неловко за то отношение, которое я стал чувствовать последнее время. Особенно — последнее время, ибо отказ Дуни говорить со мной в 75-м, общий отказ — в прошлом году, когда был скандал из-за денег для маминой поездки с друзьями в Сибирь, — я еще относил к детству.

Более — не могу.

3. Советовал бы тебе, Дуня, помнить, кто был с тобою, когда ты плакала

от исторички и рисовала почеркушки, кто шел против всех, скандалил, крепил в тебе веру в себя; кто просил тебя не ехать в Питер, кто потом спасал тебя, охраняя в больнице; вспомни, кто молил тебя против Рустема и вытащил тебя из этого эпизода; вспомни, кто ходил с тобою к Хвалибову, кто унижался, чтобы вытащить тебя с собою, кроху еще — за границу, и кто бился за тебя все последующие годы. Не забывай. Бог иначе отомстит плохим в творчестве.

4. Советовал бы тебе, Оля, порасспрашивать тех, кто знал меня, чем ты была и есть для меня. Сердце у меня мяло и рвало от любви к тебе и от страха за тебя.

5. Вы умели обе прощать маме многое. Я ни о какой своей личной жизни все эти годы, когда стал жить без постоянных скандалов, не думал. Не потому, что не позволял, просто я жил ожиданием той поры, когда мы будем вместе: на море ли, когда надо Оку научить плавать, на Эльбрусе ли, в Бакуриани. Вы не так относились ко мне последнее время. Я с горем в сердце улетаю. С горем.

6. Мой последний миг — где бы он ни был — будет вашим.

7. Ваш долг — по мере сил — сохранить мою память. Иначе уж вовсе вам станет стыдно.

Для этого вы обязаны сделать все, чтобы мое собрание сочинtний, включенное в план издания «Современника» по решению Совета министров на 1984/85 год, — вышло. Если за это не биться, не писать писем, не обивать пороги — его похоронят из-за сугубой ко мне неприязни, базирующейся на зависти умению работать.

В этом вам будет помощник «Сов. пис.» РСФСР, Сережа, Володя Солодин из цензуры, Санечка Беляев, Саша Бовин из «Известий», Замятин из ЦК и Бор. Иван. Стукалин, пред. Госкомиздата. Как надо издавать сочинения по томам — оставил Сане Беляеву.

Очень долго ждал вашего звонка.

Не дождался.

Дай вам Господь, люди.

ПИСЬМА ДРУЗЬЯМ, КОЛЛЕГАМ, ЧИТАТЕЛЯМ

Как, наверное, хорошо, когда нейтралитет. И для человека и для государства. Только пройдут годы, и вдруг станет ясно, что пока ты хранил нейтралитет, главное прошло мимо.

Юлиан Семенов. "Семнадцать мгновений весны"

В этой главе собраны письма Юлиана Семенова к читателям, коллегам, друзьям, руководителям страны, ответы на критические статьи.

Они говорят о его неравнодушии, гражданской позиции, позитивном динамизме — ему нейтралитет был чужд. Он умел дружить, умел хвалить талантливых и «рапирно» отвечать необъективным критикам. Я подметила интересную особенность писем отца — он одинаково уважительно обращался к адресату, независимо от того, был ли тот маститым писателем, начинающим автором или незнакомым ему читателем.

В этом хорошо прослеживается замечательная черта его характера — неприятие высокомерного отношения к людям, — он таковое считал мальчишеством и никогда себе не позволял, как не позволял и дежурные «отписки» — уж если писал, то основательно, подробно.

Поделиться с друзьями: