Некомандный игрок

— Поднимайся!

Меня вздернули на ноги.

— Что расклеился, как девочка?! — набросился на меня Сигмунд, — Вперед. У людей бойцы еще не кончились!

Я поднял на него вымученный взгляд. Ты разве не видишь, я же сейчас умру…

— Давай-давай! — подбодрил меня Фритьеф, — не раскисай. Царапина стрелять не помешает?

Что? Ты чего, старый, ты видел каким поленом в меня прилетело? Но пока эти мысли текли в голове, я пошевелил левой рукой. Было больно, но рука слушалась.

— Смогу, — сквозь пересохшие губы выдавил я.

— Так, Фреир. Будешь прикрывать его. И… — здоровяк еще раз глянул на мое плечо, — замотай его чем-нибудь, чтоб кровь не терял.

Точно, кровь! Из меня же должна хлестать струя, в палец толщиной! Я снова покосился на плечо. Но ничего, кроме обильно пропитавшейся темной кровью рубахи с широким разрезом на месте раны, не увидел.

Фреир осмотрев меня, не нашел ничего лучше, чем отхватить от моей же рубахи длинный лоскут.

— Всё хорошо, Асгейр, тебя не сильно зацепило. Подержи руку так, я тебе еще и на ней рану замотаю.

Глядя, как парень бинтует мне бицепс, я вдруг вспомнил, что ему и самому доставалось, совсем недавно и очень некисло. И не стрелой, как мне, а дротиком.

Почему-то стало стыдно. Мир не спешил закраситься красным, тоннель в небесах всё не открывался. Ноги хоть и подрагивали, но держали, руки действовали. Даже картинка в глазах прояснилась, когда я утер их рукавом. Выходит, не умираю? Говорят же, что орка сложно убить.

— Спасибо, приятель, — кивнул я Фреиру, — пойдем, надо помочь нашим.

* * *

Дальше всё прошло, можно сказать штатно: несколько стычек пока зачищали, основное сопротивление встретили на площади у храма. Я умудрился подстрелить одного лучника, что пытался отыграть «кукушку», сидя на крыше дома, а потом еще на площади двоих. Рана мешала, и болела, но в запаре о ней почти не думал. Наконец люди кончились: кто полег, а кто сбежал. Пофиг, рабов брать не планировали.

— Быстро-быстро-быстро! — торопил брательник. — Не задерживайтесь, хватайте только ценное, и валим отсюда.

Он явно чувствовал себя неуютно, вдалеке от кажущегося таким безопасным корабля.

— Да не спеши, Сигмунд, — скривился Болли, щеголявший новенькой кольчугой, — зря что ли сюда топали? Давай хоть оружие соберем.

На площади появились близнецы, что вели лошадь, запряженную в большую повозку. Сигмунд обрадовался, начал орать, чтоб всё складывали прямо в телегу.

И в этот момент Бруни буквально за шкирку притащил какого-то упитанного, упирающегося и беспрестанно орущего человечка. Притащил и толкнул на ступеньки храма, залитые кровью защитников.

— Ну и зачем ты его сюда привел? — выгнул дугой бровь брательник. — Тебе заняться не чем? Или думаешь это самое ценное, что было в том доме? Я что сказал брать?

— Дык форинг, я… — заозирался по сторонам парень. — Я хотел, но этот…

— Напал на тебя? — попытался изобразить юмор форинг. — Иль ты решил, что он юная девственница, а Бруни? Я тебя разочарую, рабов мы сейчас брать не будем.

И с этими словами братан потянул меч из ножен.

Визг и верещание толстяка ударили по ушам как сирена. Он бросился к ногам Сигмунда, обхватил их, принялся причитать…

— Господа орки, я заплачу вам, я богат, — разобрал наконец я в этих стенаниях и визге знакомые слова.

— Погоди! — вскинулся я. Ну глупо же упускать возможность?

— Чё тебе, Асгейр? Я тебе что сказал делать? Вот и собирай оружие, да грузи на телегу!

— Постой, Сигмунд. Дай я с ним поговорю! Он заплатить обещал.

— Ты совсем обезумел? — набросился на меня брат. — Мы что, кровь тут проливали, чтоб ты в человеческом языке поупражнялся?

Но затем его взгляд зацепился за пропитанные кровью тряпки на моем плече.

— Ладно, — сдулся он, — поговори.

Я подошел к человечку. Был он, как я уже упоминал, пузат, лысоват, но в тунике из довольно тонкого льна и наброшенной сверху одежде, типа кафтана без пуговиц.

— Хочешь жить, говори, — навис я над ним.

Мужичонка заметался взглядом меж грозно выглядящим Сигмундом, притащившим его Бруни, тоже смотрящимся солидно: хоть и невысокий, но крепкий, забрызганный чужой кровью, и мной. Наконец остановил взгляд на мне.

— Господин орк, вы говорите по-нашему? — затараторил он. — Говорите? Понимаете меня?! — в голосе слышались плаксивые нотки.

Признаться, симпатий у меня он не вызывал. Будь это один из защитников, пытавшихся дать время женщинам и детям рассосаться по ближайшим лесам, или женщина, или старик, не сумевший от нас убежать. Это же… существо… Да к тому же толстое. Блин, ну явно не работяга!

— Я с тобой на каком языке разговариваю? — постарался добавить в голос металла.

— Да-да, понимаю. Я просто очень испугался…

— К делу, толстяк. Ты что-то говорил про деньги.

— Да-да, я дам вам денег. Много. Всё что есть, только… Только не убивайте меня, господин орк! У меня есть маленькая дочка, старенькая мама… Кто их будет кормить, если вы меня убьете?!

— Кто-нибудь прокормит, — забывшись, махнул левой рукой я. И тут же скривился от боли, выругался, — Твою мать!!!.. Ты говорил про деньги, — сквозь зубы проговорил я, — не отвлекайся.

— Но вы должны обещать, что отпустите меня!

Боль начала пульсировать.

— А… блин. Да!!!.. Обещаю… — по-прежнему сквозь зубы сказал я. Как больно-то! — Только ты должен меня удивить. Если это будет пара серебряных монеток… Я тебе сам вырву печень, и сожру на твоих глазах, пока еще будешь в сознании!

— Говорит, что даст нам денег. Много. Просил не убивать, — передал я самую суть Сигмунду.

Тот взглянул на Бруни, на меня, мотнул головой.

— Веди! — я ткнул толстяка носком сапога, добавил зачем-то. — Только не вздумай со мной шутить!

Не знаю, по крайней мере, так всегда говорят в фильмах.

Первые шаги толстяк проделал чуть ли не на карачках, но так быстро, что мы еле за ним поспевали, потом поднялся и припустился еще быстрей.

Вошли в большой дом, прошли в кладовку без окон, с капустой на стеллажах и мешками на полу.