Некролог

Варя подошла ко входной двери, посмотрела на циферблат часов - 19:10, а после поспешила снять их с запястья и убрать в сумку, ровно в это мгновение дверь открылась - на пороге стоял Владислав. На нем был повседневный рабочий костюм, его глаза сияли, впрочем, как обычно. Он держался спокойно, может, ему это давалось непросто, но ничего в его мимике и жестах не выдавало ни единой его мысли. Он сделал шаг назад, пригласив тем самым ее пройти в номер, в ее поле видимости находился высокий деревянный стол, зеркало в полный рост, гостевой диван. Даже сейчас Варя с легкостью смогла воссоздать до мелочей обстановку в той комнате. Свет, что сейчас падает на пол, исходил от высокого торшера, стоящего у окна. Помещение спальни размещалось отдельно, обзор на него был закрыт, как того и следовало ожидать. Пространство, которое они делили, было минимизировано, искусственно заставляло держаться их ближе друг к другу.

Владислав указал Варе на пуфик, стоящий у входной двери, на нем она оставила свою сумку и сняла обувь. Она следила за всеми его действиями, они происходили в полной тишине и были жесткими, прямыми. Он, направляясь к столу, снял с себя пиджак, с театральной простой бросил его на спинку стула, после обернулся в ее сторону, расстегнул пуговицы на рукавах рубашки и закатал их вверх по локоть. У нее отпали малейшие сомнения, что что-то могло пойти не плану.

Она медленно шла к нему навстречу, точнее, шла непосредственно к столу, чтобы занять удобную позу. Так сложилось, что в ходе общения они выяснили, что между ними не будет поцелуев, каких-либо других длительных физических контактов, так как их уже не выдать за невинное баловство. С их появлением над реальным миром Владислава, где Варе не было места и где оно ей и не требовалось, нависала угроза разрушения. Более того, вся томная игра гормонов могла исчезнуть, стоило лишь им хоть каплю привязаться друг к другу. Данный сценарий им обоим показался приемлемым в силу его новизны, а также в силу того, что подобные моменты обычно оказываются крайне яркими и надолго западают в голову.

Варя, постоянно следя за своей осанкой, за тем, чтобы руки прямо лежали вдоль тела, встала у противоположной ему стороны стола, открыв ему тем самым обозрение на свое тело, а себе возможность подсматривать за происходящим в зеркало, находившееся у него за спиной. Сатаров жестом руки показал ей, что следует продолжить, после чего она отодвинула назад свой корпус, вытянувшись так, что попа оставалась поднятой вверх, а грудь лежала на поверхности стола, вытянула вперед руки и сжала пальцы в замок.

Короткое платье приподнялось вверх, выставив напоказ Варины длинные и стронные ноги, достоинства которых выгодно подчеркивались тонкими черными чулками. Владислав подошел к ней сзади, встал примерно в метре от нее, и она могла видеть его действия только в отражении зеркала. Он осматривал ее, изучал ее линии и изгибы. Варя выглядела, как натянутая тетива, а ведь раньше Владислав и не думал, что к нему так просто, инстинктивно придет чувство власти над женщиной. Речь не идет о каком-то физическом или нравственном насилии, напротив, происходящее было совершенно естественно, несмотря на всю необычность преподнесения, он чувствовал, что Варя отдалась его власти, его томному и манящему взгляду. Она медленно изгибала линии своего тела, выгибала спину, наклонила вбок голову, открывая перед ним вид на хрупкую шею. Варя предлагала ему себя, покорно ожидая его действий.

В методичном, холодном ощупывании тела нет никаких романтических чувств, есть только растущее чувство голода, и, если прислушаться к тишине, повисшей в номере, можно было услышать звуки, по своей природе куда более откровенные, чем стоны и всхлипывания девочек-тинейджеров, отпросившихся у родителей на выходные поехать в загородным дом. Больше всего Варе хотелось услышать, как Владислав сделает глоток, необходимость сделать который возникает у человека в момент физического возбуждения. Этот звук, порождаемый рефлекторным глотанием, сигнализировал бы о том, что все его мысли куда-то ушли, что он остался один на один с ее телом и своей природной силой. Но в тот момент она слышала, как Сатаров медленно вытягивает из шлиц свой кожаный ремень, а после накручивает его вокруг правой кисти, зажимая в ладони пряжку. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, но все участки его тела, кроме шеи и рук, оставались закрыты от ее взгляда. Варя слышала, как скребется по поверхности стола ее кулон, Владислав также это заметил, подошел ближе, прижавшись приподнятым членом, обтянутым тканью брюк, к ее попе и переместил кулон ей на спину, так чтобы он не спадал вниз - положил его между ее лопаток.

Сатаров провел ладонью по ее щекам, коснулся пальцами ее губ и слегка их сдавил, не сдерживаясь, ощупал ее шею, талию и ноги, касаясь при этом поверхности кожи ремнем, который он еще плотнее сжал в своем кулаке. Варя открылась ему полностью, переминалась с ноги на ногу, стараясь немного сомкнуть свои бедра - он решил сменить ее позу. Приподнял ее одной рукой за подбородок и посмотрел ей в глаза, в которых отражалось желание, смешанное с первобытным страхом.

– Встань к углу стола.
– Владислав провел по нему рукой, убедившись, что они округлые.

Варя медленно и аккуратно выполнила его просьбу, повторив свою позу с учетом появления на уровне ее промежности выступающего угла, который заметно давил на сам источник жара.

Сатаров расставил ее ноги чуть шире, ее правую руку завел ей за спину, прижав тем самым ее ближе к столу. На ней был тонкий бюстгальтер, так что она чувствовала, как ее затвердевшие соски уперлись в прохладную столешницу. Владислав нависал над ней всем своим телом, теперь в зеркало она могла видеть лишь свои ноги, его руки и спину.

– Вытяни вперед руки, - он пальцем указал ей на противоположную сторону стола, на то место, докуда должны были дотянуться ее ладони. Варя сделала все, как он велел, а после на секунду потеряла его из виду. Владислав вернулся и встал перед ней, его пах оказался на уровне ее лица, и сквозь рубашку она могла представить его тяжело вздымающуюся грудь и родинку внизу живота.

– Собери назад волосы.

Варя в спешке собрала волосы в пучок, а после вытянула вперед руки, так как он этого и ожидал, чтобы привязать их лентами от штор к ножкам стола. Когда Владислав обматывал ее запястья, он крепко сжимал их в своих руках, понимая для себя лишь одно, что ему будет трудно удержаться и не оставить синяки на ее теле.

Партнерша не могла сменить позу, разве, что могла свести вместе ноги, но делать это не желала, она прижалась низом живота ближе к столу, надавила на угол весом своего тела, а после поняла, что, даже будучи в трусиках, так намокла, что скользит по его поверхности.

Сатаров подошел к ней со спины, провел ремнем по ее бердам, приподнял им подол платья, левой рукой он сжал ее ягодицу, слегка ее отодвинул, выиграв для себя краткий миг обзора на ее прелести, взглянув на которые, решил приспустить ее трусики до уровня чулок. Варя источала сладкий аромат тепла, запах возбужденного женского тела забивал его ноздри, туманил сознание, и если до этого момента он и не знал, как ему следует поступать, не понимал, на что именно он согласился, то после никаких мыслей уже не осталось. Владислав проглотил сухой комок, образовавшийся у него в горле, занес руку в сторону и нанес ей первый удар ремнем по ягодицам. От неожиданности Варя всхлипнула, но, когда он занес руку во второй раз, она уже сладко стонала, а капли влаги потекли вниз по ее бедрам.

Владислав наносил ей удары, чередуя их с прикосновениями ладонями к ногам и попе, он не стал снимать с нее платье. Кожа на ее ягодицах заметно порозовела, ему захотелось ощутить жар ее кожи ладонью, поэтому он отбросил ремень, высвободил Варины руки из петель и подтолкнул к дивану. Сатаров сел на него первым, указав ей на то, что ей необходимо разместить так, чтобы, ложась поперек на его коленях, ее попа оставалась по центру. Он шлепал ее ладонью, от которой оставался яркий красный след, бледнеющий и исчезающий к моменту нанесения следующего хлопка.

Капля ее влаги, смешиваясь с потом, стекая все ниже, на момент очередного удара, сопровождавшегося тихими, покорными стонами, упала ему на брюки. Он поместил ей два пальца в рот, которые она начала посасывать, погружаясь в фантазии о его члене. Ему, несомненно, хотелось стащить с нее все тряпки, кроме чулок, осмотреть ее грудь и прикусить соски, дать ей в рот, протолкнув свой член как можно дальше, держать ее за волосы, не давая ей возможности выскользнуть. В голове у него возникла сцена того, как ее влажные и липкие губы размыкаются, высвобождая его член, за которым тянуться обильные нити ее слюней. Он, потерев бы ее киску, похлопав бы по ней ладонью, и, убедившись, что она достаточно возбуждена, засунул бы в нее два пальца, заставил бы Варю несколько раз подряд кончить, а после развернул бы ее к себе спиной и втолкнул бы в нее свой член. Владислав даже представил, как замер бы в то мгновение от наслаждения, упиваясь чувством растекающегося по его телу блаженства, а дальше резкими, грубыми движениями довел бы ее еще до парочки оргазмов и кончил бы, прижавшись пульсирующим членом, к внутренней стороне ее бедер. Жидкости бы смешались, потекли бы вниз по ее чулкам, а номере бы воцарился запах секса, который никогда ни с чем не спутаешь, который он навсегда бы запомнил.