Ненависть к поэзии. Порнолатрическая проза

Он дал волю отчаянию.

— Оставь Сюзанну.

— Она подлая. А ты пьяная, а я…

— Это всё из-за меня. Сюзанна ничего не могла сделать. Успокойся. Ты меня пугаешь. Ты скоро выздоровеешь, так сказал врач, но только не двигайся.

— Дай мне руку. Как ты пьяна…

— Да, — сказала она, — у меня кружится голова.

— Еще утро? — спросил он.

— Сейчас вечер. Пять часов. Но ты спи…

— Если бы ты знала, как мне тяжело спать. Я что, промахнулся?..

— Да.

— Ты не ездила в Швейцарию?

— Нет. Я собиралась туда. Чтобы порвать. Я напишу. Этого будет достаточно. Я собиралась приехать сюда.

— Странно быть счастливым… в том состоянии, в каком я сейчас… в каком ты…

— Да, не стоит слишком доверяться этому состоянию. Теперь хватит разговаривать.

— В общем-то я рад… что ты выпила…

XXII

Сильное опьянение все больше и больше овладевало Юлией. Она отяжелела в своем кресле. На ее губах блуждала улыбка. Анри спросил у нее:

— Ты смеялась?

— Разве?

— О чем ты думала?

— О войне…

— Но это не комично.

— Это глупо!

— О, теперь все кончено, — сказал Анри.

— Почему ты так говоришь?

— Всему, что мы с тобой знали, всему, что мы любим, конец…

— Может быть. Мы никому не нужны.

— Знаешь, кто мы с тобой?

— Пьяная девка…

— А я?

Она нехорошо рассмеялась:

— Здорово же ты должен был напиться, чтобы выстрелить в себя!.. Отомстил? Признавайся теперь, признавайся!

— Зачем ты так говоришь?

— Мне хочется еще выпить.

— Ты сущий ад!

— Ад больше не нужен! Ты сам сплошной ад.

— Я не сплошной ад. Я дошел до крайности. Но я хочу пить.

— Тебе нельзя.

— Дай мне чуть-чуть.

— Бутылки пусты.

— Обе?

— Да. Обе. Подожди. Прислуга сходит за шампанским.

— Куда?

— Не знаю. Наверное, в гостиницу.

XXIII

Прислуга вернулась, неся корзинку с бутылками и ведро для мытья полов, в котором лежал лед. Анри, казалось, заснул. Юлия положила две бутылки на лед. Прислуга наблюдала за ней. Она стояла на месте с нерешительным видом. Потом решилась:

— Понять не могу мадемуазель Сюзанну.

Ее крестьянский голос был слишком громок.

Юлия закончила раскладывать бутылки. Она тяжело подняла голову.

— А что она?

— Я была в коридоре. Я услышала, как она кричит. Совершенно одна в своей спальне. Она говорила вот так: «Преступница!»

Говоря «Преступница!», старуха со страшным рычанием произносила «р».

Юлии хотелось расхохотаться. Она спросила:

— Громко?

— Не знаю. Несколько раз. Что с ней?

— Я тоже не знаю, — сказала Юлия. — Возвращайтесь в коридор. Послушайте еще.

Служанка вышла.

Анри открыл глаза и сказал:

— Я хочу пить. Сюзанна сходит с ума. В клиническом смысле этого слова. Как ты думаешь?

— Вероятно.

Она повернула бутылку во льду.

— Охладится через десять минут.

— Слишком долго, — сказал Анри.

— Да, долго.

— Война тоже будет долго. Мы все время чего-то ждем.

— Ты ждешь мира?

— Да нет. Все кончено, я ничего не жду.

— А шампанского?

— Ах, ну да! — запротестовал он с детской горячностью.

Он спросил:

— Все еще ждем?

— Нет, — сказала Юлия. — Я открываю.

Она вынула пробку и наполнила бокалы. Шампанское пенилось.

— Холодное, только что из погреба. Она помогла Анри пить.

Она выпила еще.

— Я задыхаюсь, — простонала она.

— Сними платье.

— Я не могу. Скоро придет мадам Ано. И Сюзанна тоже, наверное.

— Это уже слишком, я чуть не забыл о Сюзанне!

Он смущенно засмеялся. Юлия тоже рассмеялась каким-то обжигающим смехом.

— Зачем ты говорил, — сказала она. — Я больше не могу.

Она снова помрачнела.

Постучала прислуга.

— Ну как? — спросила она.

— Я больше ничего не слышала, — сказала старуха. — Но… вы проснулись, месье Анри!

— Да, мне лучше, это ничего.

Старуха вдруг сказала:

— Выздоравливайте скорее!

— А что?

— Почем я знаю. В доме все кругом идет. Барышня-то очень мила. Но ваша сестра…

— Что с ней, с сестрой?

— Она уже не в своем уме.

Юлия сказала ей раздраженно:

— Выпейте с нами бокал.

— Да что вы, — сказала старуха.

Юлия наполнила бокалы шампанским.

— Колется, — сказала старуха.

Остальные опорожнили бокалы.

Она посмотрела на пустые бокалы, сама она едва отпила, по-прежнему стоя.

Она улыбалась все более и более растерянно.

— Вы гораздо быстрее меня. Я… мне семьдесят лет…

XXIV

Сюзанна неподвижно стояла за стеклом. Застывшая, как призрак тоски.

Кукушка на соседских часах прозвонила шесть часов. Сюзанна поджидала отца, которому утром она послала телеграмму с просьбой приехать.

Она увидела издалека низкорослого мужчину, с сумкой в руке, он быстро спускался по улице, при каждом шаге отбрасывая назад свою крупную голову.

Она стояла у окна, окаменев.

Мадам Ано услышала звонок в спальне Анри.

Она поспешила открыть.

— Ну что? — крикнул низкорослый человек.

— Месье Акк! — сказала старуха. — Вы подоспели вовремя.

— С ним все кончено?

— Месье Анри? Да нет же, он не так-то уж и плох, но вот мадемуазель Сюзанна…

— Сюзанна? Где она? Объясните получше. Что случилось?

Во время этого разговора господин Акк неистово вращал глазами. Сюзанна открыла дверь в коридор.

— Сюзанна, дитя мое, — крикнул он, — что случилось?

Неподвижно и безмолвно Сюзанна стояла у двери и смотрела на отца.

Он остановился, сбитый с толку.

— …О… папа… — простонала она.

— Но… Сюзанна, дочь моя! — …О… о…