Ненавистный рыцарь на белом коне

Когда наши корзинки наполнились наполовину, сёстрам вздумалось поиграть в прятки. Я была старше них, но и мне очень хотелось позабавиться, а также найти подруг. Мы водили по очереди. Первой была Ауда. Меня за кустом она обнаружила тут же, а вот Аиду, притаившуюся в ветвях сосны, оказалось найти не так-то просто. Потом пришла очередь за Аидой. Меня, вскарабкавшуюся на ветку дерева, ведьмочка нашла в первую минуту, а вот Ауду, прятавшуюся внутри иллюзорного кустарника было найти ой как не просто. Потом водой была я.

— Раз, два, три, ведьма чары сотвори. Четыре, пять, шесть – всех дурнев в мире нам не счесть. Семь восемь, девять, десять – не позволь себя повесить. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать – ведьмы в чаще притаятся.

Повторила считалочку, которую впервые услышала от Ауды и Аиды и открыла глаза. Светлячки погасли. Кровянить себя ради забавы не хотелось. Но отчего-то сделалось жутко, наверно потому, что я стояла одна в лесных дебрях. Царящую тишину нарушали только мерные уханья совы. Тёмные ветви деревьев походили на лапы невиданных тварей, а мягкий мох под ногами казался логовом ядовитых рептилий.

— Я иду искать, — зачем-то произнесла я, наверное, за тем, чтобы услышать в этой глуши хотя бы собственный голос.

Страх. Глупый и необоснованный страх. Я постаралась заткнуть его подальше и пошла вперёд, цепляясь руками за ветви деревьев и кустарников. Нет, не для того, чтобы не упасть, а, чтобы распознать иллюзию.

Вдруг послышался стон. Я двинулась на звук. И будто бы стонал не человек, а какое-то животное. Так и оказалось: вскоре я наткнулась на жалобно скулящего лисёнка. Он не убегал. Подойдя ближе, я заметила его окровавленную лапку в капкане. Эх, всегда ненавидела охотников.

— Тише, тише маленький, сейчас я помогу.

Села на корточки, повернула защёлку, открыв зубья капкана и высвободив лапку несчастного животного, потом нажала подушечкой своего безымянного пальца на железное остриё и произнесла сплетение:

— Кровь из раны не теки, лисья лапка заживи!

Однако к своему ужасу поняла, что ничего не выходит. Повторила сплетение ещё раз. Потом ещё, подбирая всё новые и новые рифмы. Но лисёнок продолжал стонать, а я чуть не плакала от досады и накатывающегося отчаяния. Через раз моё колдовство что ль работает или сплетения ни на что не годятся?

Не сразу заметила следивших за мной внимательных глаз пожилой женщины в зелёных одеждах.

— Как странно, — пробормотала старушка и шагнула ближе ко мне.

Она слышала моё колдовство. Моё нерабочее колдовство. Однако её приближение подействовало благотворно на лисёнка. Он перестал скулить и повернул голову в её сторону.

— Вы можете помочь? — С надеждой в голосе спросила я.

Но старушка, будто не услышав меня, продолжила свою мысль.

— Как странно. От тебя исходит сила. Но ты – не ведьма. И не природница.

По-видимому, старушка знала о магии даже больше, чем я. Таится не было смысла.

— Скоро меня посвятят в ковен. Но, некоторые заклинания с использованием моей крови срабатывали.

Женщина подошла совсем близко и присела рядом со мной на колени.

— Ты пыталась использовать силу ведьм для целительства. Сила ведьм не может исцелять, как и природница не может причинять боль заклинаниями. Это такой баланс. Ведьма никогда не станет природницей.

— А вы – природница? — Запоздала догадалась я.

Вместо ответа старушка наклонилась к потянувшемуся к ней лисёнку. Провела сморщенной подобно пергаменту рукой над больной лапкой, и та тут же стала здоровой. Лисёнок потёрся затылком о колено природницы и резво скрылся за деревьями. Вот так. Без стишков-заклинаний, вообще без звука. Вот это сила.

— А как становятся природницами? — Спросила я с нескрываемым любопытством.

— Природа выбирает тех, кого посчитает достойным. Сила ведьм – яркая, грубая, направлена на разрушение. А сила, которую нам даёт природа – напротив, замысловато-изящная, сложная, глубокая и созидательная. Но если выбор сделан – другого пути не будет. Природа никогда не примет ту, что очернила тело или душу.

Я задумалась, предстоящий обряд всё сильнее меня волновал. Я хотела быть частью ковена, быть с матерью, но…

— А что происходит на обряде? — Задала вопрос всезнающей старушке.

Её правильные черты престарелого лица исказились, и она выплюнула только одно слово:

— Мерзость!

Я вздрогнула. А лицо старушки снова приобрело доброжелательное выражение, и она совсем не по-старчески резво поднялась на ноги.

— У тебя есть выбор, дитя, сделай его правильно.

С этими словами природница ретиво направилась куда-то в чащу.

— Подождите! — Крикнула я. — Вы сказали, что ведьминская сила не лечит. Но с помощью этой силы у меня вылечили зуб!

Не ожидала, что старушка снова ответит, но природница снизошла:

— А ты уверена, что та ведьма, которая тебе помогла просто не сняла собственное заклинание боли? Ведьмы не лечат.

— Невозможно! — Отрезала я, но старушка больше мне не ответила.

Невозможно. Мама не стало бы так делать. Природницы не могут знать всего о ведьмах, а ведьмы о природницах. А всё-таки старушка молодца. Вон как лисёнку помогла. Я тоже поднялась на ноги и тут же споткнулась о капкан. Гнев начал подниматься в моей душе. Снова порезала палец и сплела заклинание:

— Убийцы-охотники, лес дугой обходите. Ловушки и капканы, в пыль обратитесь!

Почувствовала резонанс силы. Смертоносная ловушка под моими ногами рассыпалась пылью.

— Фотиния! Фотиния, ты проиграла! — раздались весёлые голоса близняшек-альбиносок. — Так и не нашла нас. А что ты колдовала?

Я обернулась. Ауда и Аида в припрыжку приближались ко мне, взявшись за руки.

— Уничтожила капканы в лесу. Они меня ох как раздражают.

— Кто-то будет в ярости, — хихикнула одна из сестёр.

— Кто-то останется голодным, — с задором подхватила другая.

Сёстры продолжали веселиться, но в моей душе поселился червячок сомнения.

— А правда, что ведьмы не могут исцелять? Ну, например, зубную боль? — Спросила я как бы между прочим.

— У тебя болит зуб? Так можно сделать отвар, — заключила одна из близняшек, кто именно – Ауда или Аида, с точностью сказать не могла, различить их было нереально.

— Нет, ведьмы не могут исцелять, но мы можем многое другое, например, уничтожать капканы.