Ненавистный рыцарь на белом коне

— Ну разумеется она ведьма, — притопнул Ерослан. — Кто как не ведьма может обрядить доблестного рыцаря в розовое?

Мужчины снова загоготали.

— Когда я оказалась рядом с Велизаром, он схватил меня за руку и умолял вытащить оттуда, — немного переиначила я текст просьбы лорда Катуньского.

Рыцари посерьёзнели.

— Милая Фотиния, но даже если так, чего вы от нас хотите? Чтобы мы напали на жену сэра Велизара, пока сам он прикован к постели? — Задумчиво произнёс Ерослан. — Да от нас все почтенные люди отвернуться.

— Ну и что что отвернутся! — Не выдержала я. — Он же один из вас и в реальной опасности. Трусы. Нападаете только на тех кто слабее и не может дать отпор.

Горан расстегнул котт, разорвал камизу что была под низом и продемонстрировал глубокий порез от ключицы до самого пупка. Потом схватил мою руку и приложил к шраму на своём теле.

— Это я получил на поединке с одним рыцарем, здоровым как исполин, никто не верил, что я одержу верх, да и вообще выживу. Я и сам не верил. Но не отступил, не сдался. И вот теперь этот рыцарь кормит червей, а я всё ещё здесь.

— Отпусти, Фотинию, Горан, — вмешался Ерослан, — не всем приятно лапать твоё потное мохнатое тельце.

Горан ещё несколько секунд продолжил удерживать мою руку, сверля пронизывающим взглядом.

Глава 22. Шелестите листвой плакучие ивы, жужжите стрекозы, пойте птицы пеночки

Ни до сэра Мокшана, ни до сэра Радигоста, ни, тем более до сэра Доброжира достучаться тоже не получилось. Прости, Велизар.

Угрюмая я мерила шагами расстояние между плодовыми деревьями, пока ко мне не подбежала Ганночка. Я улыбнулась. Разговоры с девочкой всегда улучшали настроение.

— Дама Фотиния, лохолистная груша заплодоносила, — возвестила девочка.

Я присела, чтобы бы её лицо было на уровне моих глаз.

— Ганночка из тебя вышел отличный садовод, каких ещё поискать.

— Я не хочу всю жизнь быть садоводом, — насупилась дочка Дарены, — Я хочу быть учёным как вы. Хочу стать очень-очень умной!

Признаться, никогда не думала о себе как о дюже умной. Но желание девочки меня и позабавило, и обрадовало одновременно.

— Очень-очень умной? — переспросила я. — Самой умной?

— Да! — Уверенно заявила юная садовница.

— Но ведь тогда вокруг будут сплошь дурачки.

Девочка охнула и согласилась со мной, а потом скорректировала желание:

— Тогда я хочу быть просто умной. Буду тоже учёной.

— Хорошо, — я поправила чепчик на детской головке.

— Дама Фотиния! — Окликнул меня знакомый голос.

Я поднялась и лениво обернулась. Филис с всклокоченными волосами подпрыгнул ко мне горным козлом.

— Я пойду, надобно ещё деревья оросить, — сообщила не по возрасту догадливая девчушка.

Младший конюх начал свою пламенную речь, не дожидаясь пока девочка уйдёт достаточно далеко. Ему было либо невдомёк, либо пополам на то что он меня ой как сейчас компрометирует.

— Я не могу больше, дама Фотиния. Я ухожу. Не могу больше видеть вас в объятиях другого, пусть даже этот другой – мой лорд!

Я глубоко вздохнула. Ни сил, ни желания на эти юношеские излияния у меня не было.

— Делай что хочешь, Филис, — устало разрешила я и было двинулась дальше, но юнец ухватил мою руку.

— Бежим со мной, на хлеб я заработаю, жильё найдём, — не унимался конюх.

— Ну и зачем мне с тобой на хлебе перебиваться, скажи пожалуйста?

С Чернавой у него что ли не заладилось или затяжной пубертатный период даёт о себе знать? С тех пор как Филис забавлялся швырянию в меня камней, он для меня сделался вычеркнутым абзацем.

— Но наш поцелуй… — растерянно протянул юноша.

— Забудь как я забыла, в конце концов.

Резко развернулась и пошла к воротам в жилой корпус замка, перед которыми заинтересованным зрителем затаилась тётушка Пульхерия.

Сначала визит в мои спальные покои Брэнота я связала с бедой Велизара, но дело оказалось совсем не в нём.

— Тётушка Пульхерия видела вас, — начал с порога лорд Макотский и при этом у него заходили желваки. Раздражён.

— Филис прицепился по дороге со всякими глупостями, — начала было я, но рыцарь сразу же перебил.

— Невмоготу сдерживаться в своих излияниях с бывшим конюхом? — Он сделал ударение на сове «бывшим». — Филиса наконец рассчитали.

Я вздохнула и хотела сказать пару слов в своё оправдание, но Брэнот прервал меня:

— Тётя Пульхерия настаивает на проверке невинности.

Что? Фу. Нет. Ненавижу когда меня осматривают. И гинекологов всегда не любила. Я поморщилась. Брэнот это понял по-своему.

— Я найду повитуху, заплачу десять серебряников, и она скажет то, что должно.

Перед тем как подумать я размахнулась и наградила Брэнота смачной пощёчиной. Но в общем-то подумав я бы сделала тоже самое.

Рыцарь округлил глаза и интуитивно приложил ладонь с покрасневшей щеке.

— Простите меня, если оскорбил. Но… скажите… мне нужно платить повитухе?

Еле удержалась, чтобы не залепить вторую плюху, чувствуя, что начинаю входить во вкус. Но тут дверь открылась и в спальню зашли ещё двое – Пульхерия со своей кормилицей.

Тётушка Пульхерия – затейница проверки невинности – смерила Брэнота внимательным взглядом.

— Вижу, дорогой племянник, ты уже рассказал о… — она замялась, — некоторой необходимости. — Я продолжала хранить молчание и почтенная дама продолжила. — Нет нужды ни ждать, ни искать повитуху: моя кормилица прекрасно справится с проверкой.

Я посмотрела на нянюшку, совсем недавно прочитавшую нам скучнейшую «Песнь» о скучнейшем рыцаре. Брэнот выглядел растерянно и смотрел куда-то в сторону, поднять на меня глаза он видимо стеснялся.

— Вы тоже собираетесь смотреть? — Я мазнула ненавидящим взглядом по бесстыжему рыцарю.

— Я… Я… — краснея как спелая вишня промямлил лорд Макотский.

— Выйди, Брэнот, — не выдержала Пульхерия.

Когда рыцарь вышел, нянюшка скомандовала снять исподнее, задрать юбку и наклониться. Стиснув зубы исполнила. Получила разрешение встать и одеться. Пульхерия смотрела на меня уже как-то более благосклонно. А я чувствовала себя какой-то в лёгкой степени поруганной. Было стыдно и обидно одновременно.