Ненавижу тебя, Розали Прайс

Нильс обходит меня, ступая к выходу, а я в этот же момент без сил рухнула на пол. Это кажется таким ненастоящим. Я бы сделала все, лишь избавиться от парня. Заявила бы в полицию, улетела бы, переехала и я бы оказалась на другом конце света. Одна. Но без его воли, он меня не отпустит. Он не даст осуществиться ни одному моему плану, потому что не хочет этого. А иначе не могу я.

– Мне казалось, что Дьявола нельзя любить, – тихо, почти шепча, говорю я, натягивая атласное одеяла на себя. Я знаю, что он никуда не ушел, и я чувствую взгляд на себе. – Мне казалось, что я держусь от тебя далеко, но почему тогда так сильно обожглась? – наверное, я спрашиваю саму себя. У меня никогда в кармане нет ответов.

Я слышу, как его шаги приблизились, и он стаял совсем близко.

– Зачем было это все, если ты хочешь от меня только одно – покорность? – продолжаю я, а голос мне не позволяет большего, чем этого жалкого дрожания губ и шепоты. – Твой день. Сожаления, сочувствия. Я позабыла страх о касаниях, поверив тебе. Я отдала тебе часть меня, рассказала то, из-за чего я год вскрикивала ночью, с ужасом просыпаясь. Я хотела помочь тебе, но теперь сама оказалась с тобой в кромешной тьме, – я не могу нечего с собой поделать. Но я хочу понять, во что я верила столько времени, если он так легко уходит от меня.

– Роуз, – он обхватывает мои плечи, медленно и бережно поднимая меня, поставив на ноги.

– Значит, люди нечего не знают о Дьяволе и любви, верно? – вопрос выплескивается наружу, а он разворачивает меня к себе лицом. Я устало смотрю в его обеспокоенные глаза, которые с непониманием и растерянностью ищут что-то в моих. – Значит, они даже не были так близко с ним. Значит, они не чувствовали то, что чувствую я, – я поясняла себе только одну вещь, и она оказалась самой болезненной. Мой монстр – Нильс. И я понимала, что была не права, когда предположила, что никакой любви нет между разными сторонами, берегами, светом и тьмой, небом и землей не существует.

Но, я, кажется, вновь ошиблась.

Я испускаю смешок, опустив голову. Мой нервный смех вырывается на обозрение, и я позволяю себе захлебнуться слезами. Снова.

– Роуз, я прошу тебя, не говори так, – просит он, а я толи всхлипываю, толи вновь смеюсь с его слов. Его руки резко притягивает меня к своему телу, и я, оказавшись в крепких объятиях, начинаю дрожать.

– Я не справляюсь, и я не справлюсь с этим. Я больше не могу, не могу так! – я кладу руки на его крепкую грудь, попытавшись оттолкнуться, но у меня нечего не вышло. Его руки крепко хватились за меня, не выпуская из хватки. – Не тронь! – кричу я. – Оставь меня!

– Ты должна стать моей, Роуз. Я тебе дам все, что ты хочешь. Я подарю тебе все, что пожелаешь, но ты достойна большего. Ты будешь моей, всегда, – проговаривает он, как только насильно и плотно прижал меня к себе.

– Нет… я умоляю тебя, пожалуйста, Нильс. Я не выживу рядом с тобой, – взмолилась я.

– Я тебя не отпущу. Я никогда не оставлю тебя в покое, слышишь? Рано или поздно, ты сдашься! Будешь со мной, будешь рядом, будешь вечно моей и ничей больше, – говорит и говорит он без остановки, а я верчу головой, нехотя слушать эти слова. – Никогда не убежишь от меня, не спрячешься. Я найду тебя, отовсюду. И заставлю снова принадлежать мне, и только мне. ТЫ слышишь меня? – прорычал он, отпрянув, и вонзил свои глаза, почти диктаторски приказав смотреть в его очи.

– Мне незачем убегать. Я знаю, что найдешь, – через силу выговариваю я, словно подставив шею волку, подвергая кончины только себя.

– Сегодня, после заезда, ты скажешь мне ответ, Роуз. Это неизбежно, и может, ты воспротивишься мне, но все равно будешь моей. После семи вечера все изменишь ты, а не я, –проговаривает он. Его лицо приблизилось к моему, и я только с нервным дыханием наблюдаю за ним. – Согласие иногда может дорого стоить, но и я не огорчу тебя, Розали. Поверь мне, – говорит он в мои губы.

Но как поверить ему? Как можно ему доверить свою жизнь? Себя? Безопасность? Чувства? Сердце? Это же невозможно!

Его губы касаются моей холодной и влажной щеки, и я в который раз обескуражена, растеряна. Не успеваю я и очнуться, как Нильс исчезает, торопливо убегая из кухни. Я вновь одна, с мысли наедине, с выбором, который сможет что-то изменить.

Я знаю, что Нильс будет рад моему согласию, а так же знаю, как он может разозлится и устроить мне «сладкую жизнь». Я везде окажусь в кандалах, которые он оденет лично сам, не забыв про ошейник и короткий поводок. Буду его ручной собачонкой, тявкая, когда разрешит хозяин.

Но разве я настолько покорная и поникнувшая, что смогу упасть? Разве я так слаба? Нет, вовсе нет. Я не слаба, наоборот, могу еще совсем немножко постоять за себя и свои достоинство, а главное свободу. Но что будет разумней? Что мне делать, когда на ухо нашептывает Дьявол?

========== Часть 49 “Kitten, do not play” ==========

Время ожидания вечера было самым тяжелым испытанием. Часы, словно остановились. Каждая минута сопровождалась часом, а то и больше. Я совершенно не имела понятия, как найти выход из такой сложной ситуации. Либо я, либо он — единственный главный вопрос. Либо я упаду, либо не дамся, но потом будет хуже, все испортится окончательно. Не будет существовать нас, совсем никого, и будет только Нильс, а меня сами чувства смогут стереть с лица земли.

Мне приходилось ходить по комнате, обдумывая каждый шаг, слово, что я смогу сказать Нильсу после восьми вечера, после заезда. Сложность совсем не заключалась в том, что будет со мной. Волновал вопрос касательно того, что будет потом, когда я приму решение. Что, если я откажусь, показав себя могущественной, непоколебимой, стойкой? Возможен ли тот факт, что мне удастся избежать его ярости, если он поймет, что моя свобода дорога мне? Но Нильс не будет терпеть долго, он нанесет ответный удар. А если опущу голову? Это не вариант только потому, что я не хочу быть зависима от его решений, действий и быть в подчинении Нильса Веркоохена.

Вновь медленно ступив по комнате, я нахожу взглядом книгу. Джейн Остин «Гордость и предубеждение» — то, из-за чего я вчерашним вечером заливалась слезами и криком с мольбой. Дыхание моментально усложняется, когда я подхожу к столу, внимательней рассматривая ее, словно вижу впервые в жизни. Моя любимая книга вызывает сейчас только ненависть и презрение, и тогда я отворачиваюсь, пытаясь сосредоточиться на другом. Пытаясь вновь вернуться к размышлению о том, какой я смогу дать окончательный ответ.

Чуть постояв, я лишь последний раз понимаю, что я не могу ни быть независимой рядом с этим человеком, ни быть подчиненной в его правлении. Я разворачиваюсь к столу, резво хватая книгу в свои руки. В теле происходят вспышки пламени, и я слышу свой крик, что заполнял комнату совсем недавно. Слышу, его голос, который издевательски пытается меня зацепить словом. Слышу все, что было и, не овладев собой, швыряю книгу в дальний угол комнаты, и та бьется об стенку.

Внутри все вздрагивает, дрожит, трясется и вырывается. Двери резко распахиваются, и я настороженно выдыхаю, повернувшись к стоявшему парню в дверном проеме.