Необычное и обыкновенное

— Кто его знает? Да и не всё ли равно теперь?

Альбина Цыреновна вдруг подмигнула, и Саяне показалось, что взгляд милой бабушки на долю секунды стал тяжёлым и злым.

— А ты же шла куда-то? Вот и ступай, милая. А я тут потихоньку поползу к себе.

Саяна попрощалась со старушкой и вышла на залитую солнцем улицу. И почему ей снова зябко и жутко?

Наверное, это из-за перелёта. Да, именно так. Смена часовых поясов и всё такое. Саяна старательно гнала от себя мысли о том, что когда она прилетела в далёкую Турцию, никаких странных мыслей и прочих проявлений “смены поясов” не наблюдалось.

Три часа она провела в “Пиплс парке”: выпила кофе с пирожными в кофейне на первом этаже, побродила по бутикам, потом посидела в “Перцах”, листая новости в ВК под пиццу и чай. Хотела сходить в кино, но не нашла в расписании кинотеатра ничего интересного. Ладно, кино можно и дома с ноута посмотреть. А пока надо за продуктами сходить.

Саяна долго бродила между стеллажей в супермаркете, кидая в корзинку и то, что собиралась купить вроде хлеба и молока, и то, что сейчас не очень-то нужно: пирожные, печеньки, вафли. Потом прошлась между стеллажей ещё раз, выкладывая всё калорийное обратно. Затем вернулась и всё-таки взяла пирожные.

Надо ещё в хозяйственный отдел зайти. На всякий случай…

Тут Саяна поняла, что, кажется, ей просто совсем не хочется возвращаться домой. Ну что за глупости?!

Она дошла до хозотдела. И вдруг увидела Геннадия. Мужчина шёл к кассе с шоколадкой и большим рулоном скотча в руке.

Саяне тут же захотелось оказаться дома за крепко запертой дверью. Она притаилась за стеллажами, дождалась, пока Геннадий оплатит покупку и выйдет, и поспешила на кассу.

Девушка быстро пошла к дому, почти побежала. А в подъезде на неё вдруг навалилась усталость. Саяна еле-еле поднялась на свой этаж, открыла дверь и почти ввалилась в квартиру. Заперла дверь, переобулась и поплелась на кухню разложить покупки.

В окнах отражался розовый закат, красивый, но не умиротворяющий, а тревожный. Ну вот, снова нервы разгулялись!

Саяна сердито тряхнула головой, пошла в ванную и умылась. Всё, хватит предаваться унынию и панике. Надо приводить себя в порядок и ложиться спать. Утром сегодняшнее волнение наверняка покажется ерундой.

Пока Саяна возилась с чайником и тазиками, который год клятвенно обещая себе купить водонагреватель, за окном совсем стемнело. Фонари возле дома почему-то не горели, хотя те, что стояли вдоль проезжей части, светили как обычно.

Надо перекусить: она как раз такие миленькие пироженки купила! — и ложиться спать. Обычно она не ела на ночь глядя, но пока в отпуске — можно. Саяна собралась вскипятить чайник, но только включила его, как погас свет.

Сначала она испугалась, но быстро успокоила себя: сама Вселенная не хочет, чтобы ты наедала лишние килограммы. Надо найти фонарик, а то если телефоном всё время подсвечивать, он быстро разрядиться. Так, фонарик, кажется, был в чулане.

Скоро Саяна уже копалась в завалах из пакетов, старых тряпок и прочих вещей, которые и выбросить жалко, и хранить где-то кроме чулана не зачем. Вот и фонарик! Эх, кажется, в нём батареек нет.

В дверь заколотили. Саяна чуть не подпрыгнула.

— Кто там?

— Это Таня, откройте! Пожалуйста!

Дрожащий испуганный голос был действительно Танин. Саяна быстро открыла дверь, и в квартиру заскочила дрожащая девчонка.

— У нас в квартире что-то есть! — зашептала она. — Наверное, папкин призрак пришёл! Он меня убьёт! Я же так радовалась, что он помер!

— Тихо-тихо, Таня! Пошли на кухню.

Саяна с трудом успокоила девочку, угостила её пирожными — всё равно в холодильнике без света им долго не простоять, а так хоть ребёнка отвлекут немного, и спросила:

— Так что случилось?

— Я дома сидела, вроде всё нормально было. А как стемнело, прям жуть началась! Что-то шуршит и скребётся… нет, мышей у нас нету! И холодно стало сразу! И жутко! А потом свет погас! Мне так страшно!

Таня разревелась, и Саяне стало безумно жалко девочку. Хоть та и шумно радовалась смерти отца, а всё-таки это стресс для ребёнка. Пусть ужасный, но отец — и погиб почти у неё на глазах. Видимо, Танина психика выбрала вот такой вариант переживания.

— Не бойся, Тань. Тут тебя никто не тронет. А где мама?

— Мама на смене — придёт утром, в шесть. Можно я у вас побуду, а? Я тихо-тихо буду, честно!

— Конечно! Пошли, я тебе постелю на диване и посижу с тобой.

Саяна встала из-за стола и тут же ощутила леденящий холод. Таня приглушённо пискнула, а из соседней пустой комнаты послышались шаги и скрипы.

— Кто там? Вы же не одна дома, да? — шёпотом спросила девочка.

— Одна, — также шёпотом отозвалась Саяна.

— Ой!

В комнате зашуршало, заскрежетало. До слуха Саяны донесся еле различимый шёпот.

“Моя… моя… моя…”

Она встряхнулась и сказала:

— Наверное, это…

С громким стуком захлопнулась входная дверь, а потом за спиной Тани кто-то появился. Тёмная фигура обрела человеческие черты и знакомым голосом Геннадия сказала:

— Вот ты где, девочка!

Саяна с ужасом поняла, что на его лице нет очков, а на их месте поблёскивает один огромный глаз.

Таня попыталась вскочить, но “Геннадий” схватил её за плечо.

— Пусти её! — сдавленно закричала Саяна и кинулась на монстра.

Тот расхохотался, оскалив острые зубы, и отшвырнул девушку. Она ударилась о холодильник, упала, но тут же вскочила. “Геннадий” взвалил девочку на плечо. Та безвольно повисла, видимо, потеряв сознания от страха.

Саяна схватила чайник, снова кинулась на монстра, молотя его куда придётся. Но её удары не причиняли существу никакого вреда.

— Сиди тихо, — прошипел “Геннадий”. — Тогда жива останешься!

— Отпусти Таню! Отпусти!

Саяна пыталась кричать, но горло так пересохло от страха, что она лишь сипела.

Монстр развернулся к выходу. Снова хлопнула входная дверь.

Чудище замерло, а затем зарычало. В прихожей послышались шаркающие шаги. И к кухне вышла Альбина Цыреновна. Её тело слегка светилось, а лицо было неестественно бледным. Глаза же наоборот были чёрными, без белков.

Кажется, это тоже монстр…

— Чего тебе, дахабари? — прорычал монстр. — Я делиться с тобой не буду. Другого ребёнка найди.

Альбина Цыреновна жутко рассмеялась, а потом сказала неприятным скрежещущим голосом: