Необыкновенные приключения капитана Шпарина

– Точно не ты, тебе это незачем, иначе бутылку мимо рта пронесёшь, - согласился Шпарин, падая на диван.
–  Но скажи честно, как ты это делаешь? Помнится, в ДК турбинного завода на такие трюки ты способен не был. Передвинуть стакан с водой, отыскать в зале с помощью подсадного какой-нибудь предмет, распилить женщину в ящике, это я понимаю. Но битьё стёкол с опрокидыванием шкафа и сдёргиванием штанов - высший класс. Как?

Вместо ответа Шпарин услышал невнятное бормотание.

– Понятно. Готов. Теперь и поговорить не с кем.

Далее события, о которых Шпарин вспоминал только с использованием нехороших слов и внутренней дрожью, приобрели совершенно невероятный характер, даже в контексте виденного за двое суток.

Стены комнаты заволновались, скривились. Воздух зашипел, пошел слоями и вскипел. Фигура экстрасенса обозначились оранжевым цветом, вспыхнула и стала прозрачной.

– Фильм ужасов, - с тоской сказал Шпарин.
–  Кончайте дурить, гады!

Тело Миазмова потеряло очертания, заблекло и исчезло.

«Всё! Сейчас умру!
–  ужаснулся Шпарин, разглядывая свои прозрачные руки.
–  Вот твари, чего удумали, - решили опять меня растворить, как кусок рафинада. Разложат на атомы и поминай как звали. Никто и не вспомнит кроме, пожалуй… Светки, Маринки, Светланы Андреевны. Ну, Милки Звирник. Может Татьяна вспомнит, Бушина, - целый год любовь крутили. Чуть не женился. Или из последних подруг… Анна из турагенства. А из мужиков, кто? Кому денег одолжил, - обрадуются. А из настоящих? Кое-кто вспомнит… Эх, завещание не написал. Нужно было в детский дом какой всё завещать…».

Неиспытанная раньше боль раздирала тело, каждая клеточка молила о пощаде, просила не дать потерять себя, не соскользнуть с этой грани, где ломаются и крошатся, стираются и выворачиваются представления о бытие.

Мутные оранжевые волны заполнили помещение светящимся туманом.

Туман сожрал окружающие предметы, разверзлась бездна, сознание Шпарина растеклось густой сверкающей жижей, померцало, померцало и медленно потухло.

Глава 6. База. Девушки.

Прохладное летнее утро.

«Ничего не хочу вспоминать, ни о чем не буду думать, ничего не хочу знать, ничему не буду удивляться. Буду плыть по течению. Гребок, переворот на спину, отдых, гребок, переворот на пузо. Куда-нибудь приплывём…».

Голоса.

– Давление в норме, пульс в норме, сердце в норме. Практически здоров. Да-а, красавец!

Шпарин очнулся в просторной, ослепительно белой комнате. Голый, свежий, чистый, как младенец.

«На что они намекают?».

Двое в белых халатах.

– Профессор Агриппов.

– Доктор Лихоркин, эскулап четвертого ранга.

– С возвращением, капитан!

– Закройте окно, сквозит, - раздраженно попросил Шпарин, натягивая одеяло на подбородок.

Распахнулась дверь. Держа на вытянутых руках поднос, в палату вступила медсестра, в розовой пилотке и коротком розовом халатике.

– Завтрак господина капитана, - сообщила длинноногая медсестра чарующим голосом.

– Мы удаляемся, - профессор нехотя попрощался.
–  Не забудьте, капитан, ровно в двенадцать, майор Древака ждёт вас в штабе. А вы… Инга, кажется, одевались бы, поскромнее. Из-за вас, девушки, весь госпиталь на ушах стоит.

– Пусть стоит, ничего с ним не сделается, - сдерзила девушка, скосив тёмно-синие глаза на Шпарина. Медсестра аккуратно поставила поднос на прикроватную тумбочку и подняла с пола полотенце, упавшее со спинки кровати. Низ розового халатика приподнялся.

Шпарин посмотрел на точёный профиль лица, на то, что было видно под халатом, поймал взгляд медсестры и понял, что попался.

Дверь за врачами с треском захлопнулась.

Шпарин почувствовал напряжение, одеяло в районе живота поднялось. Он стиснул зубы и перевернулся на живот.

– Форма господина капитана, бельё, посмотрите, - девушка открыла стенную нишу и расстегнула халат.
–  Господин капитан больше ничего не желает?

– Желаю! Вы даже не представляете, как желаю!
–  поворачиваясь на спину, простонал Шпарин.

Медсестра повернула защёлку в дверном замке и, раскачиваясь, как модель на подиуме, пошла к Шпарину.

– Лежать!
–  приказала девушка, заметив попытку Шпарина привстать на кровати. Медсестра сбросила халат, пилотку и распустила узел блестящих чёрных волос.

Шпарин никогда не видел, как прыгает пантера на жертву, но кажется, девушка проделала именно это.

Несколько минут дикой скачки и несдерживаемых воплей.

Задергалась ручка двери.

– Инга, у тебя всё в порядке?
–  послышался возмущенный голос доктора Лихоркина.
–  Инга!? Капитан!!..

– Я в душе!
–  отозвался Шпарин, сжимая талию медсестры.
–  Безобразие, горячая вода кипяток!.. Ошпарился!

– Не хочется, но надо, - выскальзывая из объятий Шпарина, прошептала девушка.
–  Если не выйду, начнётся переполох. Заканчиваю ровно в пять. Можешь встретить. Если не сможешь, мой домик тридцать восьмой, на Шестнадцатой линии. Ты должен помнить, два года не так много, чтобы забыть. Если, конечно, не передумал… Ну, ладно, не буду. До встречи, милый. Не провожай.

Девушка оделась и выбежала из палаты. Шпарин ожесточенно поскрёб пальцами лицо и волосы.

«Два года… Милый? Выходит, мы раньше встречались, были любовниками или ещё хуже… А куда хуже или лучше? Постойте. Запутался. Раньше был не я. То есть я и не я. Теория о двойниках в действии. Опять этот вечный вопрос: что делать? Девушка чудо, как хороша. Да не найти слов описать её… Невидимая стрела „амура“? Любовь с первого взгляда? Признайся себе в этом. Когда-нибудь это должно было случиться. Но так сразу и где?.. Я в это верю? Миша, Миша…».

Сидя на кровати, мотая головой, Шпарин очередной раз понял, - влюбился, окончательно, бесповоротно и навсегда.

«Расслабляться некогда».

Сделав невероятное усилие, запретив себе думать о девушке, направился в ванную комнату. Раскрыл ладонь, пощупал живот и, не увидев вчерашнего разреза, недоверчиво хмыкнул. Принял ледяной душ. Побрился. Начищая зубы перед зеркалом, вывернул голову, пытаясь разглядеть затылок и остальные части тела, которым досталось больше всего. Никаких следов от недавних издевательств не наблюдалось.