Неоновые Боги

Я не знаю, способна ли Деметра выполнить свою угрозу. Она работает в этой роли уже много лет, но ее репутация слишком тщательно контролируется, чтобы хорошо понять, что она будет делать в подобной ситуации. Неужели она

действительно готова причинить боль тысячам людей, чье единственное преступление состоит в том, что они живут не на той стороне реки Стикс?

Черт. Я не знаю. Я действительно не знаю.

Если бы я не был чертовым мифом для большинства жителей верхнего города, я мог бы бороться с этим более эффективно. Она никогда бы не попыталась блефовать с кем-то из остальных Тринадцати из-за потенциального удара по ее репутации. Я нахожусь в тени, поэтому она думает, что она в безопасности, что у меня нет выхода. Она поймет, насколько она неправа, если пройдет через это.

На данный момент я склонен назвать блеф Деметры блефом. Остальным Тринадцати не слишком наплевать на нижний город, но даже они должны понимать, насколько опасно позволять Деметре сходить с ума. Кроме того, я всю жизнь не доверял Тринадцати, поэтому мои люди готовы выдержать любую бурю, которую они попытаются обрушить на нас.

Если Деметра думает, что может играть со мной, не видя последствий, то она подумает еще раз.

***

После почти бессонной ноч я собираюсь и спускаюсь на кухню в поисках кофе. Звук смеха эхом разносится по пустым коридорам, когда я спускаюсь на первый этаж. Я узнаю голос Персефоны, даже если она никогда так свободно не смеялась рядом со мной. Глупо ревновать к этому факту, зная ее всего несколько дней, но, по-видимому, разум вышел за рамки того, что касается этой женщины.

Я не торопясь иду на кухню, наслаждаясь тем, насколько более живым кажется дом этим утром. До сих пор я действительно не замечал этого недостатка, и осознание этого мне не нравится. Неважно, какую жизнь Персефона принесет в мой дом, потому что она уезжает через несколько недель. Привыкать к мысли о том, что я проснусь от ее смеха на моей кухне, — это ошибка.

Я толкаю дверь и вижу, что она стоит у плиты с Джорджи. Технически Джорджи — моя экономка, но у нее есть небольшая армия сотрудников, которые занимаются уборкой этого места, поэтому она в основном руководит кухней и приготовлением пищи. Есть причина, по которой большинство моих людей проходят через эти двери, по крайней мере, один раз в день, чтобы поесть; она счастливая белая женщина средних лет, которой может быть пятьдесят или восемьдесят. Все, что я знаю, это то, что она не постарела за двадцать лет с тех пор, как заняла эту должность. Ее волосы всегда были гладкими серебристыми, а вокруг глаз и рта всегда были морщинки от смеха. Сегодня на ней один из ее обычных передников с оборками по краям.

Она указывает на мое обычное кресло, не глядя.

— Я только что поставила новый кофейник с кофе. Сэндвичи с завтраком на подходе.

Я смотрю на пару женщин, когда сажусь. Персефона находится на другой стороне острова, и у нее немного муки на платье. Очевидно, она принимала активное участие в завтраке. Осознание этого заставляет меня чувствовать себя странно.

— С каких это пор ты позволяешь нам помогать?

— Нет никаких «нам». Персефона предложила выполнить несколько небольших заданий, пока я

все улажу. Все просто.

Просто. Как будто она не отвергала ни одного предложения о помощи, которое я делал в течение последних двух десятилетий. Я принимаю свой кофе и стараюсь не смотреть на него. Самое близкое, что Джорджи позволила мне «помочь», - это наблюдать за кастрюлей с водой в течение пятнадцати секунд, пока она рылась в кладовке в поисках нескольких ингредиентов. Конечно, ничего такого, что могло бы испачкать мою одежду мукой.

— Может быть, именно из-за этого выражения Джорджи не хочет, чтобы ты играл роль

человеческого грозового облака на ее кухне.

Я бросаю взгляд на Персефону и вижу, что она сдерживает улыбку, в ее карих глазах пляшут веселые огоньки. Я поднимаю брови.

— Кто-то сегодня утром в хорошем настроении.

— Мне снились хорошие сны. — Она подмигивает мне и поворачивается обратно к плите.

У меня уже не было планов возвращать ее Деметре и Зевсу, но даже если бы мне пришла в голову эта идея, сегодня утром я бы ее взорвал. Она пробыла в моем доме меньше сорока восьми часов, и что-то в ней уже раскрылось. Если бы я был более самонадеянным, я бы списал это на вчерашние оргазмы, но я знаю лучше. Она чувствует себя в безопасности, поэтому ослабила один или два слоя своей защиты. Может, я и ублюдок, но я не могу отплатить за это неоперившееся доверие, бросив ее на съедение волкам.

Я сдержу свое слово. К лучшему или к худшему.

Глава 12Персефона

Я ожидала, что Аид позовет людей, чтобы они одели меня, а не позволили мне выйти из дома. Все во имя безопасности, конечно. Поэтому я удивляюсь, когда он ведет меня к входной двери. Там стоит пара сапог из овчины. Он указывает на скамейку, спрятанную в нише фойе.

— Садись.

— Ты купил мне ботинки. — Они отвратительны, но не это заставляет меня поднимать брови.
–

Это и есть твоя идея компромисса?

— Да, я действительно думаю, что

слышал это слово раньше. — Он ждет, пока я их надену, внимательно наблюдая, как будто он собирается прыгнуть и сделать это за меня. Когда я поднимаю брови, он засовывает руки в карманы, почти успешно притворяясь, что он не слишком заботливая медведица-мать. — Я прекрасно понимаю, что ты не согласишься, чтобы тебя несли по улице.

— Очень проницательно с твоей стороны.

— Как ты и сказала: компромисс. — Затем идет большой плащ типа тренча, который прикрывает

мое одолженное платье. Я выгляжу совершенно нелепо, но это не мешает моему сердцу согреваться.

Аид, король нижнего города, бугимен Олимпа, кто-то, кто больше похож на миф, чем на реальность, заботится обо мне.

Я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, когда Аид открывает входную дверь, и мы выходим на улицу. Это совсем не похоже на переулок, который вел к подземному переходу, который он использовал, чтобы привести меня в свой дом. Никакого мусора. Никакой тесноты и грязи.

Верхний город — это сплошные небоскребы, здания почти закрывают небо;

они могут приобретать больший характер по мере удаления от центра города, но они не теряют высоты. Все здания на этой улице заканчиваются тремя или четырьмя этажами, и, оглядываясь по сторонам, я нахожу прачечную, два ресторана, несколько мест с предприятиями, которые я не могу определить, и небольшой продуктовый магазин на углу. У всех зданий есть ощущение возраста, как будто они простояли здесь сто лет, и они все еще будут здесь через сто лет. Улица чистая, и на тротуарах много пешеходов. Люди здесь самые разные, одетые во все, от делового повседневного до джинсов, до одного парня в пижамных штанах и с изголовьем кровати, который ныряет в магазин на углу. Все это так нормально. Эти люди, очевидно, не беспокоятся о том, что папарацци могут выскочить из-за угла или что одно неверное движение приведет к катастрофическим социальным последствиям. Здесь есть легкость, которую я не знаю, как объяснить.

Я оборачиваюсь и смотрю на дом Аида. Это выглядит именно так, как я ожидала бы от тех частей интерьера, которые я видела. Почти викторианский с его крутыми крышами и всеми стилистическими дополнениями. Это такой дом, который говорит о долгой и сложной истории, такое место, где дети бросают друг другу вызов, чтобы подбежать и прикоснуться к воротам после наступления темноты. Держу пари, об этом доме столько же легенд, сколько и о человеке, который в нем живет.

Он не должен сочетаться с остальной частью района, но эклектичное столкновение стилей — это вовсе не столкновение. Он кажется странно цельным, но с характером, которого не хватает центру города в верхнем городе.