Неоновые Боги

Я люблю это.

Я оглядываюсь назад, только чтобы обнаружить, что Гадес наблюдает за мной.

— Что?

— Ты пялишься.

Полагаю, так оно и есть. Я еще раз осматриваю улицу, задерживаясь на столбах, которые поддерживают прачечную. Я не могу быть уверена на таком расстоянии, но похоже, что на них вырезаны сцены.

— Я никогда не был за рекой. — Раньше мне никогда не казалось странным, что Олимп разделен

надвое рекой Стикс. Явное отсутствие пересечения между двумя сторонами. Наверняка в других городах все не так? Но с другой стороны, Олимп не похож ни на один другой город.

— Зачем тебе это? — Он берет мою руку и кладет ее на сгиб своего локтя, как джентльмен

старого света. — Только самые упрямые — или отчаявшиеся — переходят реку без приглашения.

Я иду в ногу рядом с ним. — Не мог бы ты… — Я делаю глубокий вдох. — Не мог бы ты показать мне окрестности?

Аид резко останавливается.

— Зачем тебе это нужно?

Резкость вопроса шокирует меня, но только на мгновение. Конечно, он будет защищать это место, этих людей. Я осторожно касаюсь его руки.

— Я просто хочу понять, Аид. Не пялиться на них, как турист.

Он смотрит на мою руку, а затем на мое лицо, выражение его лица непроницаемо. За исключением того, что это не совсем нечитабельно, не так ли? Он становится ледяным только тогда, когда хочет дистанцироваться или не знает, как реагировать.

— Мы можем немного прогуляться после того, как купим тебе одежду, подходящую для погоды.

Часть меня хочет поспорить о короткой части прогулки, но правда в том, что мои ноги действительно болят, и после событий последних нескольких дней разумно воздержаться от перенапряжения.

— Спасибо.

Он кивает, и мы снова начинаем идти. Пройдя квартал, я больше не могу сдерживать свои вопросы.

— Ты говоришь, что людей сюда не пускают без приглашения, но Гермес и Дионис были здесь

не более двух дней назад. Ты их пригласил?

— Нет. — Он корчит рожу. — Нет такой границы, которая могла бы удержать этих двоих. Это

чертовски раздражает. — Его слова говорят об одном, но в его тоне есть определенная нежность, которая заставляет меня подавить улыбку.

— Как ты с ними познакомился?

— Это была не столько встреча, сколько засада, — громыхает он. Он смотрит на улицу, как будто

ожидает нападения, но его поза расслаблена и спокойна. — Вскоре после того, как Гермес заняла эту должность, я нашел ее у себя на кухне, она ела мою еду. Я все еще не уверен, как она прошла мимо охраны. Как она продолжает проходить мимо охраны. Аид качает головой. — Мы с Дионисом знакомы, потому что дистрибьюция — это то, чем мы оба занимаемся в разных областях, но только после того, как Гермес начала появляться и вне деловых встреч. Этот человек может пить как рыба, и он всегда в моем чертовом холодильнике, ест мои десерты.-

Я, конечно, встречалась с ними обоими раньше, но, в отличие от многих других Тринадцати, они, похоже, не заботятся о политике. На последней вечеринке они сидели в углу и довольно громко комментировали, критикуя выбор одежды каждого, как будто они были на красной ковровой дорожке. Афродиту, в частности, не позабавило, когда они назвали ее платье «пухлой вагиной».

Гермес — неоднозначная роль. Она технический гений, который занимается всеми функциями безопасности в верхнем городе. Мне всегда казалось странным, что Тринадцать позволяют ей быть так близко, когда они охраняют свои секреты, как ревнивые любовники, но я на одну позицию отстранена. Может быть, они понимают что-то, чего не понимаю я. Или, может быть, они становятся жертвами этой вопиющей слабости в своей защите, потому что так всегда делалось. Трудно сказать.

Дионис? Он мастер на все руки в сфере развлечений. Вечеринки, мероприятия и социальное позиционирование — его сильная сторона. А также наркотики, алкоголь и другие запрещенные развлечения. Или, по крайней мере, так говорят. Моя мать всегда старалась изо всех сил, чтобы мы никогда не были рядом с ним, что немного иронично, учитывая, как она пытается эффективно продать меня Зевсу.

Я вздрагиваю.

— Холодно?

— Нет, просто слишком много думаю. — Я встряхиваю себя. — Мы живем в странноммире.

— Это еще мягко сказано. — Он ведет меня за угол, и мы в легкой тишине проходим несколько

кварталов. И снова меня поражает, насколько комфортно здесь чувствуют себя люди. Они не пялятся на нас с Аидом, когда мы проходим мимо, чего я не осознавала, пропустила. В верхнем городе единственное, что люди любят больше, чем политиканство и амбиции, — это сплетни, и в результате сайты сплетен платят немалые деньги за фотографии и новости о Тринадцати и тех, кто находится в их соответствующих кругах. Нас с сестрами постоянно фотографируют, как знаменитостей средней величины.

Здесь я могла бы быть кем угодно. Это невероятно освежает.

Я так занята размышлениями о различиях между верхним и нижним городом, что мне требуется добрых десять минут, чтобы понять, что Аид движется гораздо медленнее, чем он мог бы сделать естественным образом. Я все время ловлю его на том, что он замедляет шаг.

— Я в порядке.

— Я ничего не говорил.

— Нет, но я почти уверена, что эта старушка только что обошла нас вокруг квартала. — Я

указываю на седовласую латиноамериканку, о которой идет речь. — Честно говоря, Аид. Мои ноги чувствуют себя намного лучше. Сегодня они почти не болят. Это даже правда, хотя я и не думаю, что он мне поверит.

Как и ожидалось, он игнорирует мою попытку быть разумной.

— Мы почти на месте.

Я борюсь с желанием закатить глаза и позволить ему отвести меня еще на один квартал в то, что кажется складским районом. У нас есть несколько таких районов в верхнем городе, большое здание за большим зданием, все в разных оттенках серого и белого. Моя мать отвечает за то, что связано с поставками продовольствия.

Аид подходит к узкой двери без таблички и открывает ее для меня.

— Сюда.

Я делаю один шаг внутрь и резко останавливаюсь.

— Вау. — Товарный склад — это одно огромное помещение, которое должно занимать большую

часть городского квартала, божественное пространство, заполненное тканями и одеждой всех мыслимых цветов и фактур.

— Вау, — снова говорю я. Мои сестры бы умерли, чтобы получить возможность осмотреть это

пространство.

Аид говорит тихо, слова, предназначенные не для того, чтобы вынести.

— Джульетта была главным дизайнером для Геры — той, что была два года назад, — но когда