Неоновые Боги

Ощущение истории поражает меня. У нас в верхнем городе такого нет. А если и есть, то я этого никогда не видела. История менее важна для людей, находящихся у власти, чем представление отшлифованного образа, каким бы ложным он ни был.

— Они такие подробные. Все это сделал один художник. Или, по крайней мере, так гласит

история. У меня есть команда, единственная задача которой — обслуживать и ремонтировать их по мере необходимости.

Конечно, он знал. Конечно, он увидел бы в этом знак истории, а не что-то, что нужно стереть и стереть в пользу нового и блестящего.

— Они прекрасны. Я хочу увидеть их всех.

У него странное выражение лица.

— Я не знаю, сможем ли мы добраться до всех них до весны. Но мы можем попытаться.

Странное теплое чувство расцветает в моей груди.

— Спасибо тебе, Аид.

— Давай зайдем и уберемся с холода. — Он наклоняется мимо меня, чтобы открыть дверь.

Я не знаю, что я ожидаю найти внутри, но это небольшой цветочный магазин, с горшками, расположенными в симпатичных жестяных ведерках вокруг прилавков. Белый мужчина с бритой головой и действительно впечатляющими черными усами видит нас и отрывается от стены, на которую он только что опирался. — Аид!

— Мэтью, — кивает Аид. — Теплица открыта?

— Для тебя? Всегда. — Он лезет под прилавок и бросает нам связку ключей. Если бы я не

присматривался внимательно, я могла бы принять его рвение за страх, но это рвение. Он рад, что Аид здесь, и едва скрывает это.

Аид снова кивает.

— Спасибо. — Не говоря больше ни слова, он тянет меня через комнату к маленькой двери,

спрятанной в дальнем углу. Она ведет в узкий коридор и вверх по крутой лестнице к другой двери. Я поднимаюсь в тишине, стараясь не морщиться, когда каждый шаг вызывает тупую боль, эхом отдающуюся в моих ногах.

Зрелище, которое встречает нас за этой последней дверью, делает дискомфорт более чем стоящим. Я прижимаю руку ко рту и пристально смотрю.

— О, Аид. Это прекрасно. — Теплица покрывает, как я ожидаю, всю крышу здания, в которой ряд

за рядом растут цветы всех видов и цветов. Там висят горшки с виноградными лозами и ниспадающими вниз розовыми и белыми цветами. Розы, лилии и цветы, для которых у меня нет названия, аккуратно выстроились под искусно скрытыми линиями воды. Воздух теплый и слегка влажный, и он согревает меня насквозь.

Он отступает и смотрит, как я иду по проходу. Я останавливаюсь перед гроздью гигантских фиолетовых шарообразных цветов. Боги, они такие красивые. Я ловлю себя на том, что говорю, сам того не желая.

— Когда я была маленькой девочкой, еще до того, как моя мать стала Деметрой, мы жили на

периферии, которая окружает Олимп. Там было поле полевых цветов, на котором мы с сестрами играли. — Я подхожу к массе белых роз и наклоняюсь, чтобы вдохнуть, наслаждаясь их ароматом.

— Мы притворялись феями, пока не выросли из таких игр. Это место напоминает мне об этом.
–

Несмотря на то, что здесь выращивают цветы, а не оставляют их расти дикими, в этом месте есть аура волшебства. Может быть, это немного весны посреди города, окутанного зимой. Стекло слегка запотело, скрывая внешнюю сторону и создавая впечатление, что мы стоим посреди другого мира.

Аид, похоже, решил провести меня через портал за порталом. Сначала комната за черной дверью. А теперь этот маленький кусочек цветочного рая. Какие еще сокровища хранятся в нижнем городе? Я хочу испытать их все.

Я чувствую Аида у себя за спиной, хотя он тщательно соблюдает дистанцию между нами.

— Легко забыть, что ты на Олимпе, когда ты здесь.

Преимущество, когда кто-то несет бремя, которое несет Аид. Даже если он не является публично активным членом Тринадцати, становится ясно, что он несет большую ответственность за кулисами. С учетом того, что весь нижний город лежит на его плечах, неудивительно, что время от времени он жаждет побега.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он так неуместен здесь в своем черном костюме и задумчиво выглядит, как адская гончая, забредшая на вечеринку в саду.

— Почему здесь?

— Мне нравятся цветы. — Его губы слегка изгибаются. — И вид потрясающий.

На секунду, затаив дыхание, я думаю, что он говорит обо мне. Это видно по тому, как он смотрит на меня, как будто комната перестает существовать вокруг нас. Я не могу сдержать дыхание, ожидая, что он сделает дальше, но Аид просто снова берет меня за руку и тянет по проходу через стеклянные двери, которых я раньше не замечала. Они ведут во вторую, меньшую комнату, которая была обставлена почти как гостиная. По стенам все еще растут цветы, но в центре комнаты стоит несколько стульев и диван, все они примостились на толстом ковре. Там есть низкий журнальный столик со стопкой книг, и вся сцена просто приглашает человека свернуться калачиком и забыться на несколько часов.

Аид обходит мебель и останавливается перед стеклянной стеной, которая доходит до периметра крыши. — Смотри.

— О, — выдыхаю я.

Он прав. Вид потрясающий. Из оранжереи открывается вид на извилистое русло реки Стикс, прорезающее полосу между верхним и нижним городом. Этот участок реки изгибается в глубокую перевернутую форму буквы С, создавая небольшой полуостров на стороне верхнего города, приближая воду к нам. С этой позиции разница между двумя частями города едва заметна. Мы далеко от центра города; здания в верхней части города старше и разнообразнее, чем я привыкла видеть. Интересно, есть ли у них такие же колонны, которые я видела в нижнем городе, если художник, создавший их, пересек реку, чтобы оставить свой отпечаток.

— Магазин принадлежит старому другу семьи. В какой-то момент я попал в некоторые

неприятности в детстве, и моим наказанием было ухаживать за теплицей в течение нескольких недель.

Мне удается оторвать взгляд от вида, чтобы бросить на него взгляд.

— Какого рода неприятности?

Он морщится.

— Это не имеет значения.

О, теперь я должна знать. Я придвигаюсь к нему ближе и ухмыляюсь. — Давай, Аид. Скажи мне. В какие неприятности ты мог вляпаться?

Он колеблется, и разочарование грозит испортить настроение, но, наконец, он неохотно выдавливает:

— Я взял машину владельца для увеселительной прогулки. Мне было четырнадцать. В то время

это казалось хорошей идеей.

— Как это возмутительно с твоей стороны.

Он смотрит на реку.

— Я хотел убраться к черту с Олимпа и никогда не оглядываться назад. Иногда это просто

слишком, понимаешь?

— Понимаю, — шепчу я. — Желание прикоснуться к нему растет, но я не уверена, что он примет

утешение от меня. — Тебя поймали?

— Нет. — Он смотрит на стакан. — Я добрался до границы города и не смог этого сделать. Я даже