Неостывшая память (сборник)

Прошло еще семь лет. И вот наконец-то весной 2011 года топонимическая комиссия при комитете по культуре правительства города после многолетних настойчивых просьб общественности приняла решение присвоить одной из новых улиц Петербурга имя Михаила Александровича Дудина.

Долгожданный праздник открытия улицы поэта состоялся через полтора года – в день его 96-летия – 20 ноября 2012 года. Пронзительный осенний ветер не смог помешать собраться возле памятной доски многочисленным почитателям творчества Дудина. В плотной толпе горожан – и те, кто хорошо помнил и знал поэта, и совсем молодые люди, писатели, журналисты, дети блокадного Ленинграда, коллеги Михаила Александровича по работе в Комитете защиты мира, представители районной и муниципальной власти, новоселы близлежащих высотных домов. Звучали слова восторга и благодарности человеку, чье имя так много значит для жителей города, далеко окрест разносились строки стихов поэта. Совсем юная школьница трогательно прочитала стихотворение «Дерево для аиста». Свое слово я заключил пожеланием счастья тем, кто уже поселился на улице Михаила Дудина, и тем, кто будет здесь жить. Жужжали телекамеры, суетились фотографы. Наконец под дружные аплодисменты и песню «Снегири», текст которой принадлежит Дудину, с доски снимается покрывало.

Он был не только большим поэтом, но и, бесспорно, выдающимся гражданином города на Неве. Было бы в высшей степени справедливым поставить Михаилу Александровичу Дудину памятник и присвоить ему посмертно звание почетного гражданина Санкт-Петербурга.

…На полке – длинная шеренга его книг и фотография, с которой он смотрит спокойно и внимательно. Уже никогда в телефонной трубке не возникнет высокий, неторопливый голос. Но, вопреки непоправимому, я мысленно говорю: «Здравствуйте хорошенько, Михаил Александрович! Спасибо вам за все. За все…»

Александр СОЛДАТОВ

«Нет человека без изъяна…»

Об издателях, газетчиках – и вообще о профессиональных редакторах – пишут редко. Или вообще не пишут. Даже к праздникам. Работа такая. Так и проходит неброская, негромкая, незвездная их жизнь, оставаясь в истории лишь обозначением их фамилий в выходных данных на последних, как правило, страницах газет, журналов, книг.

В этом смысле Борису Друяну повезло. Его знают и в городе, и очень далеко от него. Знают поэты и прозаики, филологи, книгоиздатели, книготорговцы, журналисты. И просто разный интеллигентный люд в столицах и весях.

С кем-то он, оказывается, служил матросом. С кем-то осваивал казахстанскую целину, попадал в приключения в Сибири, с кем-то у костра пел до хрипоты бардовские песни 60-х.

Но главное – его книги. Да, благодарные авторы – поэты, прозаики, составители сборников – единодушно и искренне признают: их книги становятся и его книгами, он – полноправный их родитель. В Лениздате за полтора десятка лет Борис Друян выпустил целую библиотеку книг, за которыми нередко выстаивали длинные очереди любители высокой поэзии и настоящей прозы. Не все тогда знали (да и сейчас не знают), какой ценой доставался иногда выход прекрасных книг их редактору Б. Г. Друяну. Это сейчас в интервью коллеге можно вспоминать, посмеиваясь, разные случаи из суровой редакторской жизни, а тогда, в тех 60-х – 70-х было не до смеха, если попадалась смелая его книжка на глаза высоким и важным самодурам.

У него в домашнем архиве есть фотографии и книги с автографами, которые любому бы сделали честь. Но, чтоб не заканчивать на такой нелюбимой им ультравысокой ноте, приведу строки, над которыми Борис неизменно искренне смеется. Светлана Розенфельд написала в подаренной ему своей книге «След облаков» такие шутливые строки:

Нет человека без изъяна,Но, что касается Друяна,Упорно, преданно и рьяноЯ не устану утверждать,Что недостатков нет в Друяне.На Торе, Библии, Коране,На свежеизданной СветланеНа всем, что буду впредь рожать, —Клянусь: ни одного изъянаНет и не будет у Друяна —Добро обычно постоянно,И не могите возражать.