Неостывшая память (сборник)

Многие считали его своим другом, по-приятельски называли Миша, в компании рассказывали: «Идем мы как-то с Дудиным по Невскому…» или: «Вчера мы с Мишей Дудиным были на футболе». Да, он со многими был на «ты», прост и доброжелателен в общении. Но смею утверждать, что совсем не многих сам относил к своим по-настоящему близким, верным друзьям. Иногда, особенно в последние годы его жизни, мне казалось, что он очень одинок…

Я очень дорожил его дружбой, но так до конца и не смог внутренне преодолеть возрастную дистанцию, ведь он был старше меня не просто на двадцать лет, но и «на Отечественную войну», старше мудростью своей и тем, как глубоко чуждо было ему все мелкое, суетное, преходящее. А он подчеркнуто не желал замечать разницу в возрасте, старался показать мне свое искреннее душевное расположение, был предельно откровенен, советовался и ненавязчиво советовал, даже сердился подчас на меня как-то особенно, по-родственному, что ли; как и другим, любил дарить мне книги, фотографии, рисунки. Хранится у меня мастерски вырезанная им изящная трость. Среди рисунков – особенно забавный на большом листе ватмана, изображающий крылато-хвостатого, совсем не страшного дракона, в очках и с бородою – явный намек на меня. Рисунок был подарен моей жене на новый 1988 – «драконий» – год. Под рисунком успокоительное двустишие:

Не бойся, Диночка, Дракона,Дракон объявлен вне закона.

Умер Михаил Александрович в ночь под новый 1994 год. Дня за три до этого мы с Наташей Банк навестили его в больнице им. Ленина на Васильевском острове. Строгая женщина-доктор решительно воспротивилась пускать нас в реанимационную палату, говоря, что Дудин в очень тяжелом состоянии. Я отвел ее в сторону и вполголоса сказал, что сам я не пойду, а вот Наталью Борисовну пустить хотя бы на пару минут просто необходимо: Дудину при виде этой женщины непременно станет лучше, вы сами убедитесь в этом… Доктор коротко сказала: «Не больше двух минут. Идите», – и сама ушла в соседний кабинет. Я остановился при входе в палату, прислонился к косяку двери, пропуская Наташу, и увидел в двух шагах лежащего на спине с закрытыми глазами Дудина. Его руки лежали на груди. Наташа присела на краешек кровати и погладила их. Веки М. А. вздрогнули, глаза приоткрылись, он подтянул ко рту руки Наташи и глубоко задышал, как будто стараясь вдохнуть в себя ее живое, родное тепло. Из глаз его потекли слезы. Наташа наклонилась над ним, что-то тихо ему говорила. Я не в силах был наблюдать за этой нежной, трагической сценой и тихо вышел из палаты. Через минуты три появилась строгая доктор, и мы с Наташей направились к выходу из больницы.

Мы шли по Большому проспекту и молчали. Нам было ясно, что это конец, что мы последний раз видели живым нашего М. А. В ближайшем кафе заказал водки, чтобы проглотить острый ком безысходности. Сбиваясь, прохрипел его стихотворение «Мой друг умирает в постели…» о последних днях Володи Торопыгина. Две завершающие строки для нас именно сегодня приобретают особый смысл:

И жизни на целого другаСтановится меньше во мне.

Наташа смотрит на меня большими горячими глазами и явно не слышит моих слов. Я-то знаю: для нее М. А. был больше чем друг. Ей адресованы многие лирические стихотворения Дудина.

Я вам за все спасибо говорю:За рваную вечернюю зарю,Пронизанную ветром и печалью,За горький дымИ за далекой дальюПустых полейМелькнувший огонек.Он для меняНадежда и намек.По щедрости души и своевольюПогибелью и самой сладкой больюВы стали для меня в укор календарю,И я спасибо вам за это говорю.За взгляд в мои глаза,За легкую игру,За взлет воображеньяНа пируОхваченного страстью листопада.А если б знали вы,Как безрассудно радаМоя душа на вашем берегуОпять цвести…Я рад тому, что я еще могуСходить с ума…

Медленно добрели мы с Наташей до Невского проспекта, распрощались возле редакции журнала «Нева».

…Гражданская панихида состоялась 5 января 1994 года в Доме дружбы и мира на набережной Фонтанки, где много лет М. А. был Председателем Комитета защиты мира. Затем его близким друзьям, делегации писателей Петербурга, сопровождавшим тело поэта, был предоставлен руководством Октябрьской железной дороги специальный вагон до Иванова. Перед отправкой поезда на платформе заметно выпивший Михаил Аникушин плакал и просил меня привезти с могилы своего друга горсть землицы.

На следующий день, 6 января, после отпевания в Преображенском соборе Иванова мы похоронили Михаила Александровича на погосте села Вязовское рядом с матерью. Его завещание, написанное еще в 1986 году, было выполнено.

В селе Вязовское на старом погостеЗемлею становятся мысли и кости.На старых могилах, как дивное диво,Растут лопухи и бушует крапива.И в переплетении света и тениКолышутся заросли белой сирени.И церковь, окутанная сиренью,Привыкла давно к своему запустенью.Здесь память о предках моих небогата.Здесь родина жизни моей. Но когда-тоОкончится дней моих длинная повесть.Умолкнут стихи. Успокоится совесть.Друзья разойдутся. Разъедутся гости.Найдите мне место на этом погосте.Пусть все, что в душе моей жизни звучало,Обратно вернется в родное начало.

Вместе с Натальей Борисовной мы и потом приезжали в Иваново и в Кострому. И в том, и в другом городе считают Дудина своим земляком, родным человеком. Мы это почувствовали во время по-домашнему теплых встреч с читателями, хорошо знающими и любящими его творчество.

В 2001 году под моей редакцией была опубликована книга Дудина «Над пропастью слова и дела». У книги этой необыкновенная биография. Рукопись была подготовлена к печати, книга должна была выйти в свет в 1992 году пятидесятитысячным тиражом в издательстве «Советский писатель». Но к читателю она не дошла: бурные политические события разрушили многое из того, что нас привычно окружало. Коснулись эти необратимые процессы и книгоиздания. «Советский писатель», как и множество других издательств, оказался на мели.

Прошло еще одно перенасыщенное событиями десятилетие, ушел из жизни Михаил Александрович, рукопись книги «Над пропастью слова и дела», казалось, безвозвратно затерялась в архивах. Однако она все же явилась из небытия. Однажды какой-то гражданин пришел в «Лавку писателей» и передал в руки легендарного директора Марины Ивановны Подрядчиковой ту самую папку со стихами Дудина. По ее инициативе Ассоциация предприятий книжной торговли города решила профинансировать издание рукописи. Такой видел эту книгу Михаил Александрович, подписывая рукопись в набор весной 1991 года. Вернее, почти такой, поскольку я счел справедливым включить в нее два последних цикла – «После полуночи» (1992 г.) и «Одинокий дуб в чистом поле» (1993 г.), а также два завершающих стихотворения цикла «С берега беды» (1991 г.).

Подписанная автором рукопись теперь хранится у меня.

«Все с этим городом навек» – так называлась одна из книг Дудина. Всей жизнью, творческой судьбой был связан Михаил Александрович с нашим городом. Своими многочисленными произведениями он прославил героизм и отвагу ленинградцев в годы Великой Отечественной войны, многое сделал для увековечения их памяти. Вот что написал Даниил Гранин в своих воспоминаниях о Дудине:

«Чего стоит только перечень дел, которые он по своей инициативе пробил в нашем городе. Создание «Зеленого пояса славы» – его идея. Вся линия обороны блокадного города превратилась в кольцо высаженных деревьев, кустов, и оно протянулось цветущей зеленью – самой красивой памятью о нашей окопной жизни. Дудин это задумал и добился, воплотил. Он придумал установить доску-знак на Аничковом мосту рядом с выбоиной от гитлеровского снаряда, одного из 148 478, выпущенных по городу. По его инициативе была установлена мемориальная доска в честь участников обороны Ханко. Можно вспомнить создание театра «Эксперимент». Создание панорамы-мемориала в Кировске. Мемориальные доски Николаю Тихонову, Сергею Орлову. Все это надо было пробить через многие инстанции, довести до дела…

На гранитных и мраморных плитах города сохраняются его слова – стихотворные надписи по обеим сторонам входа на Пискаревское кладбище, эпитафии на братской могиле Серафимовского кладбища, на памятниках защитникам Ленинграда.

Это лишь то, что на моей памяти. Даже не все придуманное и предложенное им было сделано. Но я не знаю другого художника, который столько бы осуществил в нашем городе».

В поэтическом наследии Михаила Дудина особняком стоит стихотворение, словно отчеканенное из бронзы, в котором от имени уходящего поколения фронтовиков, защитивших Родину, он прощается со всеми нами, со всеми живущими на мирной зеленой земле:

Прощайте! Уходим с порога,Над старой судьбой не вольны.Кончается наша дорога —Дорога пришедших с войны.Прощайте! Со временем вместеНакатом последней волныУходим дорогою чести,Дорогой пришедших с войны.Уходим… Над хлебом насущным —Великой победы венец.Идем, салютуя живущимРазрывами наших сердец.

Это стихотворение органично вписалось в мемориальную доску, установленную в мае 2005 года на стене дома № 8 по Малой Посадской улице. Здесь с 1960 по 1993 год жил Дудин. Автор доски – бывший фронтовик, Народный художник России, Действительный член Академии художеств, скульптор Григорий Данилович Ястребенецкий.