Неожиданность
Шрифт:
— И умелей. Должность выборная, голубая кровь и родство значения не имеют. Важны только личные качества.
— Я теперь удумаюсь, — мрачно заявил Богуслав.
— Сейчас развеселишься. Пока Эс Хайяма искал, я в Интернет зашел, и получил разгадки на все твои загадки.
— Говори скорей! — вскинулся боярин.
— Шевалье — это обращение к знатному господину, обычно странствующему рыцарю. Как-то Анна ухитрилась их организовать на доставку ей Насти. Ее слуги явно не успевали, а эти Поли или Пьеры где-то близко околачивались.
— Они же странствуют! Где их можно поймать?
— Могли быть в гостях у одного из герцогов Бурбонов,
— А что за Агнесса тут появилась?
— Это церковное имя Анны Ярославны, получено при монашеском постриге.
— И Настеньку мою… постригут? — голос Славы дрогнул. — Она ведь твердокаменная, будет в монашках по гроб жизни сидеть, не переборешь…
— Зачем Анне это нужно? Она знает, что Настя для тебя предназначена, хорошо помнит вас обоих, и просила за вас авторитетная ведьма Пелагея, ее бывшая наставница. Так что и с этой стороны чего-нибудь паскудного можешь не опасаться.
— Уф, вроде полегчало, — выдохнул боярин. — Сейчас съедим понемногу пеммикана, запьем водичкой, а поужинаем уже в Переславле в моем тереме.
Когда уже довольно-таки далеко отъехали от места стоянки, Богуслав бросил гадким голосом орать одному ему ведомую песню про поход в Тьмутаракань и спросил меня:
— А что это ты там толковал про королевскую династию? Я как-то не разобрался, у нас на Руси никаких династий нет.
— Как это нет? У нас сейчас правят Рюриковичи.
— Рюрик давно помер.
— Рюрик-то умер, а до сих пор правят его потомки. Они-то и есть Рюриковичи.
— Кто такие?
— Да все русские князья, все эти князи Игори, Вещие Олеги, Владимиры-крестители, Ярославы Мудрые, все, все они Рюриковичи.
— А мой сын — Владимир Мономах! — гордо отделился от княжеской оравы Богуслав.
— Это он такое прозванье взял по матери, а по официальному отцу, князю Всеволоду, и он Рюрикович.
— А в других странах так же?
— Конечно. В Англии сейчас властвует Нормандская династия, а потом сменится еще несколько: будут и Плантагенеты, и Тюдоры, и Стюарты, и Ланкастеры, а в мое время сидят для вида Виндзоры.
— А во Франции?
— Там были Меровинги и Каролинги, сейчас у власти Капетинги, после них пойдут Валуа и Бурбоны. В 21 веке французам хорошо живется и без короля — потягивают легкое винишко и в ус не дуют.
— Сколько всяких династий, аж голова идет кругом! Как ты все это помнишь, ума не приложу! Память у тебя поразительная.
— Моей памятью поражать только деток малых, которые только что из люлек вылезли и говорить научились. Они вообще ничего не знают, и я им покажусь светочем знаний. Всю жизнь соображалкой больше беру, а не памятью.
Последнее время, правда, одарили меня волхвы абсолютной памятью — запоминаю все насмерть и навсегда. Матвей меня после этого искусству боя на саблях и рукопашному бою за пару дней обучил. Я все помню, и мышцы мои все помнят, повторять сто раз каждое движение не требуется. Теперь постоять за себя могу не хуже опытного ушкуйника без всякой магии. И убить голыми руками вооруженного врага уверенно сумею.
Да еще плюс к тому могу вспомнить все, что угодно из своего прошлого, лет
после семи. А тут еще антеки уважили — обеспечили бесперебойным выходом в Интернет 21 века. Я во французских делах как разобрался — пока антек астронома искал, почитал то, что есть по Анне, королеве Франции. И сейчас: одним глазом на дорогу поглядываю, другим на королевские династии разных стран посматриваю.— А как это на Руси будет? Тысячу лет одни Рюриковичи будут сидеть?
— Это нет. 200 лет уже высидели, еще 500 посидят, и конец их правлению придет. Несколько лет Русь поголодает из-за Годуновых и на 300 лет придут царствовать Романовы. В 20 веке убили злые люди последнего императора, его жену, пятерых детей, и людей, что при них состояли: лекаря, повара, комнатную девушку и лакея.
— Этих то за что?
— Кто их этих убийц знает. Тяжелое время, мутное время. Убивали русские люди других русских людей сотнями тысяч. Как писал поэт того века Семен Гудзенко, правда, по другому поводу:
Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели.
Ладно, хватит о печальном. Спой еще какую-нибудь разухабистую песню.
Вдруг боярин остановил коня и перекрестился. Я, на всякий случай, тоже. Он глядел куда-то вдаль, и глаза его подернулись поволокой.
— Здравствуй, Родина, — негромко произнес Слава. — Твой блудный сын воротился.
Зрение у Славы было как у орла. Я маковки куполов церквей начал различать только минут через пять теперь уже быстрой езды. Если так же бойко скакать, через полчасика должны бы прибыть в родовое гнездо бояр Вельяминовых.
К нам подъехал поближе протоиерей Николай на Вихре. Чтобы не сильно умаивать лошадей его нешуточным весом — сто с лишним (ох далеко лишним!) весом, их под ним меняли. В основном это были Зорька и Вихрь.
— Надеюсь, что в Переславле меня избавят от ненужной защиты и опеки? Очень хотелось бы одному посетить местные церкви, епископский каменный дворец — тут повсюду есть на что полюбоваться.
— А в других русских городах этого нет что ли?
— Здесь до 1045 года была кафедра русского митрополита, а все шесть епископов к нему каждый год на неделю съезжались. Кафедру перенесли в Киев только после того, как Софийский собор там отстроили. Митрополит переехал, а красота, воплощенная в камне, фресках, мозаиках осталась. Поэтому здесь все самое лучшее. Многие из икон увезли в столицу, но многие работы византийских, корсуньских и наших первых мастеров-иконописцев прижились, творят чудеса, и их не решились тронуть. Представляете, здесь иконы самого преподобного Алипия висят!
Я, кроме Андрея Рублева, никого из иконописцев и не знал сроду, но тот, вроде, жил попозже.
— Народ еще в Киеве баял, что ни одна икона на Руси так не лечит, как Великая Панагия этого иконописца. Да он и сам лекарь от Бога. Пришел к нему прокаженный, Алипий его язвы краской, что для написания икон у него стояла, смазал, и тот теперь здоров!
— Народные басни, поди, — усмехнулся скептик Богуслав, — их у него много.
— Я тоже вначале усомнился, но знающие люди из наших, меня к этому Григорию отвели, тот в Киеве проживает. Он из купцов, и эту злую лихоманку где-то в дальних странствиях подцепил. Да, говорит, Алипий только краской помазал, на следующий день все язвы исчезли, слава Богу, а то я уж чуть руки на себя не наложил — кто у больного такой болезнью хоть что-нибудь купит? Сейчас счастливо с женой и детьми живет, никто не болеет.