Непокорная на княжеском отборе

— Но если я не пройду отбор, женишься ты всё равно на другой? — шепчу, чувствуя, как из глаз начинает катиться слёзы.

Князь кивает и отводит взгляд. Но я всё равно успеваю заметить безумную боль, что застыла в его глазах.

Глава 29

В эту ночь Бранибор особенно ласков со мной. Любит долго и страстно, с болезненной нежностью овладевает телом, сжимает в объятиях.

И я отдаюсь ему со всем пылом, на который только способна. Шепчу слова любви, потому что больше не могу держать их в себе, кричу от наслаждения и покрываю поцелуями ставшее дорогим мужское лицо.

Пусть… Так надо… Это ведь последняя наша близость. Но князь об этом пока не знает.

Я люблю его. Эта мысль пришла неожиданно и поселилась в сердце. Заняла своё место в душе так естественно, как будто была там всегда.

Да, люблю! Но участвовать в отборе не буду. Просто не могу! Понимаю, что не вынесу его воссоединения с другой, умру на месте!

Он обещал оставаться рядом, завести со мной детей… Но разве это жизнь? Знать, что он спит с другой, и безропотно позволять ему это? Его губы будут целовать законную жену, в то время пока я буду сходить с ума от ревности за стенкой? Это слишком больно, просто невыносимо!

Да и та, вторая девушка, разве она это заслужила? Выходить замуж, зная, что её супруг любит другую, что она рожает ему детей?

Бранибор не пойдёт против вековых традиций. На кону благосостояние всего княжества. Его жену должны одобрить боги. Одобрить… Ну пусть одобряют, пусть! Боги, духи, да хоть демоны, мне плевать! Я не останусь здесь и не стану ждать их приговора!

Уйду обратно в свой мир, как бы сильно мне ни хотелось остаться.

Засыпаю в объятиях князя, измотанная и до предела утомлённая его страстью. Чувствую, как сильно сжимает меня в объятиях, порой не давая дышать полной грудью. Он тоже любит… Но долг для него важнее.

Кажется, ночь длится целую вечность. Постоянно просыпаюсь в холодном поту, чувствую, как болезненно бьётся сердце, которое уже начало ныть от тоски по любимому, хотя мы ещё не расстались.

Князь тоже ощущает что-то неладное. То и дело сжимает меня большими ручищами, принимается целовать щёки, виски, волосы. А потом вздыхает и замирает, затихает на время, проваливается в тяжёлый сон.

На рассвете Бранибор собирается по своим делам. Я делаю вид, что сплю, тихонько посапывая под покрывалом, зарывшись в него лицом. Хочется в последний раз взглянуть на любимого, но держусь. Боюсь, догадается о том, что я задумала и попытается остановить.

Лежу, глотая слёзы, и прислушиваюсь к его тихим шагам. Но как только хлопает дверь, сразу же вскакиваю и принимаюсь одеваться. К счастью, моя старая одежда больше не под замком. Она лежит среди вороха платьев, что сшили для меня расторопные княжеские портнихи.

«Быстрее, нужно как можно быстрее! Пока не передумала!» — мысленно подгоняю себя.

Накидываю пальто, надеваю сапоги и спешу к столу, на котором в резной деревянной коробке лежит тот самый нож, наделённый магической силой.

Сердце колотится как ошалелое, по спине стекает струйка холодного пота, а в груди бушует огненный смерч, выжигая напрочь все мечты о счастье.

Люблю, как же сильно люблю его! Как я буду там, без него?

Слёзы солёными ручейками бегут по щекам, но я не обращаю на них внимания. Князь сказал своё слово. Он женится на другой.

«Ну а вдруг боги одобрят меня?» — шепчет слабенький внутренний голосок.

Трясу головой, не желая слушать. Вдруг! А если нет? И дело не только во мне. Кем будут мои дети, рождённые вне брака? Как будут смотреть на них люди, как относиться к незаконнорождённым? Подвергать собственных детей унижениям я не могу и не буду. Даже пробовать не стану. Лучше уйду, и пусть Бранибор будет счастлив с новой женой.

Достаю скрамасакс из шкатулки, вытаскиваю из ножен. Пытаюсь представить дом дяди во всех подробностях, мысленно даже называю адрес. Задерживаю дыхание и, зажмурившись в предвкушении боли, провожу пальцем по острому лезвию.

— Ох… — только и могу выдохнуть в тот момент, когда распахиваю глаза и вижу себя посреди знакомой улицы.

Только-только занимается рассвет. Вокруг не видно и не слышно ни души. Хотя и в другое время суток здесь тоже не слишком многолюдно. Дома, приземистые и мрачные, смотрят тёмными окнами из-за железных заборов.

«Вот и всё…» — мелькает непрошеная мысль.

И тут же просыпается безумное желание вернуться, но я давлю его усилием воли.

Нет. Я не вернусь. И Бранибор не сможет до меня добраться, потому что нож вот он — зажат в моей руке. Повинуясь внезапному порыву, бегу вниз по дороге, в самый конец улицы. Я знаю, что это окраина населённого пункта. Дальше в паре километров от города течёт река и начинается лес. Именно туда я и спешу, пока ещё в груди теплится решимость.

Бегу, пока хватает сил, потом перехожу на шаг, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Двигаюсь вперёд, не давая себе передышки. Лишь возле бетонного моста замираю и смахиваю с глаз противные слёзы, что вновь и вновь скапливаются на ресницах.

Ступаю на мост и медленно шагаю к середине. Внизу шумит река, полноводная из-за таящего снега и льда. Заглядываю вниз, перегнувшись через бетонный блок, служащий ограждением, смотрю на беснующиеся волны и замираю, охваченная острой сердечной болью.

Рыдания сами собой вырываются из груди, и я больше не сдерживаю их. Плачу, громко в голос, кусаю губы, чувствуя во рту солёный металлический привкус.

— Мы никогда, никогда больше не увидимся… — выдыхаю срывающимся голосом и вытягиваю над рекой руку с зажатым в ней ножом.

Глава 30

Сегодня впервые выглянуло солнце. Яркие лучи пробивались сквозь ветви сирени, на которой уже налились почки, собираясь вот-вот раскрыться первыми листьями.

Мне вдруг захотелось выйти на улицу и пройтись вниз, к лесу.

Удивительно!

А ведь весь месяц стояла пасмурная погода. Ледяные дожди разбивали последние сугробы, а холодные ветра теребили заросли сирени, растущей под моим окном, заставляя жалобно скрести о стекло.

Встаю с кресла, откидываю плед и начинаю собираться. Солнечный день помогает немного взбодриться. Впервые за несколько недель надеваю верхнюю одежду и сама, без сопровождения дяди, выхожу на улицу.

До этого любые действия давались с трудом, даже поесть или принять душ я себя заставляла. Меня не оставляло одно-единственное желание — уснуть и не проснуться. Всё потому, что во снах моих был он… А в реальности — лишь острая боль, раздирающая душу на лоскуты ледяными когтями.

Хотя, говоря откровенно, лежать в постели и страдать времени не было. Дядя не обманул, он смог найти управу на Игоря.

По настоянию Алексея провели эксгумацию тела моего отца. После проведённой экспертизы выяснили, что умер он не естественной смертью, как значилось в документах из морга. В ходе обысков нашли и статуэтку, и остатки яда в сейфе у моего мужа. Теперь он находится за решёткой и ждёт суда. Убийство, мошенничество с документами, подделка завещания, это лишь часть его прегрешений, в ходе следствия выяснились другие тёмные делишки бывшего мужа, и теперь никакие связи ему больше не помогут.