Неправильный боец РККА Забабашкин 3
Шрифт:
Сказав это, Воронцов перевёл взгляд на Селиванова, ожидая утверждение своих предложений, ведь формально командовал дивизией именно подполковник.
Тот тяжело дыша, соглашаясь, кивнул:
— Утверждаю!
— Тогда так и решим. Сейчас выясняем насчёт артиллерии, а если её работу удастся наладить, наступление вдоль дороги начнём одновременно с артиллерийской поддержкой. Это должно будет сыграть нам на руку.
— Согласен. И ещё, Григорий Афанасьевич, дай распоряжения ротным, довести до каждого красноармейца, чтобы при атаке не ленились пригибаться. Пуля — она дура. Но сейчас — ночь, и шансы без потерь вплотную подобраться к немцам есть. И не теряй время, как всё будет готово, сразу начинайте. Терять время нельзя. Если
— Будем спешить, товарищ комдив. Но всё равно — час, не меньше. Быстрее артиллерию вряд ли успеем установить.
— А я думаю, мы и за час не справимся, — влез в командирский разговор я. И когда они перевели свои взгляды на меня, как самый младший по званию, пояснил свою простую, но очевидную мысль: — Ночь на дворе. В это время суток, нормально вижу только я один. Техника немецкая, незнакомая. Как эти вражеские пушки крепить к бронетранспортёру или к грузовику, кто-нибудь знает?
Я намеренно опустил слово из будущего — «фаркоп», потому что не помнил, как именно это устройство называется в этом времени.
— Артиллеристы разберутся, — не согласился с моим скепсисом Воронцов, а потом не совсем логично добавил: — Только этих самых артиллеристов найти ещё надо.
— Вот именно! А на это тоже нужно, то самое, драгоценное время. Да и потом, это же наши артиллеристы, а не немецкие. Откуда они знают, как там что крепить в неизвестных им конструкциях?
— Это не отговорка. Там механизм, тут механизм. Сообразят как-нибудь, — не сдавался чекист.
— Хорошо, пусть так. Пусть сообразят. Но только на это тоже необходимо будет время потратить. Но на этом не всё. Ведь нам нужно будет те пушки установить на позицию, найти к ним снаряды, а затем и пристрелять, — пояснил я всю бездну проблем, а потом, слегка шлёпнул себя по лбу и добавил: — К тому же необходимо будет наладить телефонную связь между артиллерийскими расчётами и корректировщиком. А если учесть, что Фриц тоже ничего ночью не видит, то нас ждёт удивительная пристрелка и вообще это самое корректирование. Я, конечно, смогу со своей стороны помочь, подсказывая, куда именно прилетел тот или другой снаряд. Но эффективность данной методы вряд ли будет высокая. Поэтому считаю, что в данный момент при данных обстоятельствах, за столь короткий срок, никакой нормальной работы артиллерии наладить не получится.
Воронцов тяжело выдохнул, очевидно принимая мои аргументы, и, посмотрев на подполковника, подвёл итог:
— Товарищ комдив, как ни крути, а Забабашкин прав. Что ж, значит, придётся наступать без арт-поддержки. Надеюсь, немцы, не ожидая нашего наступления, не успеют как следует занять позиции в западной части города, и сгустившаяся темнота нам поможет.
Селиванов согласно кивнул и всё вроде бы утвердили.
Но в этот момент в разговор вновь влез я, и вытерев очередную порцию слёз предложил удивлённым командирам начать наступление не вдоль дороги, а через холм лесопосадки, на котором я несколькими днями ранее находился в засаде.
Глава 16
Начало операции
Воронцов выслушал это предложение, откашлялся и спросил:
— А почему ты считаешь, что там будет более эффективно атаковать?
— Так вряд ли они ожидают проблемы на том направлении, — пояснил я свою мысль. — Наступая же по дороге, войска могут попасть под огонь, ведь это направление самое очевидное. И в первую очередь немцы там заслон поставят.
Моё предложение у командиров вызвало сразу несколько вопросов. И главным из них был: «Да как там наступать, если на улице темень, а там деревья валяются и не видно ничего?»
Пришлось напомнить о своей уникальной способности, и о том, что при создании минной ловушки, которая, к сожалению, сработала не совсем вовремя, мы уже пользовали эту мою необычную способность.
—
Я же с Манькой раз пять от холма к городу ночью ездил. И ничего. Справился.— Но там у вас была совсем небольшая группа минёров, а тут целый отряд в двести с лишним человек, — напомнил комдив.
— Вот именно, — поддержал его сомнение Воронцов. — Как ты их поведёшь? Ты-то видишь, а они-то нет. У них нет зрения как у кошки. По дороге потеряется половина, а то и больше. А когда бой начнется, то ещё и чехарда получится. Никто не будет знать, с какой стороны противник. И в этой суматохе, без сомнения, начнётся огонь по своим.
— И ничего не начнётся, и никто не потеряется, — не согласился с ними я и пояснил замысел: — Наступление предлагаю провести так: идущие в бой красноармейцы построятся в две колонны по одному. Каждый боец положит на плечо идущего впереди товарища руку. Таким образом, у нас будет две непрерывных цепи. Я пойду впереди, а воины будут неразрывно следовать за мной. Ну а как приблизимся к городу, то уже развернёмся в боевые порядки и группами начнём атаку.
— Рискованно. Вы же все будете на одном участке. Противник может вас накрыть.
— Если заметит, то сможет. Но, чтобы этого избежать, мы можем пойти на хитрость. Давайте для отвлечения внимания немцев, когда мы будем, например, посредине лесопосадки, начнём также наступление несколькими небольшими группами, человек двадцать-тридцать, вдоль дороги. Очевидно, в таком случае враг подумает, что это и есть главное направление удара, и сосредоточится на данном направлении. Это поможет без проблем, незаметно пройти сквозь лесопосадку и выйти на рубеж последнего броска. Что касается артиллерии, предлагаю уже сейчас мобилизовать живого Фрица и, придав ему охрану и нужных людей, начать подготовку техники и артиллерийских орудий к будущей эвакуации на наши старые позиции в Новске. После захвата города, пушки нам, разумеется, пригодятся.
Мой план командирам понравился. После обсуждения ещё нескольких деталей операции, было решено начать его осуществление как можно скорее. Кроме этого, было решено незамедлительно организовать заслоны и прикрыть Троекуровск с западной стороны. Это было необходимо сделать для того, чтобы исключить удар в спину со стороны немецкой группировки, располагающейся в Новгороде.
Из палаты командиров Воронцов вышел вместе со мной.
Когда спускались по лестнице, он сказал:
— Лёшка, ты плохо выглядишь.
— Это всё фигня. Отойду. Главное на улицу побыстрее выйти, а то я очки потерял и тут слезотечение какое-то открывается.
— Может быть тут есть где-нибудь такая модель? Это же больница.
— Может и есть, но сейчас не до этого. Нет времени на поиски. Пока так повоюю. На улице тёмное время суток, а это для меня самое то. Там глаза не слезятся, — зевнул я и, вспомнив о своей небольшой проблеме с видениями, попросил: — Ты, Григорий Афанасьевич, пожалуйста, дай команду Садовскому, чтобы он от меня не отлучался. Он мне нужен, ибо сегодня он мои глаза и уши будет. А то мало ли…
Сборы отряда заняли немного времени. В состав было решено включить тех бойцов, кто штурмовал больницу и центр города.
Командиры построили бойцов в две шеренги. Подошёл Воронцов и, когда отряд подравнялся, рассказал всем о текущей боевой задаче.
Закончил он свою речь так:
— Товарищи бывшие военнопленные красноармейцы. Сегодня у вас есть шанс поквитаться с вашими захватчиками. Пусть они на своей шкуре поймут и прочувствуют, что такое советский воин. Ничего не бойтесь и смело идите в бой! Победа будет за вами! И это не просто слова! Сейчас в бой вместе с вами пойдёт легендарный Забабашкин! Знаю, что все вы слышали о его героических подвигах и о том, что вражеская пуля его не берёт. И там, где он, всегда победа. А значит, и вас пуля не возьмёт, и вы выбьете немца из советского города. Идите за ним и выполните свой воинский долг до конца!