Непреодолимо

– Позвоню - сказал я.

Но не сделал этого.

* * *

Мама позвонила в воскресенье вечером. Фелисити взяла трубку на кухне, и с того места, где я стоял за столом в столовой, складывая белье, я услышал, как она взволнованно пересказывает историю о падении Уинни с лестницы тети Джоди в прошлые выходные. Это разозлило Уинни, которая услышала сестру с того места, где она сидела за столом, перекусывая.

В конце концов, каждая внучка по очереди поговорила с бабушкой, а мне удалось закончить складывать белье, убрать его наверх и запустить посудомоечную машину. Милли разговаривала последней, и я услышал, как она рассказывает маме о показе мод.

– Да, предполагалось, что это будет показ матери и дочери, но они сказали, что папа может участвовать. Потом она засмеялась.
– Мы должны сами сшить себе наряды. Фрэнни помогает мне. Внутренне застонав от мысли, что мне придется носить эту гребаную блестящую футболку на людях, я начал вытирать полки, а потом подмел пол на кухне.

– Хорошо. Я тоже тебя люблю. Пока.

Милли передала мне телефон.

– Можно мне немного посмотреть телевизор?
– спросила она.

– Сначала прими душ.

Она кивнула.

– Поняла.

Я заплел одну из ее косичек и поднес телефон к уху.

– Привет, мам.

– Привет, милый. Как ты?

– Хорошо. Занят. А ты?

– Отлично. Мы рады, что приедем.

– Мы тоже.

По большей части это не было ложью, хотя иногда моя мама могла быть немного властной. И не существовало ситуации, в которой она не чувствовала бы себя вынужденной высказать свое мнение. Я прислонился спиной к стойке.

– Вы приезжаете завтра?

– Да. Мы остановимся у Джоди на две ночи, а потом приедем к вам на три. Это все еще подходит?

– Да, идеально. Свадьба только в субботу, но у меня репетиция в пятницу, и я должен встретиться с Вудсом в четверг вечером.

– А кто невеста? Я ее знаю?

– Она внучка Рут Гарднер. Живет в Детройте.

Моя мама прищелкнула языком.

– О, я просто обожаю Рут Гарднер. Как она?

– Она в порядке.

– А что насчет тебя? Девочки сказали мне, что неделя была не из легких. Бедная Уинни!

Я вздохнул.

– Да.

– Они все много говорили о Фрэнни.

При упоминании ее имени мой желудок перевернулся.

– Да. Она много помогала. Она отлично с ними ладит.

– Похоже, они ее обожают.

– Да.

– И кажется, что она проводит с ними много времени.

Мне показалось, или в тоне моей матери прозвучала нотка подозрения?

Это заставило меня защищаться.

– Ну, Мириам Ингерсолл сломала ногу пару недель назад, поэтому Фрэнни пришлось ее заменить. Они видели ее немного больше, чем обычно.

Моя мама задохнулась.

– О, нет! Бедная Мириам. Слава богу, у вас была дополнительная помощь.

В ее тоне снова было заметно любопытство.

– Я слышала, что Фрэнни не только сидит с детьми в вашем доме.

Я чуть не поперхнулся.

– Что? Кто это сказал?

– Фелисити сказала, что она часто готовит ужин.

– О. Я немного расслабился.
– Да. Иногда, если я работаю допоздна.

– Это ужасно мило с ее стороны.

– Она любит готовить, - сказал я, снова чувствуя себя защитником.

– А она живет одна, поэтому ей не для кого это делать.

– Сколько лет сейчас Фрэнни? Когда я видела ее в последний раз, она, наверное, была близка к возрасту Милли.

– Двадцать семь.

– И ты сказал, что она живет одна?

– Да.

Внезапно я понял, к чему все идет.

– Она привлекательная?

– Мама.

– Что? Я просто пытаюсь представить ее, - невинно сказала она.

Я выдохнул. Досчитал до трех.

– Да. Она симпатичная девушка.

– Между вами что-то происходит?

– Господи, мама!

– Я спрашиваю только потому, что думаю, что тебе нужно быть очень осторожным. Девочки через многое прошли, и увидеть тебя с другой женщиной так скоро может смутить и ранить их.

– Я знаю.

– Я не говорю, что ты должен быть один до конца своей жизни, но они еще так малы, и они наверно все еще травмированы тем, что их мама сбежала с другим мужчиной. В глубине души они, вероятно, боятся потерять и тебя таким образом. Ты должен убедиться, что они уверены на сто десять процентов, что они самые важные люди в твоей жизни.

– Так и есть, - огрызнулся я.
– Мне не нужно, напоминать об этом.

– И, возможно, было бы лучше не встречаться с их любимой няней, - продолжила она.
– Я имею в виду, что случится, если вы поссоритесь и она уйдет? Тогда девочки потеряют и ее.

– И это будет моя вина. Я понимаю.

– Я ни в чем тебя не обвиняю, дорогой. Я знаю, как тебе было тяжело, и мне ужасно стыдно, что мы не были рядом, чтобы помочь тебе. Но сильный холод вреден для папиного давления.

– Мы в порядке, мама. Я справляюсь.

– Конечно, справляешься. Ты замечательный отец, и я знаю, что ты до безумия любишь этих девочек. Но я также знаю, что тебе должно быть одиноко, и, когда рядом так часто бывает красивая молодая девушка, я понимаю, как заманчиво было бы... воспользоваться ситуацией.

– Я ничем не пользуюсь!
– крикнул я.

– Ладно, ладно. Я не хотела тебя расстраивать, я просто хочу убедиться, что дети защищены.

Я закрыл глаза, сильно сжав челюсть. Я знал, что она хотела как лучше, но я был готов выйти из себя. Неужели она думает, что я не понимаю серьезности ситуации? Неужели она думает, что я отношусь к этому легкомысленно?

– Дети - мой главный приоритет, мама. И всегда были. И они останутся таковыми, несмотря ни на что.

– Хорошо. Ну, тогда увидимся в четверг, дорогой.

– Счастливого пути.

Я повесил трубку и стоял там с минуту, жалея, что у меня нет в доме тяжелой боксерской груши, чтобы я мог бить по чему-нибудь так сильно, как мне хочется. Я жалел, что у меня нет мотоцикла, на котором я мог бы уехать на несколько дней. Я хотел бы выпить полбутылки виски и заглушить свои чувства.

Но я не мог сделать ничего из этого, потому что дети были наверху и ждали, когда я уложу их спать, и именно этим я должен был заниматься.

Каждую. Ночь.

* * *