Непреодолимо

– Кажется, она не возражала. Милли подняла брови и постучала ногой.
– И она была здесь все время, так что не похоже, что тебе приходилось оставлять нас, чтобы пойти к ней.

Я с трудом подбирал слова.

– Девочки, вы слишком малы, чтобы понять это, но отношения - это большой труд. В них нужно вкладывать много времени и энергии, а... я в этом не силен. Посмотрите, что было раньше. Я не могу пройти через это снова, и я определенно не хочу, чтобы вы прошли через это снова. Я слишком сильно вас люблю.

Они обменялись взглядом.

– Мы это понимаем, - сказала Милли.

– Но мы также знаем, что Фрэнни совсем не похожа на маму. Она другая. Поэтому все будет по-другому.

Я покачал головой.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, но есть и другие причины, это не сработает, - сказал я им, чувствуя, что разбиваю второе, третье и четвертое сердце за эту неделю.

– Например, какие причины?

Снова постукивание пальцами.

Вздохнув, я снова облокотился на спину, измученный и истощенный, желая забраться в постель и никогда оттуда не вылезать. Ее отец не был проблемой. Мы больше не работали вместе. Разница в возрасте уже не казалась такой уж большой. И моя ужасная бывшая с Фрэнни в нашей жизни или без нее, всегда будет моей ужасной бывшей.

– Я не знаю.

– Папочка. Бросив изображать крутого парня, Милли опустилась на диван рядом со мной.

– Ты любишь ее?

Слишком несчастный, для того чтобы лгать, я кивнул.

– Тогда все так, как я сказала - помнишь? Когда ты любишь кого-то, ты хочешь быть с ним. Тогда ты согласился со мной.

Уинни села с другой стороны от меня и положила руку мне на ногу.

– Это как я и Нед Молотобоец из Шедда. Я чувствую себя плохо, если он не рядом со мной.

Я посмотрел на нее, и мое горло сжалось.

– Это тоже самое.

– Ты должен вернуть ее, папа. Фелисити опустилась передо мной и положила подбородок на мое колено.
– Ты сможешь?

– Я не знаю, - сказал я.
– Я очень ее расстроил. Я сказал ей, что мы должны закончить наши отношения.

Милли вздохнула.

– Это было очень глупо с твой стороны.

Я посмотрел на нее.

– Эй. Я думал, что поступаю правильно. Я думал, что делаю это ради вас. Быть вашим отцом - это самое важное в моей жизни, и я не хочу, чтобы что-то отняло у меня это.

Они молчали. Потом Уинни села прямее.

– Но папа, если я каждую ночь сплю с Недом рядом, это не значит, что я тебя не люблю. Это другой вид любви.

Я с удивлением посмотрел на нее.

– Ты права, Уинн. Это другой вид любви.

– А у тебя всю неделю было ужасно плохое настроение, - сказала Милли.
– Мы действительно больше не можем этого выносить.

– Мы ее любим, папочка. Фелисити с надеждой улыбнулась, сцепив руки под подбородком.
– Пожалуйста, верни ее.

– А что, если я попробую, и у меня ничего не получится? спросил я. Вы будете меня ненавидеть?

– Нет, - решительно сказала Уинни.
– Мы всегда будем любить тебя.

– Но если ты хотя бы не попытаешься вернуть ее, мы будем очень долго злиться, - серьезно сообщила мне Милли.

Я смотрел на троих своих детей и думал, что мое сердце сейчас разорвется. Возможно ли, что я одновременно буду отцом, который им нужен, и мужчиной, которого заслуживает Фрэнни? Могу ли я быть уверен, что не испорчу жизнь всем четверым? Справедливо ли просить Фрэнни принять всех нас и каждую каплю эмоционального багажа, с которым мы придем? Буду ли я когда-нибудь достойным этого?

Я понятия не имел, но прямо сейчас я решил, что должен попробовать.

– Хорошо. Вы поможете мне?

– Конечно!

Милли вскочила и захлопала в ладоши.

– Да!

Уинни взволнованно подпрыгивала. Фелисити вскочила на ноги и полезла в карман.

– Но папа! Лучше возьми мой счастливый камень.

Она достала его и протянула мне.

Поднявшись на ноги, я взял его у нее и сжал в ладони.

– Спасибо. Я возьму всю удачу, которую могу получить. Но знаете что, девочки? Сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком на свете, потому что я ваш папа.

– Сейчас я могу тебя обнять, - предложила Фелисити.

Я раскрыл объятия, и они все обняли меня, а я поблагодарил Бога за всех трех моих умных, милых, любящих девочек.

– Мы можем идти? спросила Милли.

Я вздохнул, я нервничал и чувствовал легкую тошноту. Но девочки были правы - я любил ее, я был несчастен без нее, и если она сможет простить меня за все то время, когда я был меньшем, чем ей нужно, я обещаю быть открытым для всего в будущем.

– Черт, девочки. Я посмотрел на них.
– Мне страшно.

– Я знаю, папа. Милли взяла меня за руку.
– Но ты сможешь это сделать.

Уинни взяла другую руку.

– Мы верим в тебя.

– Мы даже не станем заставлять тебя класть доллар в банку с ругательствами, пока мы не вернемся, - сказала Фелисити, убегая к задней двери.
– Давай, пошли!

* * *

Только когда я припарковал машину напротив «Кофе Дарлинг», я вспомнил, что не переоделся. Я выключил двигатель, посмотрел вниз и застонал.

– Что? спросила Милли с заднего сиденья.

– Я должен был переодеться. На мне... Я расстегнул пальто на груди «Розовый блеск».

– Застегни пальто до конца, - предложила Фелисити.

– Нет! Милли была непреклонна.
– Эта майка говорит о любви и исцелении сердец. К тому же Фрэнни помогла ее сделать. Он должен показать ей, что гордится тем, что носит ее.

Я оглянулся на нее.

– Ты довольно умна для одиннадцати лет.

Она улыбнулась.

– Мне почти двенадцать.

Я закрыл глаза и выдохнул.

– Не напоминай мне. Ладно, давайте сделаем это.

– Папа, что ты собираешься сказать? спросила Уинни, держа свою руку в моей, когда мы переходили улицу.

– Я понятия не имею.

– Я думаю, ты должен сказать ей, что сожалеешь о том, что был большим придурком, - предложила Фелисити, когда мы подошли к тротуару.

Я бросил на нее злой взгляд.

– Спасибо.

– И, может быть, тебе стоит попросить у нее прощения, - предложила Милли.
– На коленях или еще как-нибудь. Так делают в кино.

– Я думаю, я останусь на ногах.