Непреодолимо

– Спасибо, - сказала она, застенчиво улыбаясь мне.
– Ты тоже хорошо выглядишь.

– Как ты?
– спросил я.

– Хорошо. Она посмотрела вперед на Вудса, который практически бежал к сараю, и рассмеялась.
– Он так взволнован.

– Да.

– Я так рада за него. За них обоих. Затем она вздохнула.
– И я завидую.

– Потому что ты хочешь выйти замуж?

– Ну, да, однажды. Но, наверное, в основном я завидую тому, что им так легко быть вместе. Я бы хотела, чтобы так было и у нас. Ты можешь остаться на ночь?

Она с надеждой улыбнулась мне.

Я нахмурился и открыл для нее дверь в сарай, разрываясь между тем, что я хотел сделать, и тем, что я должен был сделать. Но в любом случае, сейчас было не время разбираться с этим.

– Думаю, да.

Ее улыбка расширилась, а в глазах заплясали огоньки.

– Хорошо. Ладно, возьми свой пиджак. Я пойду сообщу Эйприл, что ты здесь. Не двигайся.

Я смотрел, как она уходит, и чувствовал себя дерьмово. Я стоял рядом со своим лучшим другом, когда он женился на любви всей своей жизни, и чувствовал себя как дерьмо. Я смотрел, как они произносят клятвы, надевают кольца друг другу на пальцы, делят свой первый поцелуй в качестве мужа и жены, и каждый момент заставлял меня чувствовать себя еще хуже.

Потому что я знал, что Фрэнни тоже смотрит, и видел, как она широко раскрывает глаза от удивления, плачет от эмоций, улыбается от радости. Возможно, она мечтала о том дне, когда она пойдет к алтарю под руку с отцом, сияя от счастья, как Стелла, ее будущий муж будет ждать ее, чтобы взять за руку, начать новую жизнь, создать семью. Я никогда не смог бы дать ей этого. Я не мог дать ей ничего. Я даже не мог поцеловать ее на глазах у детей.

По мере того, как продолжался вечер, мне становилось все хуже и хуже. Я заставлял себя улыбаться на фотографиях. Я едва притронулся к своему ужину. Я напряженно наблюдал со своего места за главным столом, как жених и невеста танцевали в первый раз, потягивая второй бокал виски.

Фрэнни сидела со своей семьей, и я видел, как на протяжении всего ужина она смотрит на меня из другого конца зала, но я ни разу не посмотрел ей в глаза. Меня убивало осознание того, что я должен разбить ей сердце. И я не хотел делать этого сегодня, но я не был уверен, что смогу выдержать еще. Я никогда не был тем, кто откладывает то, что должно быть сделано. Зачем продлевать эту пытку?

После того как подали торт и начались танцы, она подошла к тому месту, где я сидел, с бокалом шампанского в руке.

– Привет, - сказала она, улыбаясь.

– Привет.

– Тебе не понравился торт?

Она указала жестом на мою тарелку с десертом, которая все еще была не тронута. Я не откусил ни кусочка.

– Я не настолько голоден.

Ее брови приподнялись.

– Я никогда раньше не слышала, чтобы ты так говорил. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Вообще-то, не очень. Я ослабил узел на своем галстуке.
– Мне немного жарко.

– Ну, я пришла узнать, не хочешь ли ты потанцевать, но, может быть, вместо этого ты хочешь немного подышать свежим воздухом?

– Да. Воздух был бы кстати.

Она поставила свое шампанское на стол.

– Позволь мне взять пальто из гардероба.

– Ты можешь надеть мой пиджак.

Я стряхнул его с плеч, и она повернулась, чтобы просунуть руки в слишком длинные рукава.

– Спасибо. Она обхватила себя руками.

– Ммм. Приятно и тепло. Она понюхала воротник.
– И пахнет хорошо.

Когда мы подошли к задней части сарая и пробрались через двери, ведущие в крытый внутренний дворик тошнотворное чувство в моем нутре усилилось. Летом гости свадьбы тоже были бы здесь, но поскольку был февраль, мы были предоставлены сами себе.

Фрэнни вдохнула и выдохнула, создав маленькое белое облачко в ледяной темноте.

– Ух ты, там было теплее.

– Да.

Засунув руки в карманы, я тоже сделал несколько глубоких вдохов, надеясь, что они успокоят мои расшатанные нервы.

– Но ты не сорвался с крючка. Я все еще хочу потанцевать с тобой.

Она легонько толкнула меня локтем.

– Я не уверен, что это хорошая идея.

Она повернулась ко мне лицом.

– Почему?

– Потому что…я заставил себя произнести слова, которых не чувствовал в своем сердце.

– Я думаю, нам стоит притормозить. Остыть.

Она слегка покачала головой.

– Что? Откуда это?

– Я просто думаю, что мы движемся слишком быстро.

– С каких пор?

Я пожал плечами.

– С прошлой неделе.

– Я не понимаю. В среду в твоем офисе все было хорошо. С тех пор я тебя почти не видела.

– Это часть проблемы, Фрэнни. Мы даже не можем видеться друг с другом. Это слишком сложно, когда все время приходится увиливать. И это нечестно по отношению к тебе.

Она снова покачала головой, и в ее глазах заблестели слезы.

– Я тебе сто раз говорила, я не против.

– Ну, я против. Я не могу так больше продолжать. Из-за этого я чувствую себя дерьмом. Я не могу быть тем, кого ты заслуживаешь и тем в ком нуждаются мои дети. Я просто не могу. Я чувствую, что меня разрывает на две части.

– Но Мак, - сказала она, и слеза потекла по ее щеке.
– Я люблю тебя. Я не могу просто уйти.

Меня как будто ударили кувалдой в грудь.

– Не говори так. Это только усугубит ситуацию.

– Но это правда, - она плакала.
– Я за всю свою жизнь никогда и ни к кому не испытывала таких чувств.

– Ты еще так молода, Фрэнни. Ты еще встретишь кого-нибудь, кто сможет стать для тебя тем, кем ты хочешь.

– Я хочу тебя, ты, большой придурок, - сказала она, собираясь вытереть глаза, но с трудом освобождая руку от длинных рукавов моего пиджака.

Наконец она сдалась, и слезы потекли свободно, а я стоял там беспомощный и злой. От одной мысли о том, что она может быть с кем-то другим, мне хотелось ударить кулаком в стеклянную дверь сарая.

– Ты думаешь, что хочешь меня, но это не так, - сказал я ей.
– Ты видишь куда, это все идет, Фрэнни? Когда это закончится? Потому что это должно когда-то закончиться.

– Почему?
– всхлипывала она.

– Потому что ты хочешь того, чего я не могу тебе дать.

– Например?

– Ты хочешь мужа. Ты хочешь детей. Я покачал головой.
– Я никогда больше не женюсь, и у меня уже есть дети.

– Я никогда даже не поднимала эту тему, - сказала она, наконец, достав руку из рукава моего пиджака и проведя запястьем под носом.