Неприятности в клубе 'Беллона'

Сестра Армстронг работала в дорогой частной клинике на Грейт-Уимпоул-Стрит. Ее еще не успели допросить, так как медсестра лишь накануне вечером вернулась из поездки по Италии, куда сопровождала очередную подопечную. Она оказалась крупной невозмутимой женщиной приятной внешности, чем-то похожей на Венеру Милосскую. На вопросы Паркера она отвечала бодрым и ровным тоном, как будто речь шла о бандажах или температуре.

– Да, констебль, я прекрасно помню визит старого джентльмена.

Паркер терпеть не мог, когда его называли констеблем. Однако детектив не может позволить себе раздражаться из-за мелочей.

– Мисс Дорланд присутствовала при разговоре между вашей пациенткой и ее братом?

– Очень недолго. Она поздоровалась со старым джентльменом, провела его к кровати, а когда увидела, что они удобно устроились, вышла из комнаты.

– Что вы имеете в виду под "удобно устроились"?

– Ну, моя пациентка назвала старого джентльмена по имени, и он ей ответил, а потом взял ее за руку и сказал: "Прости, Фелисити, мне так жаль" или что-то в этом роде, а она ответила: "Нечего тут прощать, не терзай себя, Артур", и он прослезился, бедняга. Потом он сел на стул у кровати и мисс Дорланд вышла.

– Они не обсуждали завещание?

– Не в присутствии мисс Дорланд, если вас интересует именно это.

– Предположим, кто-то подслушивал под дверью. Мог он услышать, о чем шла речь?

– Исключено. Больная была очень слаба и говорила крайне тихо. Я сама с трудом могла расслышать ее слова.

– А где были Вы?

– Ну, я вышла, потому что мне показалось, им хочется побыть наедине. Но я сидела у себя в комнате и наблюдала за ними через открытую дверь. Понимаете, она была так больна, а старый джентльмен выглядел совсем немощным, так что мне не хотелось оставлять их без присмотра. Знаете, в нашей работе часто приходится видеть и слышать такое, о чем не стоит распространяться.

– Разумеется, сестра, я уверен, что вы поступили совершенно правильно. А когда мисс Дорланд принесла бренди, генералу было совсем худо?

– Да, у него приключился ужасный приступ. Я усадила пациента в большое кресло и поддерживала в согнутом положении, пока спазм не прошел. Он попросил свое лекарство, и я принесла его. Нет, не капли, это был амилнитрит, его нюхают. Потом я позвонила и послала служанку за бренди.

– Вы уверены, что кроме амилнитрита у него ничего при себе не было?

– Совершенно уверена, больше ничего. Леди Дормер делали инъекции стрихнина для поддержания сердечной деятельности; кроме того, мы применяли кислород. Но, разумеется, мы не стали бы давать ничего из этого ее брату.

Сиделка улыбнулась снисходительной улыбкой человека, знающего свое дело.

– Итак, вы говорите, что леди Дормер пользовали то одним, то другим средством. Не было ли в пределах досягаемости генерала Фентимана каких-либо лекарств, которые он мог бы принять по ошибке?

– Разумеется, нет.

– Ни капель, ни таблеток, ничего в этом роде?

– Нет, конечно. Все лекарства хранились в моей комнате.

– Ни на столике у изголовья кровати, ни на каминной полке?

– У кровати стоял стакан раствора листерина для полоскания рта. Это все.

– Да, листерин не содержит дигиталина... ну разумеется, нет. Хорошо, а кто принес бренди?

– Горничная пошла за ним к миссис Митчэм. Разумеется, мне бы следовало держать немного при себе, но больную от него тошнило. Знаете, некоторые не терпят в доме алкоголя.

– Горничная принесла бренди прямо вам?

– Нет, она зашла оповестить мисс Дорланд. Конечно, ей бы надо было сразу принести бренди, а потом уже идти за мисс Дорланд, но вы, верно, и без меня знаете: эти девицы не любят лишних хлопот.

– Мисс Дорланд сразу же принесла?..
– начал было Паркер, но сестра Армстронг перебила его.

– Если вы думаете, что это она добавила дигиталин в бренди, то выкиньте это из головы, констебль. Если бы пациент принял такую огромную дозу в половине пятого, ему бы сделалось худо гораздо раньше.

– Похоже, вы неплохо осведомлены, сестра.

– О да. Естественно, я заинтересована в этом деле, ведь леди Дормер была моей пациенткой и.... ну, вы понимаете.

– Разумеется. Но тем не менее, ответьте: мисс Дорланд сразу же принесла бренди вам?

– Думаю, да. Я услышала шаги Нелли в коридоре и выглянула, чтобы позвать ее, но когда я открыла дверь, мисс Дорланд уже выходила из студии со стаканом в руках.

– А где была Нелли?

– Она дошла до конца коридора и спустилась вниз по лестнице, к телефону.

– В таком случае, мисс Дорланд оставалась одна с бренди не больше десяти секунд. А кто дал его генералу Фентиману?

– Я дала. Я забрала стакан у мисс Дорланд прямо в дверях и немедленно передала ему. К тому моменту пациенту уже полегчало, так что выпил он совсем немного.

– После этого вы снова его покинули?

– Нет. Мисс Дорланд вышла на лестничную площадку посмотреть, не приехало ли такси.

– Она не оставалась с ним наедине?

– Ни минуты.

– Вам понравилась мисс Дорланд, сестра? Я имею в виду, она славная девушка?
– Уимзи так долго хранил молчание, что Паркер даже вздрогнул от неожиданности.

– Со мною она была неизменно любезна, - отвечала сестра Армстронг. Но вот привлекательной я бы ее не назвала.

– Анна Дорланд когда-либо упоминала при вас о завещании леди Дормер?
– осведомился Паркер, полагая, что уловил ход мыслей его светлости.

– Ну, не совсем о завещании. Но я помню, как однажды она рассказывала о своих занятиях живописью и помянула, что для нее это хобби, не более, и что тетушка позаботится, чтобы ей было на что жить.

– И это правда. Даже в самом худшем случае она получит пятнадцать тысяч, что, при грамотном вложении, может дать шесть или семь сотен годового дохода, - пояснил Паркер.
– Она, случайно, не говорила, что рассчитывает на баснословное богатство?

– Нет.

– И не упоминала о генерале?

– Ни словом.

– Была ли она счастлива?
– спросил Уимзи.

– Разумеется, она очень переживала из-за болезни тетушки.

– Я не об этом. Вы ведь относитесь к тому типу людей, которые все всегда подмечают - я давно понял, что сиделки очень наблюдательны. Производила ли она на вас впечатление человека, довольного жизнью?

– Анна Дорланд - девушка тихая и замкнутая. Я бы сказала, что скорее да, все ее вполне устраивало.