Неразлучные. Близнецы

Я видела, что им трудно держать себя в руках, но отчего-то больше не боялась. Передо мной были не ужасные создания ночи, а подростки, которые поняли, что не всегда могут держать ситуацию под контролем.

— Мы приносим свои извинения и предлагаем мир, ведьма. Больше не будет… шуток.

— С чего это вдруг? Я могла бы и дальше вас просто не замечать, достаточно лишь аналогичной реакции с вашей стороны.

Последовавшие за этим слова дались им с трудом и вызвали у меня неподдельное удивление. Но они прозвучали.

— Нам нужна твоя поддержка. Ты скажешь директору, что не имеешь к нам претензий.

— Откуда он знает, что это были вы? — спросила я, не веря своим ушам.

— Разве не ты сказала о нас своему эльфу?

Я отрицательно качнула головой. Как и предполагалось, выяснить виновников едва не произошёдшей трагедии для Тиравьеля оказалось лишь делом времени.

— Но…

Вампиры выглядели удивлёнными и недоверчивыми. Они не могли понять, как я могла отказаться от справедливого возмездия, да ещё и добровольно. Это смотрелось забавно со стороны. Особенно с учётом того, что я тоже не могу понять, почему не испытываю к ним ненависти и неприязни. Разве что раздражение. Потому что неприятно, когда тебя вот так бесцеремонно куда-то уносят, пользуясь тем, что ты всего лишь слабая девушка.

Но окончательно выяснить отношения, нам было не суждено. Мрак обрушился с небес в темноту тесного переулка и, обретая форму жуткого оскалившего пасть чудовища, ринулся прямиком ко мне.

Тяжело быть обычной смертной девчонкой в этом суровом магическом мире. Словно намеренно мне и шага ступить не дают без напоминания о том, что я ничто и никто перед силами могущественными и неукротимыми.

Страшная оскаленная пасть клацает в каком-то миллиметре от моего лица, и чудовище сметается прочь смазанной тенью, в которую на миг обращается один из вампиров-близнецов.

Закипает страшная битва, где я только наблюдатель. Вампиры и огромный красноглазый волк. На спине его не то крылья, не то щупальца, которыми он пытается достать противников. Осыпается кирпичная крошка и осколками летит булыжник, всякий раз, когда зверь промахивается. Но кружат два Серебряных Ворона в своём смертельном танце, раскрыв крылья-клинки и на лицах их только холодная решимость.

Клинки вампиров серебряными росчерками разгоняют тьму, служа маяками, по которым я определяю, где каждый их них.

Порождение ночных кошмаров как будто крепнет с каждым мигом. Словно пьёт чудовище сгущающуюся кровь сумерек и всего лишь оттягивает момент для нанесения последнего удара.

В чём оказалась ошибка молодых воинов клана Серебряного Ворона, я не знаю. Не человеку наблюдать за такими стремительными битвами. Просто в один миг оба брата покачнулись, пробитые острыми шипами, увенчивающие жуткие крылья монстра и закричали единым криком, полным нечеловеческой боли.

Но как ни пытались они сорваться, ничего не выходило. А монстр лишь стряхнул их с гибких шипов, когда они затихли, и двинулся ко мне. И я знала, бежать поздно…

Я уже видела его клыки величиной с мужскую руку и алым огнём горящие глаза. Чувствовала опаляющее дыхание на своей коже… И прощалась с жизнью.

Больше некому спасти. Мои невольные защитники уже поплатились своими жизнями. Настал мой черёд…

Есть разное пламя. Рождённое чародейством смертоносное оружие. Неукротимый лесной пожар, жадный и беспощадный. Прирученный ведьмой огонёк, которой по сути своей огненный дух, ответивший хранительнице изначального знания. Робкое пламя свечи и пляшущий добрый огонь в очаге.

Но есть пламя небес, опаснее и коварнее которого нет на свете. Стремительными стрелами летит оно к земле и жалит так, чтобы не оставить и не малейшего шанса выжить.

Небесной молнией был тот, кто возник вдруг из мрака и обрушился на готового к последнему прыжку монстра. Не убил он его, но разъярил так, что чудовище позабыло обо мне, переключаясь на новую жертву. А воин отступал, уводя зверя от меня. Как и на вампирах, на нём был тёмный плащ, скрывающий и лицо и фигуру. Но яростно сверкающие клинки навели меня на мысль о том, что за сородичей решил вступиться старший из их рода. Более опытный и быстрый. Почему-то я даже не сомневалась, что он убьёт этого страшного зверя.

Голос сердца подсказывал мне это. Как и то, что нельзя бросать раненых сокурсников, иначе умрут. Пусть поёт сталь в руках воина-молнии и совсем ещё близко зверь, но я должна помочь…

Под близнецами растеклись большие лужи тёмной, практически чёрной, крови. Слишком много её они потеряли. Даже бледнее стали, хоть я и не знала, что такое вообще возможно. Некогда насмешливые, опасные, уязвлённые и оттого злые. Теперь они были беззащитными умирающими подростками, моими товарищами по Академии…

Я упала на колени между ними, не думая о том, что замараюсь, потому что чувствовала, как с каждой секундой утекает из них жизнь. Зашептала заветные слова, запрещая крови свободно вытекать из зияющих ран и затворяя их. Но этого мало. Я знала, что нужно для их спасения.

Знала, страшилась, но делала. Ибо промедление — смерть. И я достала из-за пояса атамэ и разрезала руки. Вот так. Прикоснулась своими ранами к холодным приоткрытым губам и замираю, позволяя своей крови свободно покидать тело.

Рядом ещё кипел бой, но это стало таким неважным, когда холодные пальцы ухватили мои руки, а в кожу вонзились острые клыки. Им мало моих ран и теперь я между ними как распятая. Падаю без сил, которые быстро уходят вместе с кровью, и закрываю глаза. Кидает в жар, а затем меня пробует на вкус мертвенный холод вечного небытия. Уже совсем не больно и не страшно. И осталось совсем чуть-чуть…

Не знаю, как и почему, но вдруг вижу перед собой чёрные омуты глаз. Кому поклоняются здесь, когда просят о достойном посмертии? Я помню. Мы проходили это совсем недавно. Богу Смерти и Лунного Света Халлэ. Это его глаза чернее тьмы, потому что настолько темны, могут быть только дороги и перекрёстки, по которым так и не прошли души тех, чьи жизни были безжалостно прерваны. Дороги миров. Да, это Халлэ. Потому что это в его волосы вплетено серебро лунного света, как вечное напоминание о том, что смерть это не только тьма…

Считается, что для того, чтобы Халлэ определил, куда душе направиться дальше, достаточно мимолётного взгляда. Хмурится он при виде душ нечестивцев и отправляет их в очистительный огонь на срок, равный их злодеяниям. И печально улыбается, когда смотрит чистые души. Берёт он их в ладони и легонько дует, даровав крылья, чтобы смогли они выбрать путь и продолжить череду перерождений.

Моя душа же замерла, потому что кажется, будто целую вечность смотрит на меня божество.

— Халлэ? — спрашивают непослушные губы и голос мой едва слышен даже мне самой.