Нерушимый 10

Сразу же пришли траурные мысли и желания: например, оставить предсмертное послание Рине и малышу. Вырастет — увидит, что отец его любит. Хотя любит ли, если поступает так?

Семья или мечта? Нет. Мечта или мечта?

Все время, пока я думал, Тирликас молчал. Когда молчание затянулось, он повторил шепотом:

— Там у нас тоже есть осведомители. Мышь не просочится… Ума ни приложу, зачем убивать — спортсмена? Для устранения конкурента это слишком.

Я усмехнулся:

— А вы представьте, что осведомители есть и у них, и они узнают, кто я на самом деле и зачем к ним приехал. Вспомните Шуйского — свой в доску был, для «Титана» много сделал, но оказался предателем и чуть вас под монастырь не подвел. А сколько их, таких Шуйских!

— Нет. О тебе знаю я и… сам знаешь кто. В себе я уверен на сто процентов. В нем — тем более. Вдруг это просто холостое видение? Так тоже бывает. Но, согласен, надо перестраховаться, и теперь мы вооружены. Так ты принял решение?

— Им меня не запугать, — без особой уверенности сказал я.

— Вот и славно.

Тирликас встал.

— Идем к парням.

И мы пошли в зал, но веселья не получилось. Я изо всех сил старался улыбаться и шутить, но Рина чуяла неладное, поглядывала косо, а я все больше загонял себя в тупик. Что касается «титанов», каждый был так занят собой, что не заметил перемены моего настроения.

Когда приехали домой, Дарина, на снимая шубы и сапог, спросила с порога:

— Что случилось? На тебе лица нет! — Она провела холодной рукой по моей щеке. — Верните моего Сашу!

— К сожалению, я не могу сказать. Ты понимаешь почему.

Как же здорово, что можно просто уйти от ответа!

— Понимаю, — кивнула она.

Я поднес ее руку к губам, укусил за подушечку ладони.

— Так бывает? — задумчиво проговорил я. — Чем я заслужил такое счастье? Мне досталась идеальная женщина! Другая бы уже запытала до смерти или закатила истерику.

Рина встала на цыпочки, и наши губы встретились. Я пробудил внутренний огонь, она ощутила это и тоже включилась. В этот раз страсть больше напоминала океан нежности. Прохладные волны в знойный полдень, накатывающие одна за другой.

Как же многого лишены простые люди! Если бы они испытывали то, что я сейчас, то занимались бы любовью безостановочно. И как же не хочется останавливаться! Все равно я буду сидеть на скамейке запасных, и силы не понадобятся.

* * *

Как же не хотелось просыпаться утром, выскальзывать из объятий Рины! Предупреждение Гусака окрасило грядущее приключение кроваво-красным. Но включить заднюю нельзя: я не простой гражданин, вся страна смотрит на меня.

Жена с утра отпросилась с работы и отправилась провожать меня на центральную площадь. Наша троица, я, Микроб и Сэм, могли просто сесть в минивэн и укатить в Москву на пресс-конференцию, после которой мы сразу стартуем в Милан. Но мы теперь — три богатыря, гордость Михайловска, и нас провожали торжественно. Со сцены Семерка, которая замещала первого секретаря горкома, произнесла напутственную речь и похромала прочь. Потом выступил Димидко и пригласил нас на сцену.

Только когда поднялись по ступеням наверх, стало видно, как много людей пришло нас проводить! Шутки ли — впервые футболисты Михайловска играют в национальной сборной!

Впервые за долгое время наша сборная будет биться за чемпионство, да не где-то — на территории давнего противника!

А послезавтра сборная пройдет первое боевое крещение — как не поддержать героев? В газетах о нас так и писали: «Три богатыря» — никто не вникал, что мы будем насиживать просидни на скамейке. Нас с Микробом ради приличия, может, и выпустят, а вот Сэма — очень и очень вряд ли. А вот самого Бекханова этот факт, похоже, не смущал — вон как фантам машет.

Нас провожать пришли и школьники целыми классами, в сопровождении учителей, и студенты, симпатичные женщины и старушки, молодые мужчины, старики и даже инвалиды в колясках. Я в микрофон пообещал вернуться с победой, Микроб спел гимн «Титана», и почти все подпевали ему.

И если раньше, когда нежился в объятиях Дарины, в душу закрадывалась мысль все бросить, то теперь я окончательно понял: обратного пути нет. Слишком много людей в меня верят.

Под рев толпы, щелчки фотоаппаратов, ловя летящие в нас цветы, мы направились к серебристо-белому автобусу с эмблемой «Титана», окруженному нашими парнями, которые приняли на себя натиск толпы, раздавая заранее заготовленные знамена и ленты с автографами.

В автобусе меня ждала Рина, Микроба — Ольга, которая сфотографировала нас втроем, чмокнула в щеку Федора, но он окаменел и отодвинулся. Моя жена обняла меня, прижалась крепко-крепко и поцеловала, будто в последний раз. Неужели она тоже чувствует нависшую надо мной угрозу? Или так только кажется?

Мы с минуту просидели, обнявшись и уткнувшись друг в друга носами, потом она все-таки меня отпустила и убежала. Автобус тронулся. Народ спохватился и побежал следом, проезду, впрочем, не мешая.

В Москве нас встретили сопровождающие, провели на динамовский стадион — сперва в раздевалку, чтобы мы переоделись в красно-белую форму национальной сборной, потом сопроводили в огромный уже знакомый конференц-зал. Основной состав рассадили на сцене: тренеры заняли места за столом, футболисты — отдельно стулья, выставленные в линию.

Запасные такой чести не удостоились. С нами как будто не знали, что делать: на сцене мест не осталось, те, что предназначались нам в зале в первых рядах, оккупировали журналисты, потому нас загнали на плохо освещенную галерку. Только сейчас Сэм понял, что его участь — галерка, и погрустнел. Особенно расстроенным выглядел Кокорин, который привык к славе и все не мог смириться с ролью второго плана. Он словно транслировал мысль: «Только выпустите меня — и я вам покажу кузькину мать! Всем. Догоню и еще раз покажу!»

Пресс-конференция началась. Пожалуй, впервые было обидно, что я не на сцене и запасных не снимают. Больше даже не за себя обидно — за людей, которые в нас верят.

Хотя чего это я? Народная любовь краткосрочна. Когда начнется чемпионат, о нас с Микробом будут вспоминать, только когда мы на поле. Стоит ошибиться — и все, ты чмо кривоногое.

Вопросы были стандартные, я слышал их десятки раз, а Денисов, имевший скучающий вид — так и сотни раз. Но людям нужно было видеть своих героев и верить, что все будет хорошо, эта накачка проводилась — для них.

Длилось мероприятие полтора часа. Набыченный Микроб весь извертелся. Сэм потух. Остальные тоже подустали и с огромной радостью аплодировали, когда все закончилось.

Потом мы отправились в столовую. Коллектив разделился: тренеры отдельно, основной состав сам по себе, и мы, отщепенцы. К нам троим подсел Топчи. Руслан был возбужден перспективой посмотреть заграницу, ведь сведения о западных странах у нас были весьма скудными, и говорил без умолку, с набитым ртом.

У меня воспоминая о загранице были, да, но — из прошлой жизни. Англия этого мира мало отличалась от того, что я вычитал в Интернете. Но расхождения все же имелись. В моем мире, где нет СССР, тоже близился чемпионат мира, но пройдет он без нашей страны. Интересно, какой там состав итальянской сборной? Италия ближе к СССР, чем Англия, и разница с той реальностью должна быть большая.