Неудобная правда о взятии рейхстага. Поиск, исследование, реконструкция

– Что ты со мной сделала, Фиса? – легкие вибрации мужского голоса прошибли до самых кончиков волос. А это “Фиса”, сорвавшееся с губ Демьяна, подействовало на меня хлеще, чем все уменьшительно-ласкательные слова мира.

Я зажмурилась.

Черт с ним!

Мои руки начали жить своей жизнью, и пальчики вцепились в воротник мужской рубашки. Я привстала на носочки и потянулась навстречу Демьяну. Сама почти коснулась губами его горячих губ. Уже ощущала их вкус, жар и колючую щетину на скулах. Сдалась. Проиграла и даже не хотела выяснять, ему-то это зачем! Просто желание шагало впереди разума, логики и морали…

– Я рада, что ты пришел, – прошептала чистую правду, что крутилась на языке с того самого момента, как увидела его на пороге. Улыбнулась, ощущая, как в животе запорхали сотни, нет тысячи, бабочек!

– Учти, в этот раз пощечины не принимаются.

– Учту.

Легкая улыбка, наш тихий смех, и я, не дожидаясь реакции Демьяна, моментально сокращаю жалкие миллиметры расстояния между нашими губами. Целую. Сама. Порывисто и стремительно, первая подаюсь вперед, невинно и почти невесомо прикасаясь губами к мужским губам, услышав напоследок его тяжелый вздох и ощутив, как руки со стены переместились на мое тело. Одна обвила за талию, со всей силы прижимая к каменной фигуре мужчины, а вторая ладонь обхватила за затылок, путаясь в моих волосах.

По коже пробежали микрофейерверки.

В небольшой квартирке будто выкачали весь воздух, а под потолком летали электрические разряды тока. Каждая секунда этого поцелуя была сладкой вечностью. Я боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть момент! Дышать не могла, стоять не могла. Таяла.

Движения в унисон. Одно на двоих затягивающее безумие. Губы к губам, дыхание смешалось, чувства обострились тысячекратно.

Одна моя ладонь пробралась к волосам Демьяна, запуская пальчики в густую темную шевелюру, а вторая обхватила его за шею. Сжала. Судорожно и с наслаждением.

Хотелось быть еще ближе!

Хотелось больше, смелее и горячее...

Я тонула. В ощущениях, в прикосновениях, в объятиях этого невероятного заносчивого, но так глубоко проникшего в мое сердце мужчины. Нет, он не ледышка. Со всеми – да. Но не со мной. Не с Никой. Не с нами!

Сердце замирало и начинало биться вновь. Сильнее и быстрее. С каждым разом ставя новый рекорд по количеству ударов в минуту.

В данный момент я даже думать не хотела, почему Нагорный здесь, почему целует меня так, будто у этого вечера, у этого сиюминутного помутнения есть продолжение. Я вообще отключила мозг и пропадала! Забыв про все и про всех. Осталось только мое желание, только мои чувства и только его удивительно чуткие и умелые губы, которые действовали решительно, как тогда – в вечер похода в кино. С той только разницей, что тогда я воспринимала поцелуй, как грубое вторжение в мое личное пространство, а сейчас я была совсем не прочь это личное пространство уничтожить окончательно.

Только теперь я в полной мере понимала, что такое поцелуй, когда крышу сносит. Когда внутри все сладко ноет, и нервы будто струны, на которых опытный мужчина умело играет своими решительными движениям, разгоняя жгучую лаву по венам. Теперь я знаю, каково это, когда кожу щекочет от волнения. Когда все естество тянется к нему, и все тело моментально отзывается на каждое, даже мимолетное касание его рук и губ.

В моей жизни были всего одни отношения. Но я не испытывала с первым молодым человеком и сотой доли того, что творилось внутри меня сейчас. Я вообще не понимала, что люди находят в близости и поцелуях.

До этой ночи. До этой встречи и до этого момента.

Мне казалось, будто я сейчас взорвусь от нежности. Растаю, как кубик льда на солнце, в объятиях Демьяна. И ощущение это усилилось, когда он подхватил меня на руки. Легко, будто пушинку. Заставляя обвить ногами его бедра, ощутить силу его желания и тихонько застонать от болезненного спазма в низу живота.

Не разрывая поцелуя, Демьян потащил меня прямо по коридору. Снося к чертям висящие на стенах фоторамки и шелестя попадающейся на нашем пути одеждой.

– Тише, – хохотала я тихонько, – ребенка разбудим, – чувствуя себя в этот момент нашкодившим сорванцом. А губы Нагорного уже спустились на мой подбородок. Он так же тихо смеялся в ответ, своим низким шепотом, и с каждым звуком внутри все замирало от вибраций его рокочущего голоса.

Практически на ощупь мы добрели, спотыкаясь и путаясь в конечностях до гостиной. И чуть туда не завернули. Дверь была прикрыта, и я, собирая остатки разума, нетерпеливо буркнула:

– Ника. Там Ника. Туда нельзя!

Нам пришлось ввалиться в следующую дверь. Это была кухня. А уже в следующее мгновение меня усадили пятой точкой на кухонный гарнитур, а губы Демьяна начали прокладывать дорожку из поцелуев к шее. Ниже и ниже. Щекоча, распаляя, заводя внутри самые сладкие и порочные желания.

Руки его задрали край моей футболки, вызывая дрожь от касания кожи к коже.

Я уперлась затылком в стену, предоставляя мужчине больше простора для поцелуев. Судорожно сжала пальцы в его волосах и тихонько застонала, когда его зубы осторожно прикусили ключицу, а губы тут же поцеловали место укуса. Руки мужчины пробрались к моей груди, слегка сжимая, заставляя вскрикнуть и тут же прикусить губу.

Что мы творим?!

У нас за стеной ребенок и…

Новое движение ловких пальцев, касание подушечек соска и…

Что я там говорила?

Спина выгнулась, поддавшись на ласку.

Сладко. Невероятно!

Я потянула ладони, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы на мужской рубашке. Снова поймала губами губы Демьяна. Хотела раствориться, пропасть в ощущениях, но тут вселенная решила нас привести в чувство. И мы услышали моментально отрезвляющее:

– Фиса, – приглушенный шепот детского голосочка.

Ника.

Позорище-то какое! Я подскочила, как ужаленная, вскакивая с гарнитура, и выглянула из-за плеча Нагорного. Он, в свою очередь, обернулся. Ребенка тут не было.

Мы переглянулись.

Глюк? Коллективный?

Но нет, снова послышалось:

– Фис…

– Ника, – запыхавшись, прошептала я, ладонями приглаживая спутанные волосы. – Божечки, вот это… – слов не было, какое тотальное помутнение рассудка произошло. Возбуждение бушевало, а наравне с ним появилась жуткая растерянность. Руки тряслись, ноги были ватные, сердце долбило, как отбойный молоток, тишина, разрезаемая нашим тяжелым дыханием, давила на ушные перепонки, и мозг растекался, превращаясь в кисель. Что мы творим?!

– Я схожу к ней, – сказал Нагорный, видимо, уловив весь спектр моих эмоций, ясно отразившийся на моем лице. – Только не вздумай! – прошептал, обхватив ладонями мои красные щеки.

– Ч-что?

– Придумывать себе всякую ерунду, – проникновенный шепот, и мужчина поцеловал меня в висок, нежно и заботливо, добавив:

– Я сейчас вернусь. Нам с тобой о многом нужно поговорить, госпожа Ветрова-Граф.

– Я не…

Но сказать что-либо я не успела, потому что мужчина хулиганисто подмигнул и вышел из кухни, предоставляя мне время прийти в себя.