Неукротимый голод

— Когда я закончу с тобой, — сказал он невнятно, словно с трудом выдавливал слова сквозь разбитые губы, — Я выслежу твоего ажеру, — он хрюкнул и уперся правым коленом в пол, — и сдеру с него кожу заживо.

В голове у Шей пульсировало. Она пошатнулась, как только встала на ноги, охваченная внезапным головокружением. Она сделала глубокий вдох сквозь зубы и опустила руку в карман. Несколько капель жидкости громко упали на пол. Она не знала, была ли это ее кровь, Ноструса или и то, и другое, но это не имело значения.

Ее пальцы сомкнулись на рукоятке бластера.

Нострус передвинул левую ногу, встав на колени, и откинулся назад, чтобы сесть на икры. Его голова склонилась вперед. Он поднял левую руку, согнутую в локте, как будто хватаясь за грудь.

— Ты пожалеешь о каждом мгновении этого, терранка.

Шей подняла бластер. Казалось, что он весит сто килограммов, но на этот раз он не зацепился за куртку, и ее рука была твердой, когда она поднимала оружие.

— Ты, — выплюнул Нострус, покачиваясь, когда за что-то дергал, — и твое гребаное отродье-паразит…

Шей нажала на спусковой крючок. Высокий, глухой вой бластера был приглушен шумопоглощением в коридоре. Это был приглушенный, обескураживающий звук, неважный звук, несущественный звук.

Это был идеальный звук, чтобы отметить смерть Ноструса.

— Ты не имеешь права говорить о моей паре или моем ребенке, — мягко сказала она.

Нострус несколько секунд неподвижно стоял на коленях. Слабые струйки дыма поднимались из аккуратного темного отверстия на его затылке. В воздухе витали сильные запахи обугленной плоти и паленых волос. На этот раз тошноты не было, даже когда Нострус, наконец, подался вперед и бесцеремонно рухнул на пол. Из его левой руки выпал бластер.

Рука Шей дрожала, когда она опускала оружие.

Красивой драки не бывает, Шей, мысленно сказал ей отец.

Она невесело усмехнулась, когда теплая кровь потекла из ее многочисленных порезов, когда каждая мышца и кость в ее теле заныли, а в голове запульсировала боль. Она хотела бы, чтобы ей не приходилось проходить через это, чтобы снова так отчетливо слышать голос своего отца. Она хотела бы, чтобы его уроки никогда не оказались необходимыми. Но больше всего на свете она хотела, чтобы ее дочери никогда не пришлось узнавать подобные уроки из первых рук.

Откуда-то издалека голос позвал ее по имени.

У меня нет времени сходить с ума. Мне нужно добраться до Лии.

Голос прозвучал снова, немного громче. Нахмурив брови, Шей подняла взгляд, неуверенно поднимая бластер вместе с ним.

Большой, красивый ажера серовато-коричневого цвета бежал к ней по коридору, яркая зелень его глаз была видна даже с расстояния сорока метров. Такая же широкая, глупая ухмылка растянулась на ее губах.

Драккал?

— Какая хорошая, симпатичная кошечка, — пробормотала она. Она отшатнулась, поскользнувшись на скользком от крови полу. Ее рука безвольно упала, как только она восстановила равновесие, и бластер выскользнул из пальцев. Внезапно ее тело почувствовало слабость, лишившись каждой унции энергии.

— Шей! — позвал Драккал, его голос звучал так, так реально.

Слезы защипали ей глаза.

В последний раз она видела его, когда охранники Мургена увели его в транспорт Вани. Он был забран у Шей. Он был украден у нее. Когда он подошел еще ближе, она заметила бегущих за ним Таргена, Урганда и Секк'тхи. Но они ничего об этом не знали. Они никак не могли здесь оказаться.

Похоже, я действительно сошла с ума.

Это было неподходящее время или место, чтобы терять самообладание — не то чтобы любое время или место было удобным, — но доказательства были прямо налицо. Полномасштабные аудиовизуальные галлюцинации.

Драккал резко остановился перед ней, скребя когтями по полу. Это казалось очень характерной деталью для галлюцинации. Ее ноги задрожали, и она подалась к нему. В одно мгновение его руки, сильные и теплые, обхватили ее, прижимая к своему телу. От него исходил жар, согревающий ее слишком холодную кожу. Он был мокрым и сильно пах кровью, но под этим она уловила запах кожи и гвоздики, который был присущ только ему.

— Краас кавал, кирайя, — выдохнул он, крепче обнимая ее.

Она, должно быть, издала какой-то звук, всхлип или стон боли, потому что он немедленно отстранился, окидывая ее пристальным взглядом. Она медленно осмотрела его в ответ, как будто он мог исчезнуть в любую секунду. Ее мозг все еще не мог до конца поверить в то, что она видела, чувствовала и обоняла.

Его мех и броня были забрызганы кровью, но брони на нем раньше не было. Черт возьми, такой руки у него тоже не было.

Черты лица Драккала были напряжены от беспокойства, когда он повернул голову, чтобы посмотреть назад.

— Урганд! Сейчас же сюда!

— Ты действительно здесь, — выдохнула Шей, положив руку ему на грудь. Она знала, что не сможет понять смысла его присутствия прямо сейчас. Она также знала, что это не имеет значения. Он был здесь.

Он снова посмотрел на нее и нахмурился, подняв правую руку к ее лицу. Он осторожно провел подушечкой большого пальца под порезом на ее щеке.

— Я рядом. Теперь все будет хорошо.

Драккал усадил ее на пол, сам опустился позади и обхватил правой рукой ее за талию. Она прислонилась спиной к его груди, когда Урганд опустился перед ней на колени. Нахмурившись так же глубоко и озабоченно, как Драккал, Урганд быстро приступил к осмотру ее ран.

Ощущение сюрреализма у Шей не уменьшилось. Она чувствовала нежные прикосновения Урганда, но боль теперь была далекой. Она откинула голову на плечо Драккала и посмотрела на него снизу вверх. Каким бы невероятным это ни казалось, он был здесь, здесь ради нее, ради…

Лии.

Как бы ей ни хотелось закрыть глаза и позволить ошеломляющему облегчению, охватившему ее в этот момент, убаюкать себя, она не могла. Не тогда, когда Лия все еще была у Мургена. Ее сердце учащенно забилось о ребра, дыхание участилось.

Шей положила ладонь на руку Драккала и сжала ее, когда отчаяние сменило ее облегчение.

— Лия все еще у него, Драк. Она сейчас с ним в смотровой комнате.

— Я знаю, — сказал Драккал. — Аркантус следит за ними. Мы доберемся до нее.