Неукротимый голод

Выражение его лица омрачилось.

— Любовница — неподходящее слово. Ваня никогда никого не любила, кроме себя. Я думаю… Ты поделилась со мной многим из своего прошлого, Шей, а я на самом деле ничего тебе не рассказал. Мне нужно рассказать историю с самого начала, чтобы ты поняла. Чтобы я понял… потому что я не думаю, что у меня был шанс по-настоящему оставить все это позади, пока не появилась ты.

— Итак, начни с самого начала. Я хочу знать, Драккал. Хорошее, плохое, все. Это не изменит того, что я чувствую к тебе сейчас.

Он кивнул и лег, перекатившись на спину. Его глаза устремились к потолку, но в них был отстраненный блеск, как будто он смотрел далеко за пределы физического.

— Я родился на Джакоре, родной планете ажер. Повсюду большие города, миллиарды жителей… примерно так Сэм описывает вашу Землю — Терру. И мне это никогда не нравилось. Мои родители, по сути, были историками, поэтому я провел юность, изучая культуру и традиции своего народа, нашу историю, и мне казалось, что мы так далеко ушли от того, кем были. Я хотел чего-то другого. Я встретил Ваню за год до своего совершеннолетия. Казалось, она чувствовала то же, что и я — она хотела более простой жизни, жизни, больше соприкасающейся с корнями нашего народа. Мы хотели знать, каково это — жить за счет даров природы, охотиться, ловить рыбу и выживать, создавать вещи своими руками. Она была… красивой, уверенной в себе, сильной. Охотницей она была уже тогда. Все, что, как мне казалось, я хотел. Я влюбился в нее. Был влюблен долгое время, — его брови опустились, а губы сложились в глубокую морщинку, — я даже думал, что люблю ее.

Шей поджала губы и убрала руку от Лии, сжав ее в кулак. Она отвернулась от Драккала, чтобы посмотреть на умиротворенное личико своей малышки. Это успокоило некоторые буйные порывы внутри Шей.

У каждого есть прошлое, Шей. Смирись с этим. Драккал не сошел с ума, когда ты упомянула своего бывшего, от которого зачала ребенка.

Не то чтобы она злилась на Драккала — она просто хотела выбить пару зубов из самодовольной физиономии этой сучки Вани. Шей была уверена, что Драккалу пришлось подавить подобные мысли, когда говорилось о ее бывшем.

— Достигнув совершеннолетия, — продолжал Драккал, — мы покинули Джакору. Отправились на один из пограничных миров, планету с богатой дикой природой и небольшим населением. Мы запаслись припасами в одном из немногих постоянных поселений и отправились на поиски нашего кусочка дикой природы. Построили дом, устроили жизнь. И это было хорошо, несмотря ни на что. Или, по крайней мере, я говорил себе, что это хорошо. Это было нелегко — нам приходилось работать ради всего, и были изрядно голодные времена, — но это было приятно. Удовлетворительно. По крайней мере, для меня. И Ваня все еще была со мной. Мы занимались сексом. Часто. Но каждый раз, когда я настаивал на большем, она отстранялась. Думаю, я был слеп к признакам. Она не хотела ничего официального, не хотела никаких реальных обязательств сверх того, что у нас уже было. И я подумал, что того, что у нас было, должно было быть достаточно для меня, верно? Она жила со мной, делила дом и постель. Разве это не жадность — хотеть чего-то большего? Она начала совершать более длительные походы вдали от дома. Я думал, что она стремилась найти новых животных, новые места охоты или, возможно, разведать ценные ресурсы, чтобы продать информацию в городе. Иногда это был хороший способ пополнить наши запасы. Я был либо слишком глуп, либо слишком наивен, чтобы осознать правду о происходящем. Решил, что ей просто нужно пространство, и я хотел дать ей все, чего она хочет. Во время последнего из ее походов я был снаружи и рубил дрова. Я поднял голову и увидел этот большой, уродливый корабль, появляющийся из-за гор. Это было похоже на какой-то модифицированный военный транспорт. Были несколько грубых кораблей и еще более грубые существа, которые отправлялись на планеты, подобные той, чтобы залечь на дно и спрятаться от властей, но я никогда не видел ничего подобного, — Драккал сложил руки на животе, переплетя пальцы. — Тварь подлетела прямо к дому, открыла спускную рампу, и оттуда выпрыгнула дюжина работорговцев с оружием и шоковыми посохами. Я не дал себе времени подумать. Я вбежал внутрь, схватил винтовку и приготовился защищаться. Когда они подошли к дому, я выстрелил в них. Мой народ… у нас есть эта старая воинская традиция, на которую все на моей родной планете любили с гордостью указывать, но мало кто хочет следовать ей и сейчас. Правильным, благородным поступком было сражаться насмерть, защищая свой дом. А что, если я потерплю неудачу, и они все еще будут там, когда Ваня вернется домой? Я был готов к этому. Не могу сказать, что я был каким-то опытным воином или что у меня был большой опыт сражений, но я был готов, — напряжение образовало складку между его бровями и заставило мышцы челюсти на мгновение выпятиться. — Это превратилось в перестрелку. Они прикрывали друг друга, вынуждая меня уклоняться, чтобы они могли продвинуться к дому, но я знаю, что попал по крайней мере в двух из них. По крайней мере, я был неплохим стрелком. Все это время они кричали мне, чтобы я выходил, сдавался. А потом я слышу, как открывается задняя дверь, и я оборачиваюсь, готовый стрелять… только это была Ваня. Глупый я, увидев ее, не задумался, как ей удалось появиться именно в этот момент, не задумался, почему работорговцы еще не окружили то место… да и не было, наверное, причин. Я просто подумал про себя, что теперь у нас есть шанс. И она посмотрела мне прямо в глаза и кивнула, как будто была там ради меня, со мной, как будто она тоже была во всем до конца. Она шагнула ко мне, и я развернулся, чтобы отстреливаться от работорговцев, на самом деле взволнованный дракой, поскольку она была там. Я не слышал, как она активировала электрошокер. У меня даже не было шанса снова встретиться с ней лицом к лицу. Все мое тело напряглось, и я упал. Оставаясь в сознании — думаю, я был намного более вынослив, чем умен, — я пытался сопротивляться, когда она вытаскивала большой комплект наручников. Ей пришлось еще дважды ударить меня электрошокером, прежде чем она смогла меня сковать. Затем она позвала работорговцев, и они направились прямо к дому, как будто таков был план с самого начала. Потому что так оно и было. Они поставили меня на ноги и натянули на лицо капюшон, но я слышал их разговор. Слышал, как она говорила. И даже тогда, даже когда они тащили меня к своему кораблю, я просто не мог поверить, что она это сделала.

Челюсть Шей пронзила боль, только тогда она поняла, что сжимала ее уже некоторое время. Она разжала ее, но напряжение все еще сковывало тело.

— Если бы я знала обо всем этом раньше, Драк, я бы выстрелила ей в ебаное лицо в тот момент, когда она появилась.

В груди Драккала заурчало, и он протянул руку, чтобы провести тыльной стороной пальцев по ее руке. Он улыбнулся.

— Моя свирепая кирайя. Ты воин в сто раз лучше, чем она когда-либо могла надеяться стать. У меня было искушение убить ее… но она не стоит тех проблем, которые это могло бы вызвать. Вечной Страже было бы все равно, что она делала в прошлом, только то, что мы застрелили ее посреди улицы верхнего города.

— Но, как я уже сказал, я слышал их. Я был последней целью в списке, которая Ваня составила для них. Это был ее переход — ее цена за то, чтобы стать частью их команды. Думаю, ей надоела жизнь на границе. Захотелось перемен.

— Грязная, трусливая сука, — пробормотала Шей.

— Да, — прорычал он. — Она ебаная же’гааш.

Шей не удержалась и рассмеялась. Она прикусила губу, сдерживая как можно больше смеха, чтобы не потревожить Лию, и перевела взгляд с ребенка на Драккала.

— Ты абсолютно идеален. Может, я и натворила чего-то плохого, но, по крайней мере, я никогда никому не наносила удара в спину.

Драккал приподнял густую прядь волос Шей и накрутил ее на свой металлический палец.

— Шей, между вами двумя нет никакого сравнения. Она ничто. Ты для меня все.

Тепло расцвело в груди Шей и распространяясь наружу. Кайф, вызванный любовью Драккала, был лучше, чем мог дать любой наркотик, и это отодвинуло ее ревность. Ваня действительно больше ничего для него не значила.

— Что случилось после того, как они забрали тебя? — спросила она.

— Они привезли меня и всех других захваченных на Кальдориус, столицу всей проклятой вселенной работорговцев, — он покачал головой, и его язык ненадолго выскользнул, чтобы пробежаться по губам. — Полагаю, у меня телосложение, которое любят видеть на аренах для рабов, поэтому меня купил кто-то, кто хотел сделать из меня бойца. Так и случилось. Они усердно тренировали меня, и они были подлыми ублюдками, но это было хорошим отвлечением от моего отчаяния. Там было несколько мрачных, темных дней, — он взъерошил ее волосы большим и указательным пальцами и несколько секунд смотрел на них, прежде чем отпустить. — Долгое время я был на грани того, чтобы просто… сдаться. Покончить со всем этим. Хорошие боевые рабы были большим вложением средств для владельцев, толпы и азартные игры приносили много денег, поэтому они делали большинство боев не смертельными, но когда возникали смертельные схватки… иногда я действительно думал о том, чтобы просто проиграть. Я встретил Арка в тот день, когда мне пришлось сразиться с ним. Это был не смертельный бой, и он был таким милым, нежным созданием, так что, — его рот скривился в легкой ухмылке, — я позволил ему победить. Он расскажет это по-другому, но именно так и произошло.

Шей тихо хихикнула.

— А я-то думала, ты был честен со мной.

Он повернул к ней голову и сморщил лицо, как от боли.

— Ой, терранка. Я мог бы поставить Аркантуса на место, если бы захотел. Как я уже говорил, он был слишком симпатичным. Жаль было портить его.

Она ухмыльнулась.

— И, наверное, я была слишком хорошенькой, когда ограбила тебя?

— Ну, ты действительно наставила на меня пистолет…

— У тебя было другое оружие. Ты не был беспомощным маленьким котенком.

— В последнее время ты могла бы одурачить меня на этот счет, — проворчал он.

Шей знала, что он имел в виду ее беременность в целом, но роды более конкретно. Ее большой, сильный, свирепый ажера чувствовал себя бессильным, когда дело касалось ее боли.

— Ты был со мной все это время, Драк. Это значит больше, чем я могу выразить словами.

Он придвинулся немного ближе и поцеловал ее в лоб.

— Я всегда буду с тобой, кирайя.

Шей улыбнулась и положила руку ему на грудь, на сердце. Оно бешено колотилось под ее ладонью.

— Продолжай. Что произошло после того, как ты предположительно проиграл Арку?

— У нас было несколько минут, чтобы поговорить. Я видел его раньше, знал о нем. Он создавал себе репутацию — это была его тридцать вторая победа в тридцати двух боях. Непобежденный боец — это большое дело. И он был… не таким, как я ожидал, учитывая, как хорошо он сражался. Он эгоистичен и саркастичен, но он харизматичен, и в глубине души… он искренен. Именно он рассказал мне о правиле на Кальдориусе — выживи в ста пятидесяти матчах, и ты заработаешь свою свободу. Сказал, что у него есть кое-какие планы на то время, когда он заработает свою, и что ему понадобятся такие хорошие бойцы, как я. Не умирай, ажера. Как я уже сказал, я никогда по-настоящему не был бойцом до того, как попал в рабство, но мне это нравилось, и я был хорош в этом. И до этого момента я руководствовался гневом. На самом деле у меня не было направления. Аркантус дал мне его. Он дал мне то, над чем нужно работать.