Неупокоенные кости
Шрифт:
– Какое именно событие? – спросила Джейн.
– Ей неизвестно. Конечно, она пыталась расспрашивать мужа, но он так ни в чем и не признался.
– Быть может, на нем оставили свой отпечаток события, которые произошли вечером третьего сентября семьдесят шестого года, – предположил Дункан.
– Вы сказали, это была ваша первая версия, – напомнила Джейн Бейтсу. – То есть сейчас вы изменили свое мнение по поводу обстоятельств смерти Гордона-Джонса? И что вас заставило его изменить?
– Ну, во-первых, то, что я узнал от вас. А кроме того, в кухонной раковине мы обнаружили второй стакан, – сказал Бейтс. – Он был вымыт. Возможно, Мейсон Гордон пользовался им вчера или позавчера, но потом нам пришло в голову проверить его видеодомофон.
–
– А вот взгляните…
Бейтс жестом пригласил их подойти к панели домофона, установленной рядом со входной дверью.
– Этот дом был построен всего несколько лет назад, и каждая квартира в нем оборудована домофонной системой, соединенной с установленной на подъезде видеокамерой. Эти домофоны не совсем обычные, они обладают функцией автоматической аудио- и видеозаписи. Система способна записать до пяти сообщений, в зависимости от их продолжительности, после чего происходит перезапись самых старых вызовов. – Он поглядел на Джейн. – После того, как в десять вечера Мейсон Гордон вернулся домой, к нему в квартиру звонили дважды. Вот, смотрите…
С трудом сдерживая нетерпение, Джейн наклонилась к прибору. Бейтс пальцем в перчатке нажал кнопку, и на крошечном экране началось воспроизведение самой последней записи. Анжелу Шелдрик Джейн узнала практически мгновенно, хотя лицо журналистки и было искажено не слишком совершенной камерой. На заднем плане маячил ее оператор Рауль Басра. Из динамиков донесся голос Анжелы: «Алло, босс? Вы дома? Это я, Шелдрик. Нам надо поговорить. Я знаю о происшествии в Бейкерсфилде. Мне известно также, что вы изменили имя. Раньше вас звали Рокко Джонс, и вы были членом “шестерки из Шорвью”. Этого вполне достаточно для выхода в эфир, но сначала я хотела бы выслушать вашу версию событий».
Ответа не последовало. Шелдрик на экране повернулась к своему оператору и что-то сказала, потом снова нажала кнопку звонка.
«Мейсон? Рокко? Ответьте! Мы можем войти? Нам надо поговорить».
Джейн быстро переглянулась с Дунканом. В голове всплыл ее недавний разговор с журналисткой.
«…Раньше его звали Рокко Джонс, и он был членом “шестерки из Шорвью”. У него на счету немало правонарушений, сержант… А теперь он мертв. Я ездила к нему на квартиру, хотела дать возможность объясниться. Он не открыл, и мы решили подождать его в баре на другой стороне улицы. Только мы туда не дошли, потому что как раз в этот момент Мейсон свалился на припаркованный автомобиль. Я… я думаю, он мог прыгнуть из-за меня. – Последовала довольно продолжительная пауза. – Но меня беспокоит еще вот что… Есть ли вероятность того, что его столкнули? На мой взгляд, исключать этого нельзя, хотя по большому счету это только журналистская интуиция. Меня и Рауля, моего оператора, допрашивала городская полиция. Мы рассказали им, что нам было известно: Мейсон Гордон на самом деле – Рокко Джонс, член “шестерки из Шорвью”. Честно сказать, я надеялась на сенсационный репортаж…»
«А теперь?»
«Рано или поздно копы из полиции Ванкувера узнали бы об этом и сообщили вам, но я все равно решила позвонить… ну, чтобы вам стало известно о Рокко как можно скорее. У меня такое чувство, что время может иметь большое значение. – Анжела снова замолчала, словно колеблясь. – И… извините, что перешла черту. Ну тогда, с подслушиванием… Мне… мне хотелось бы работать над этим делом, соблюдая правила. Работать с вами…»
«Я не “работаю” с прессой, мисс Шелдрик».
«Я была вовсе не обязана звонить вам, сержант, но я не ищу благодарности. И все же я бы не отказалась, чтобы вы держали меня в курсе… Я имею в виду новую информацию, которой вы сочтете возможным со мной поделиться. Когда она у вас будет, естественно…»
– Этих двоих он не впустил, – задумчиво проговорила Джейн. – Как сказала мне Анжела, он даже не откликнулся на звонок.
Она повернулась к Бейтсу:
– А кто навестил
Гордона перед ними?– Личность этого человека нам пока установить не удалось. Но, судя по записям домофона, этого гостя Мейсон впустил…
Бейтс снова нажал кнопку. На крошечном экране возникло мужское лицо, и Джейн почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце. Она уже видела этого человека раньше, но где?..
«Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»
– Вы думаете то же, что и я, шеф? – спросил Дункан.
Перед глазами Джейн встало лицо с фотографии на доске. Очень тихо она сказала:
– Исайя Осман, муж Джилл Уэйнрайт. Он приходил сюда, и Рокко его впустил.
Джейн
Джейн сидела в допросной. Напротив нее сидел за столом Исайя Осман. Дункан устроился на стуле рядом, держа раскрытый блокнот на коленях. Остальные детективы, включая начальника Джейн, который наконец-то был введен в курс дела, следили за допросом через камеру, соединенную с настенным экраном в рабочем зале. Незадолго до этого полицейская поисковая группа, в которую входило водолазное подразделение, отправилась на Черное озеро, расположенное примерно в часе езды к северу от города.
Исайю обнаружили в его особняке близ Игл-Харбор в половине первого ночи. Он был один. Когда полицейские объяснили ему причины своего визита, Исайя согласился проследовать в участок добровольно.
– Вам известно, мистер Осман, что наша беседа записывается? – начала Джейн.
Он кивнул.
– Я также знаю, что имею право на адвоката, но – говорю это для записи – я пришел сюда по своей собственной воле. Мне нечего скрывать. И, прежде чем вы начнете задавать мне вопросы, должен сообщить: да, вчера вечером я побывал на квартире у Рокко Джонса. Я дважды позвонил в домофон, после чего он меня впустил.
– Камера на подъезде сняла ваше лицо, – сказала Джейн. – Ваш голос тоже был записан.
Она придвинула к себе протокол и прочла:
– «Рокко? Ты дома? Открой, надо поговорить. Есть одна вещь, которая все изменит…»
Джейн подняла голову и посмотрела на него.
– Когда вы узнали, что Рокко Джонс – это Мейсон Гордон?
– За несколько часов до моего визита к нему. Моя жена призналась, что ее старый школьный товарищ был одним из «шестерки» и что он изменил имя, когда после очередного задержания полицией прошел курс лечения в реабилитационной клинике и решил начать новую жизнь.
– Почему ваша жена рассказала вам об этом?
Исайя сглотнул и несколько мгновений смотрел в стол перед собой. Наконец он глубоко вздохнул и поднял взгляд.
– Мне тяжело об этом говорить, но я должен… Так будет правильно. Я вернулся домой вчера вечером около девяти часов. Это произошло довольно неожиданно, поскольку моя деловая поездка сорвалась и я… я думал устроить Джилл сюрприз, поэтому не стал ее ни о чем предупреждать. Когда вошел, то застал в доме… всех шестерых. Всю «шестерку из Шорвью» в полном составе. Они собрались у Джилл, чтобы договориться, какие показания следует давать, если полиция снова начнет задавать им вопросы о событиях, произошедших третьего сентября семьдесят шестого года. Вскоре после моего появления они разъехались. Я сам… слышал довольно много, но кое-что оставалось мне непонятным, и я начал расспрашивать жену. В конце концов она рассказала мне все. Наверное, Джилл рассчитывала, что, если она будет говорить откровенно, ей удастся сохранить наш брак, но…
Он не договорил. Джейн видела, что Исайя изо всех сил старается собраться и взять себя в руки, но глаза его заблестели от подступивших слез.
– Моя жена оказалась не такой, как я всегда считал. Я ничего не знал о ее прошлом, не знал, что она много лет мне лгала. Я не представлял себе, какой она человек! Теперь мне ясно, что наш брак, наши отношения, наша семья – все опиралось на чувство вины, которое она испытывала. И теперь мне кажется… то есть я знаю, что никогда не смогу вернуть то, что у нас было.