Невероятная очевидность чуда

Ему невероятно нравился этот их словесный ироничный пинг-понг, а еще невероятно нравилось наблюдать за девушкой. Познавая и укладывая в своей памяти и разуме ее мимику, особую мелкую моторику и жесты, плавные, буквально завораживающие, присущие только уверенным в себе и знающим себе цену женщинам, и звук ее голоса, выражение ее поразительно ярких голубых глаз.

Погружаться в эту Вселенную под названием Ева, изучать ее, ощущая при этом какое-то необычное щекочущее, как пузырики шампанского, чувство загадки, интриги, азарта и того особого предвкушения, перед разгадыванием этой самой загадки…

Ох, что-то с ним происходит, ох происходит! – с искрящимся чувством легкой восторженности и предчувствия думалось Орловскому.

– Вы планировали выбраться на озера? – задала неожиданный вопрос Ева, выдергивая мужчину из анализа и смакования будоражащих его чувств и ощущений.

– Это на те самые, в которых разводят серьезную рыбу под платную рыбалку? – уточнил Орловский.

– Да, те самые. Два озера в десяти километрах от Калиновки. Одно серьезное, большое, с вытекающей из него речкой. И второе поменьше, поскромней. Их много лет назад, уж и не вспомню когда, но больше пятнадцати точно, взяли в аренду у Минприроды, а какие-то участки и вовсе выкупили пара бизнесменов. Капитально очистили, привели в порядок и запустили рыбу. Обиходили территорию вокруг, окультурили, как говорит наш Иван Леонидович, который, кстати, является одним из партнеров в этом предприятии. Поставили они там небольшие домики-коттеджики, в которых можно переночевать компанией в пять-шесть человек. Вполне себе комфортные и удобные, но без всяких изысков. Если требуется, то дают в прокат снаряжение и удочки, продают в своем магазине сопутствующие товары, копченую рыбу и очищенную, разделанную порционно, приготовленную для жарки или ухи, а также поставляют рыбные полуфабрикаты в рестораны соседнего города. И вполне себе отлично процветают. У них там хорошо – тихо, спокойно, чисто. Очень красивая природа вокруг, на машинах въезжать на территорию запрещено – стоянка в трех километрах от хозяйства, а посетителей довозят до озер на электрокарах.

– Да, я читал их официальный сайт, когда собирался сюда, мне понравилось. Продуманные ребята, – похвалил предпринимателей Орловский и поинтересовался: – А работают у них калиновцы?

– Нет, здесь не очень много людей постоянно проживают, домов десять, может, двенадцать. Калиновка – все же дачный поселок, причем в таковом статусе она и была основана с самого начала своего существования, еще до Октябрьской революции. Тут даже сохранилась пара домов с того времени. А наш дом уже чуть более поздней постройки, годов тридцатых. Его дед Олег купил в пятидесятых годах, именно купил, – подчеркнула Ева, – специально, чтобы маленьких детей на все лето вывозить на природу из Москвы. Далековато, конечно, но уж больно тут рыбалка была знатная и богатая, в том числе и на диких, еще в те времена, озерах, а он фанател по этому делу. Да и бабушке места понравились.

– И не прогадал дедушка ваш с рыбалкой, – поддержал сделанный выбор Орловский.

– Да-а-а, – ностальгически протянула Ева, – нам всем нравилось. А на «рыбобизнес», как здесь этих предпринимателей называют местные жители, работают люди из соседней деревни, что по ту сторону от озер, от Калиновки где-то километров тридцать пять будет. Им эта затея зашла очень даже удачно и выгодно, они же в деревне постоянно живут, и с работой у них там не очень. Имеется соседнее сельхозпредприятие, на котором некоторые трудятся. Но после организации озерной ловли многие пошли работать туда.

– Эдакое деревнеобразующее предприятие вышло, – подсказал формулировку Орловский, – с которым очень свезло местным пейзанам и пейзанкам, я правильно понял?

– Вы правильно поняли, Пал Андреич, – как всегда иронично, с легким намеком на подколку, поддакнула Ева и спросила: – Вы ведь не на машине?

– Нет, я нынче не за рулем, – подтвердил ее догадки Орловский.

– Ну и я нынче не при нем, – продолжила свою мысль Ева. – Последние годы, когда мы сюда приезжали, я обращалась к Ивану Леонидовичу, и тот отвозил меня на озера, забирал и привозил обратно. Так вы как, на озера-то вообще планировали ехать?

– Обязательным порядком, – подтвердил свое желание Павел, – хотя бы в качестве экскурсии.

– Ну и я собиралась. Так, может, наметим день для совместной поездки? – предложила Ева.

– Конечно, – поддержал хорошую идею Орловский и, скорчив наигранно-извинительное выражение лица, попросил: – Только давайте не завтра. Завтра я бы в мастерской посидел.

– Нет, – не стала в этот раз иронизировать и посмеиваться над его желанием Ева, – не завтра точно. Завтра я планировала отдохнуть, почитать, сходить в гости к соседке, договориться о помощи по уборке дома. Ну и навестить Ивана Леонидовича, уважить человека, чаю попить, пообщаться, подарочки вручить небольшие. А то я его даже не уведомила о своем приезде.

– Я помогу вам в уборке, – напомнил Орловский о взятых на себя обязательствах при «заселении», вернее, при подтверждении его заселения законной хозяйкой дома.

– Непременно, когда мы наметим для нее день, – согласилась Ева и «отпустила» мужчину: – Больше не удерживаю, смело можете отправляться в мастерскую.

– Спасибо, – поднимаясь из-за стола, поблагодарил Павел и указал на столешницу: – А посуда… там помыть, и все такое?

– Идите уже, – отмахнулась Ева, – я уберу.

Встав со стула, Орловский коротко, благодарно-церемонно поклонился девушке и двинулся к выходу, но на самом пороге его догнал и остановил, словно хлопнул по спине, вопрос, заданный Евой спокойным, ровным тоном:

– Павел Андреевич, что у вас с ногой? Врожденная патология, несчастный случай или ранение?

Он медленно развернулся, посмотрел на девушку, что-то про себя быстро обдумывая, и хмыкнул:

– Ну да, вы же врач.

– И еще немного, – показала она большим и указательным пальцами, сколько именно занимает это «немного», – антрополог.

– Скажем так: несчастный случай с ранением, – ответил Орловский и спросил: – И когда вы поняли?

– Сразу. Когда вы несли мой чемодан по лестнице на второй этаж. Но сегодня после рыбалки вы сильнее припадали на левую ногу, видимо, перетрудили правую, пострадавшую. Вы поэтому не водите машину?

– Все «да», как говорит один мой знакомый. Ногу я все же перенапряг, предпочтя рыбачить стоя. И машину мне временно запретили водить, – признался Орловский.

– Вот что, Павел Андреевич, давайте договоримся так, – «докторским» безапелляционным тоном постановила Ева. – Если вам нужна перевязка, массаж сведенных мышц или обезболивающее, вы немедленно обращаетесь ко мне. И это не обсуждается.

– Принял, понял, дал обещание, – без дурашливости, на полном серьезе произнес Орловский.

– Вот теперь можете идти, – окончательно отпустила его Ева.

Изучая инструмент, станки и общее устройство мастерской, Орловский прокручивал в голове рассказ Евы, анализировал, останавливался на каких-то подробностях и деталях, но главное не это – он думал о самой девушке, и думал так… Да правильно он думал, как положено. И еще немного больше, чем положено.

Он лукавил, когда уверял Еву, что ему не терпится изучить мастерскую ее деда и повозиться с железками. Нет, ему, разумеется, было весьма любопытно, и руки прямо чесались поработать с чем-нибудь, но сказать, что это желание доминировало, превалировало и затмевало все иные интересы, – нет. У него и своя мастерская имеется, да такого класса и уровня, каких реально мало встретишь в нашей стране.

Девушка Орловскому определенно была на-а-амного интереснее любых мастерских и любых железок.

Ох, как она его зацепила, заинтриговала! До потрохов аж!

Давно его так не торкала женщина, не будила в нем такой увлеченности, интриги, желания непременно разгадать ее загадку. А то, что в ней имеется загадка, да непростая, это Орловский чувствовал всем своим нутром, рефлексами и тренированной интуицией.

Анестезиолог! Охренеть! Реаниматолог! Тем же образом по эмоциям. Он и предположить не мог, что вот эта малышка может быть врачом. Лажанулся он, это факт.