Невероятные приключения циников в Скайриме

— Там кость торчит. Ты… — рейнджер закашлялся, — ничего не чувствуешь?

Кое-как разлепив слезящиеся глаза, я напрягла зрение, стараясь избавиться от чёрных мушек. Штанина и вправду пропиталась кровью, а из-под материи выпирал острый кусок кости. Я пошевелила ногой: та едва слушалась, но боли не было. Вообще ничего. Чувствительность пропала, но шевелить конечностями ещё могу… Онемение пришло из моего мира? Связь с физическим телом становится прочнее, и скоро я вернусь к состоянию овоща, от которого так старалась убежать… Я… Мне… Мне еще столько всего надо сделать. Как минимум надо зафиксировать состояние моего виртуального тела, чтобы определить скорость адаптации. Нужно отыскать дневник…

Святые нейроны! От неожиданности я вздрогнула, крепко зажмурилась и снова потерла глаза. Дневник отыскался… В моем мозгу. Прямо перед глазами висел журнал заданий, а все мои дневниковые записи были доступны в виртуальном виде. Шевелюра Эйнштейна! «Найти свои вещи — 0/2 найдено. Посмотреть маркеры на карте.» Не может быть! Маркеры!!! О, святые нейроны, сверившись с картой, обнаружила, что моя сумка лежит под обломками ярлового дома, а у Бишопа — ближе к драконьему скелету. Так, посмотрим какие ещё есть задания. «Собрать и наложить шину на сломанную ногу» — ерунда. «Расшифровать Древние свитки» — угу… «Спасти Карнвира» — куда этот волк опять подевался? «Найти исчезнувших подключенных — 2/6 найдено». А?! Я уже кого-то нашла? Моментально просканировав карту и закрыв журналы, я уставилась на едва живого рейнджера: тот лишь повёл бровью, давая понять, что слушает.

— Надеюсь ты не убил этого засранца, — я кивнула в сторону неподвижного довакина, — эту задницу мне надо доставить обратно в реал. Да и Вигдис тоже. Судя по всему, девица ещё жива…

Я устало откинулась на спину, подтянув мешок мага. Крепко обняв добытые с таким трудом Древние свитки, я медленно дышала, наслаждаясь передышкой, запахами гари и стонами уцелевших в этом аду. Еще поживем, слава нейронам. Еще поживем… Смахнув выступившие слезы, повернулась к Бишопу, который с удивлением рассматривал торчащую из груди и еще присвистывающую дудку.

— Объяснишь? — только и протянул он.

— От удара у тебя в груди воздух попал туда, где ему не положено быть, и сдавил легкое. Ты задыхался, а я выпустила ненужный воздух, — устало отчиталась я.

— А… ясно, — Бишоп закашлялся, и мелодичный свист из дудочки усилился. — Никогда не думал… что смогу играть на дуде…

— Попробуй дырки позажимать. Можно мелодию насвистеть…

Мы переглянулись в рейнджером и не смогли сдержать болезненного, усталого смеха. Сломанная нога, пробитая грудь, два поверженных довакина, три драконьих трупа и разрушенный Винтерхолд — славно погуляли. Осталось только в центре кучу навалить. Отсмеявшись, я уставилась в небо и молча переваривала открывшиеся воспоминания. Первый шок прошел и острая боль от потери отца сменилась все той же грустью, что точила меня последние два года. Перед погружением пришлось проходить тесты и доказывать психиатрам, что у меня нет депрессии. Давать верные ответы, чтобы скрыть подавленное состояние — что может быть проще, когда сам участвовал в создании этих тестов. Хорошо, что авторство оставили за моим научным руководителем…

Я глубоко вздохнула. Перегнувшись похлопала себя по ноге, но ни боль, ни чувствительность так и не вернулись. Паршиво… Усилием воли вызвав виртуальный дневник, появившийся после воспоминаний, я методично занесла в него наблюдения за собственным телом. Отсутствие чувствительности ниже колена, подвижность сохраняется…

— Пит… — позвал меня Бишоп, отвлекая от надиктовывания мыслей виртуальной машинистке, — тебе надо вправить кость…

— А? Да, наверное надо… — я свернула журнал и рассеянно посмотрела на ногу. Со стоном попыталась сесть.

Рядом зашевелился Бишоп, взялся за флейту и вопросительно взглянул на меня.

— Доставай. В тебе сейчас столько зелий здоровья, что хоть залезай на шею и скачи до самого Рифтена, — пробормотала я и, поискав в сумке довакина, протянула ему последний пузырек лечебного зелья, — но на всякий случай, выпей еще и его. А потом нам надо будет найти наши сумки и добраться до алхимического стола, если в Винтерхолде остался хоть один… Ты долго без зелий не протянешь, да и рану на шее надо осмотреть.

Рейнджер инстинктивно дотронулся пальцами до пореза и грубо выругался. Я понимающе ухмыльнулась; помогая себе руками, поднялась на одну ногу, и захромала к неподвижному довакину. Если этот тип придет в себя раньше времени — мы трупы.

— Слушай, красотка… — тихо раздалось за спиной. Бишоп сел и с плохо скрываемым облегчением опрокинул в себя пузырек лечебного эликсира, а я все ждала окончания фразы. Рейнджер погонял на языке пойло, сморщился от горького вкуса и наконец проглотил. — …когда я думал, что умираю… Виделось всякое…

— Например.

— Темно… Было очень темно… И спокойно, пока не… Впрочем не важно

— Угу, — многозначительно ухнула я.

— А еще там была ты… — Бишоп не поднимал на меня глаз, гоняя между пальцев пустой пузырек. — Не давала уйти…

— И это тебя беспокоит? — подсказала я, дохромав до него и протянув руку.

Рейнджер в смятении посмотрел на нее, но все-таки ухватился за предложенную ладонь.

— Я до сих пор не верил, что после смерти может быть что-то… Но почему ты… — рейнджер выругался, — проклятье! Да, меня это беспокоит!

Он с трудом поднялся и, перекинув мою руку через шею, взял за талию, помогая идти. Так мы и заковыляли, придерживая друг друга.

— Можешь не волноваться, — ответила я, следуя за маркером задания, — галлюцинации возникают из-за нехватки кислорода, состояние блаженства и покоя из-за выбросов эндорфинов и других «вкусных» штук в мозгу, а я тебе привиделась, как отражение постоянного раздражающего фактора.

— Я ни слова не понял, — пробормотал Бишоп, — но ты так уверенно говоришь об этом… Мне стало спокойнее.

— Рада за тебя, — я похлопала его по плечу, — а теперь давай найдем спокойное место, чтобы зализать раны и составить план.

Бишоп запнулся на месте, и мы оба едва не рухнули в снег.

— Да не волнуйся ты так, — я поймала равновесие, — на этот раз все учту. Нам нужно возвращаться в Рифтен, так? Я знаю легкий способ туда добраться. Во-первых, во мне теперь есть три чистых драконьих души. Во-вторых, я знаю Крик Подчинения воли — спасибо Вигдис. Нам осталось лишь найти целого дракона, оседлать его, и через пару часов будем греть задницы в «Буйной фляге».

— Погоди, ты хочешь лететь на драконе?!

— А ты хочешь неделю трястись в телеге? У меня… — я осеклась, и рейнджер с подозрением покосился в ответ, — …у меня нет столько времени. И потом. У меня возник один чертовски важный вопрос: что, святые нейроны, успели натворить остальные довакины — тьфу ты! — подключенные, пока я восстанавливала свою память?

____

[1] Йоль-Ту-Шур — Полный крик «Огненное дыхание».

[2] Гол-Ха-Дов — Полный крик «Подчинение воли»