Невеста для генерального

— Ну, — изгибает бровь Максим, — я бы не исключал такой возможности. В конце концов, кто знает, в каких условиях хранят продукты в этом твоем павильоне.

Мои брови тоже приподнимаются сами собой. Я ведь говорила, что с ней все нормально, что сама часто ее ем. Если бы что-то было не так, давно бы заметила или я, или мой желудок.

Зачем тогда согласился есть? Ну, отказался бы, и все. Глядите-ка, на какие жертвы пошел. Для чего, спрашивается.

Я тянусь к своему клатчу, достаю оттуда пачку сухих платочков и протягиваю их ему.

— Держи. Дело не в еде. Мои ноги кто-то задел, вот я и испугалась.

Рокотов хмыкает. Не верит, что ли? Думает, что я нарочно, чтобы его испачкать? Делать мне больше нечего.

Пока он старательно протирает брюки и ботинок, я снова осматриваю лавочку и краем глаза замечаю какое-то шевеление слева, у ближайшего дерева. Резко разворачиваюсь, успевая увидеть что-то белое. И очень быстрое.

— Прости, я правда не специально, — лепечу Максиму и мчусь к дереву.

Обхожу слева и вижу… зайца.

Зайца, блин!

Моя челюсть стремительно летит вниз. Офигеть. Что он тут делает и как сюда попал?

Зайчишка сидит с другой стороны дерева, прижав длинные уши к телу и устремив на меня свои глазки-бусинки. Красивый. Наверняка перепугался не меньше моего.

Максим тоже подходит, вопросительно на меня смотрит, и я прикладываю палец к губам. Потом киваю на незваного гостя нашего импровизированного ужина, шепчу:

— Вон, видишь?

— Кхм, кхм. И часто тут зайцы разгуливают?

— Я думаю, он сбежал из Сафари-парка. Откуда еще ему тут взяться, — развожу руками. — Может, попробовать поймать и отнести охраннику?

Я делаю маленький шажочек вперед, и Максим тут же останавливает меня за руку.

— Не вздумай. Этот зверь только на вид очень милый, но своими задними лапами способен вспороть живот.

Я округляю глаза. Кто, заяц? Вот этот вот миленький трусишка?

Похоже, сомнения явственно отображаются на моем лице, и Рокотов максимально серьезно добавляет:

— Я не шучу, Кира. К тому же вдруг он чем-то болеет.

— Ладно, — сдаюсь я в итоге. — Пойдем тогда хотя бы скажем охраннику, что видели тут зайца.

— Это можно, — кивает Максим.

Я возвращаюсь к лавочке, поднимаю свою шаурму с земли и с сожалением выбрасываю ее в урну. Эх, только половину съесть успела.

Странно, а куда делась шаурма Рокотова? Выкинул, что ли, под шумок?

Вот хитрюга!

Мы идем к посту охраны Сафари-парка, а затем я указываю пальцем вверх и вправо. На колесо обозрения.

Мои глаза сразу загораются. Обожаю виды, которые отсюда открываются. Живописно что днем, что вечером.

— Может, прокатимся?

Рокотов поджимает губы и хмурится.

— Ну пожалуйста, — хлопаю ресницами я, делая глаза кота из «Шрека».

— Ладно, пойдем. Только потом сразу домой. — Он снова ведет носом.

В душ спешит, что ли? Странно, я никакого запаха не чувствую.

Однако когда мы подходим к колесу, оказывается, что слегка опоздали: служащий как раз закрывает проход внутрь.

— Закрыто, — басит он. — Приходите завтра.

Он вешает замок, гремит ключами и неспешно уходит.

Я мрачнею. Завтра? После такого похода я теперь Рокотова точно не вытащу в парк, да и самой будет некогда до окончания нашей сделки.

Максим видит, как я грустнею.

— Стой тут, — бросает коротко и идет к служащему.

Три минуты спустя тот меняет свое мнение, сообщает мне:

— Один круг, не больше.

Мне больше и не надо.

Я расплываюсь в благодарной улыбке, шепчу Рокотову:

— Спасибо!

Мы садимся в открытую кабинку друг напротив друга, и вскоре я радостно разглядываю вечерний город.

— Я не знал, что у нас в городе еще где-то работает колесо с такими старыми кабинками.

Я пожимаю плечами. Ну да, что есть, то есть. Колесо старое, но служит исправно, его периодически закрывают на техобслуживание. В детстве мы даже умудрялись немного раскачивать кабинку. Тогда это изрядно веселило, хотя сейчас я бы точно так не рискнула. Страшно.

Где-то вдалеке пускают салюты, которые вспыхивают яркими разноцветными шарами.

Я тянусь к клатчу, достаю телефон, чтобы сделать несколько фотографий. В том числе Максима, потому что ему самому тоже явно нравится то, что он видит. Любопытно, когда он в последний раз разглядывал город не с какой-то целью, а просто так? Сдается мне, это было крайне давно.

— Улыбочку! — прошу его, делаю несколько снимков.

Решаю аккуратненько чуть-чуть привстать, чтобы сфоткать вид за Рокотовым.

Он вдруг сам привстает, командует:

— Кира, быстро сядь! Ты чего удумала?

И делает это так резко, что кабинка немного покачивается. Я хватаюсь за руль посреди кабинки, чтобы удержать равновесие и… выпускаю телефон.

Тот ударяется о пол и скользит вниз, в черную глубину. Мы с Максимом провожаем его взглядами.

О нет!

Глаза тут же сами собой наливаются слезами, и я всхлипываю. Отворачиваюсь в сторону.

— Кира? — слышу вкрадчивый голос Максима.

— М? — снова всхлипываю.

— Ты что, так расстроилась из-за телефона? Это пустяк, завтра куплю тебе новый.

— Это все ты виноват!

— Я? Что это за дурость — вставать в такой древней кабинке? — ледяным тоном осаждает меня Рокотов. — Как тебе такое в голову пришло? Я за тебя беспокоился, могла бы и спасибо сказать.

— Я привстала осторожно и все контролировала! А ты качнул кабинку, вот телефон и упал!

— Это всего лишь телефон. Я ведь сказал, куплю новый. В чем проблема?

— Ты не понимаешь! — громко восклицаю я и уже тише добавляю: — Это не «всего лишь» телефон. Мне его брат подарил… Я его поэтому ни на какой другой не меняла, он мне очень дорог. Это его последний подарок мне… Последний, понимаешь?