Невеста для Мрака

В голове вспыхивали одна за другой картинки из прошлого: вот из мрака выдвигается силуэт, высокий и стройный, и меня почти обволакивает низкий, как звук виолончели, ласкающий голос: «Меня зовут Миарон Монтерей. Я оборотень из клана Черных Пантер. Не хочешь представиться в ответ?».

«Огненная и прекрасная – ценный экземпляр. Именно такого не хватало в моей коллекции».

Круглая комната. Полуобнаженный мужчина на дорогих коврах, в окружении курений и взвивающихся занавесок, тонких, подвижных, летучих. Я не могу оторвать взгляда от черных удушливых кос, змеящихся вдоль его лица. И от его губ. И от таких необычных глаз с узкими змеиными зрачками.

«Бог боли, смерти и запретных страстей. Именно он приведёт в мир хозяйку Бездны – Литуэль».

Стоя на коленях он целуется с Дейроком. Когти, острые и чёрные, скользят по собственной груди и кровь алой рекой течёт вниз. Руки жёстко, почти насилуя, прижимают лицо того единственного, кого я в ту пору могла бы назвать своим другом, к раскрытой, точно рот, ране…

Он нависает над Эллоиссентом, – моим Эллоиссентом! – распущенные волосы спадают вниз тяжёлым блестящим шелком, на широкой груди сверкает серебряная цепочка, рот влажный от крови. Его взгляд – взгляд уверенного в своей силе и безнаказанности хищника, прикован ко мне и не уйти, не спастись, не спрятаться – у зверя звериное чутье, звериные рефлексы, звериная беспощадность. Зверя может сдержать сила, но не мораль. У зверя нет морали.

В памяти снова и снова всплывала картина, которую я всеми силами души старалась забыть: Эллоиссент и Миарон, Миарон и Эллоиссент – целуются снова и снова. Их страсть переходит в похоть. Клыки и когти Миарона рвут белое, нежное, ещё почти мальчишеское тело на части, распинают…

Я тогда думала, что моя любовь к Эллоиссенту скончается там, на месте их жестоких игрищ.

Сколько раз я думала, что достигла дна? Но – продолжала плыть.

«Самка я, не ты Миарон. Потому и любить твои мальчики будут меня», – прозвенел в памяти собственный голос.

«Я заставлю тебя пожалеть о каждом произнесённом тобой слове», – рычит он в ответ.

«Это невозможно», – дерзко бросаю я.

И вот мои дрожащие руки держат оторванную голову Дэйрэка, а сердце наполняется звенящей пустотой осознания непоправимости смерти.

«Ты стала моим наваждением! Я болен тобой. Мой ядовитый Красный цветок!».

– Добрый вечер, Огненная Ведьма. Мой драгоценный Красный цветок, – мягко зазвучали богатые переливы глубокого благозвучного голоса уже в реальности, здесь, наяву. – Кажется, ты не слишком сильно удивлена моим визитом? – Он повёл носом, словно гончая, берущая след. – Боишься меня? Страх витает в воздухе. Я чувствую его на вкус.

Оборотень облизнул губы. Зрачки в его глазах на мгновение вытянулись в острое лезвие, но быстро вернулись к нормальному состоянию.

– Каждый раз с твоим появлением, Миарон, в моей жизни всё становится ещё хуже. – устало отозвалась я. – А сейчас всё и так плохо хуже некуда.

Он ухмыльнулся, с издевкой покачав головой:

– Неужели же в твоей жизни появился кто-то, кого ты ненавидишь больше меня, мой ядовитый Красный цветочек?

– Ты пришёл сюда поговорить о моих страхах и ненависти? Впрочем, ты настолько не в себе со всеми твоими немыслимыми странностями, что даже если это было бы так, я бы не удивилась.

– Я обижен на тебя, моя смертоносная куколка.

– Вполне в твоём духе. Приношу извинения за то, что спасла тебе жизнь. Сама не знаю, что на меня нашло.

Придвинув ногой стул, Миарон уселся на него, скрестив руки на груди.

– Я правильно понимаю, что моя непобедимая несравненная демонесса оказалась в полной…хм-м… неприглядном, в общем, месте?

В насмешливом и властном взгляде читалось неприкрытое удовольствие.

Наконец-то я, как крыса, загнана в угол. Добыча уже трепещет под его острыми когтями. Теперь злая кошка может сколько угодно играть со своей мышкой.

– Никогда не говорила, что я непобедима.

– Ты даже никогда об этом не думала, правда? – насмешливо растягивая слова, глумился Черный Кот. – С нашей предыдущей встречи всё изменилось… для меня к лучшему. Теперь в цепях не только наш, о! такой сладкий красавчик Эллоиссент, – он плотоядно облизнулся, и его жест снова заставил меня увидеть пошлые, эротически-кровавые картинки. – Но, судя по слухам, ещё и тот, кто с тобой связан куда более крепкими узами. Слепой Ткач, Одиффэ! Как же ты… поблекла. Где же твой огонь? Где твоя ярость? Тебе что – всё равно?

– Всё равно? – тихо повторила я. – Всё равно – что? Кто из вас с моим мужем первым растерзает отца моего ребёнка, а моего сына возьмёт в заложники, чтобы держать меня на коротком поводке? Я не до конца определилась, но кажется – да. Мне всё равно огонь или полынья, когти или черный дар некроманта – куда ни кинь, как говорится, везде клин. Как стервятники, чувствующие кровь, вы не оставляете мне ни единого шанса.

– Я хочу сделать тебе предложение.

Я подняла на него воспаленные глаза:

– Делай.

– Когда Дик*Кар*Стал настигнет твоих мальчиков, Эллоиссенту придётся жить в похожем застенке очень долго. Своего сына ты тоже вряд ли увидишь скоро.

– И?..

– Я помогу нашему любовнику вырваться из рук Темного Короля.

– Уверен, что у тебя получится?

Миарон растянул губы в жестокой ухмылке, показывая острые клыки:

– Я попытаюсь. Но с одним условием, моя драгоценная…

– С каким?

Миарон едва уловим движением поднялся со стула.

Я вздрогнула, когда он вырос передо мной и, протянув руку, коснулся длинными пальцами моей щеки:

– Ты пойдёшь со мной.

Подняв взгляд, я встретилась с ним глазами. В них пылало жаркое, жестокое пламя.

– Я пойду за тобой хоть в Бездну, если сумеешь их спасти, – пообещала я.

Миарон расхохотался:

– Значит в качестве мучителя Зверь всё-таки лучше Повелителя Мёртвой Плоти?

– Миарон, я хочу, чтобы Эллоиссент и мой сын были в безопасности!

– А когда я выполню твоё желание, ты не станешь вероломно кидаться в меня колечками-порталами?

– С тобой ничего не случится, если бросишь сорочью привычку хватать жадными лапами всё, что блестит.

Он засмеялся.

– Договорились, Красный цветок.

В следующее мгновение я поняла, что в помещении осталась одна. Это была астральная проекция наподобие той, что мы практиковали с Танитой, только более сильная. Да что там – сильная! Она была материальной!

Не знаю, сколько я просидела до того момента, как за дверью послышались приглушённые звуки, за которым последовал скрежет отодвигаемых засовов. Дверь с лязгом распахнулась и на этот раз вошёл Дик*Кар*Стал, склоняясь под сводом низкой арки. Неторопливо, словно пересчитывая про себя ступени, он сошёл вниз.