Невеста для Мрака

А он громко орал, надрывно и требовательно, взывая к моей материнской совести, которая в данной ситуации была совершенно бесполезна.

Поняв, что самой проблемы не решить, я пошла путём наименьшего сопротивления – бросилась будить Миарона.

– Какого!.. – со смаком выругался он, спросонья сверкая непроизвольно выпущенными когтями. – Ты в курсе, который час?

– Лейриан хочет есть!

Он уставился на меня, как на умалишённую:

– Так покорми его.

Я почувствовала, как от смущения вспыхнули щеки.

– Нечем.

Подчёркнуто тяжело вздохнув, Миарон снизошёл до того, что поднялся со своего ложа и набросил на плечи чёрный шелковый халат, на ходу прихватывая его поясом.

Я семенила рядом, ловко увёртываясь от разлетающихся занавесок.

Мы вошли в комнату с большими квадратными тумбами. Миарон произвёл какие-то манипуляции и на тонком металлическом стержне вспыхнуло синее пламя.

Я с любопытством оглядываясь вокруг, не забывала методично укачивать истошно орущего младенца.

Миарон неприязненно покосился на ребёнка.

– Сделай что-нибудь. Хотя бы дай ему пустышку.

– Что ему дать?.. – растерялась я.

– Ты никогда не слышала о пустышке?

– Ну… Лейриан первый младенец, с которым я имею дело.

Скрестив руки на груди, Миарон одарил меня саркастичным взглядом.

– Кухню ты, судя по всему, тоже видишь впервые?

– А где мне было её увидеть? В борделе? У Чеаррэ? Или во дворце?

Миарон ловко снял с плиты какую-то кастрюлю с носиком, достал стеклянную бутылочку из шкафчика, ополоснул кипятком. Потом насыпал внутрь белый порошок, при соединении с водой он превратился в нечто, напоминающее молоко.

– Держи.

– Что это? – подозрительно повела я носом.

– Одиффэ, сейчас четыре часа утра, и я умираю, как спать хочу. Накорми ребёнка и пошли в постель.

– Что это такое?

Он устало возвёл очи горе.

– Молочная смесь для детей. Этим кормят младенцев в приютах, оставшихся без матерей. Прихватил с собой на случай, если ты вдруг не сможешь быстро присоединиться к нам и, кстати, уже кормил твоего обжору этой гадостью. Судя по всему, ему понравилось. Так что не испытывай больше моего терпения!

Я повертела в руках бутылочку, не зная, как приступить к кормлению.

Прорычав нечто совсем нелицеприятное, Миарон выхватил у меня ребёнка и бутылку, ловко соединив одно с другим.

– Чтобы ты только стала делать, если бы меня рядом не оказалось?

Я присела рядом, наблюдая.

Ничего более дикого в жизни своей не видела. Я привыкла к тому, что Миарона убийца, что в нём ничего святого. Да он и был убийцей – жестоким, циничным, беспощадным. Наблюдать его с младенцем на руках это нонсенс. Есть в жизни несочетаемые компоненты – Миарон и младенец из этой категории. Одно с другим смотрится абсурдно.

Длинные гладкие чёрные волосы оборотня стекали вниз. Тонкие, длинные пальцы легко удерживали на весу бутылочку. Бледное лицо с кроваво-красными губами и тяжёлыми веками казалось странно несовместимым с той миссией, которую он на себя взял.

– Как тебе удалось избавиться от Эллоиссента? – спросила я, чтобы хоть чем-то заполнить возникшую паузу, в которой я чувствовала себя неловко.

– Повторил твой трюк с кольцом-телепортом. Пусть любимый дядюшка вправит мозги неразумному племяннику. Кстати, тебя никогда не мучила совесть за то, что ты так легко отправила меня прямо в лапы к моим злейшим врагам?

– Я сделала для тебя всё, что могла в тот момент. И нет, Миарон, совесть меня не мучила.

– Наверное, была счастлива ловко избавиться от меня?

– Всё произошло так быстро. Наша встреча, наша разлука… Я не порадоваться, не испугаться толком не успела.

Лейриан наелся, и Миарон отдал его мне. Какое-то время я молча укачивала ребёнка, и теперь уже Миарон смотрел на меня с полуулыбкой.

– Ты причастен к возникновению пожара? – решилась озвучить я мучивший меня вопрос.

– Зачем мне это? Огонь вовсе не моя стихия.

– И кто, по-твоему, может за этим стоять?

– Твоя любимица Танита?

– Танита?! – не смогла удержаться я от удивлённого возгласа. – Быть не может! – покачала я головой. – Она верно служила мне.

Было непривычно вот так, почти плечом к плечу сидеть на кухне, и по –приятельски болтать с Миароном.

– Зачем Таните убивать моего сына и Эла?

– Ей нужен демон, Одиффэ. Могущественный и жестокий. Если бы её план удался, она бы такого в твоём лице и нашла.

– Но зачем?..

– Могущественный демон в услужении? – растянул кровавые губы в глумливой улыбке Миарон. – Видимо, черная ведьмочка думает, что на что-нибудь да сгодится.

– Я не понимаю… не могла же она думать, что я стану сотрудничать с убийцей моего сына?

– Ну, убийцей она бы выставила кого-то из нас с твоим мужем.

– О тебе она знать не могла.

– Конечно, знала. Танита куда сильнее и могущественнее, чем ты представляешь. И ненавидит она меня гораздо больше, чем короля.

– За что ей тебя ненавидеть?

– Вспомни, кто убил Заколара?

Я замолчала, пытаясь сложить два и два. В принципе, картинка получалась складная. Определённо смысл в том, что говорил Миарон, был. Впрочем, я не припомню случая, когда бы он говорил бессмысленные вещи.

– Но Танина уверяла, что ненавидит его, – задумчиво протянула я.

Миарон сверкнул клыками в очередной ухмылке:

– Ты всегда веришь тому, что тебя говорят?

– Звучало убедительно.

– Заколара не назовёшь верным любовником. Как и большинство Чеаррэ он был верен своему извращенному долгу, своей семье. А вот насчёт многочисленных любовниц?.. – Миарон пожал плечами. – Чем не повод ненавидеть его для той, что любила его всю жизнь? Но всё же Танита предпочитала ненавидеть его живым, а не мёртвым. С живыми всегда шанс взять реванш, тогда как для мертвых счёт закрыт. А я ей всё испортил.

– Ну, а я?! Как она могла так поступить со мной?! Не могла же я так обманываться на её счёт?

– Почему это не могла? Справедливости ради стоит сказать, что Танита отдала бы за тебя жизнь, если понадобилось. Но всё же ты для неё не человек, как, скажем, её дочь Марайя, а нечто вроде символа, знамени, идеи. И в её представлении ты должна следовать по предназначенному тебе пути. А твой сын и Эллоиссент заставляли тебя отклоняться от судьбы, поэтому их надлежало устранить.

– Вы все твердите, что я должна выполнить своё предназначение, но согласно Легенде о Литуэле она принесёт с собой лишь боль, мрак и конец времён? Всё никак не возьму в толк, зачем вам это?